Я переводила взгляд с одного на другого и ждала, когда кто-нибудь из них сломается.

— Я собираюсь на встречу выпускников в школу Святого Игнатуса, — выпалила Одри.

— С Грегори?

Одри смутилась. Я указала на свою шею, давая понять, что засосы для меня не тайна за семью печатями.

— О Боже, нет. Этого парня зовут Итан. Черисс пойдет с его другом Хантером. Подожди-ка, — она задумчиво пожевала губу, — я могла бы спросить, возможно, кто-нибудь из его друзей остался без пары...

— Нет-нет, всё в порядке, — быстро ответила я, понимая, что ничего хуже свидания вслепую на глазах у Черисс просто не может быть.

— Ты злишься? Пожалуйста, не злись...

Я снова вспомнила наш разговор про клуб французского и кругах общения.

— Вовсе нет, — с наигранной веселостью заверила ее я.

— Прости, Пэн. Я хотела сказать раньше. Я думала, что мы переросли фестиваль, и в любом случае туда не поедем. Не нужно было решать за всех.

Она не хотела меня обидеть, но я сразу почувствовала себя ребенком-переростком, который все еще хочет поехать на фестиваль.

Я вспомнила, как мы с Эфом в прошлом году в первый раз уговорили Одри прокатиться на колесе обозрения, как она тряслась весь путь наверх, хотя была зажата между нами, и как она выдохнула на самом верху, увидев огоньки внизу.

— Почему ты никогда не говорила, что это так красиво? — возмутилась тогда она.

Я встряхнула головой, возвращаясь в реальность и пытаясь скрыть, как расстроена. Словно отказ от многолетней традиции не имел большого значения. В глубине души я чувствовала себя очень одинокой, для меня эта поездка была очень важна.

— Полагаю, ты тоже хочешь слиться? — c натянутой улыбкой на лице спросила я Эфа.

Он странно посмотрел на меня.

— Что с твоим лицом? И почему снова покрываешься пятнами?

— Ты. Пойдешь. Или. Нет?

— Прости, Отом достала нам билеты на интерактивный спектакль «Макбет» на каком-то складе.

— Звучит потрясающе, — соврала я.

— Поверь, я с куда большим удовольствием провел бы время с тобой. Отом перешла в фазу отношений под названием «мы-всегда-держимся-за-руки». У меня ладони постоянно потеют.

В доказательство своих слов он протягивает мне руки ладонями вверх.

— Ладно, ладно. — Я прикусила губу, пытаясь сообразить, как же тогда быть. — Может, тогда в следующую субботу? Точно! Пойдемте на Кони-Айленд! Это, конечно, не осенний фестиваль, но должно быть весело. И рядом с океаном.

Отлично. Вышло очень естественно и непринужденно. Какая я молодец.

Одри сникла.

— В следующую субботу? Я пообещала Черисс, что пойду с ней на вечеринку в честь Первого октября к этому новенькому, Китсу.

У Китса, оказывается, вечеринка.

— Вечеринка в честь Первого октября? — фыркнул Эф.

— Я бы взяла вас с собой, но вход только по приглашениям...

(Разумеется)

— ...И Черисс по уши влюблена в Китса...

(Кто бы сомневался)

— ...и это костюмированная вечеринка...

(Ну да, круто. Разумеется, конечно, кто бы сомневался: у новенького красавчика будет костюмированная вечеринка!)

В это мгновение я была готова припомнить им всё: засосы, фестиваль, клуб французского, круги общения, а еще то, что моя жизнь была для них открытой книгой, а в их некоторые главы были только для избранных. Про себя я начала грустно напевать «Единице всегда одиноко»[4]. Только этого не хватало.

— Я пойду с тобой на Кони-Айленд, Пэн, — согласился Эф. — Слышал, на прошлой неделе люди застряли на Циклоне[5], и им пришлось спускаться пешком с самого верха. Офигенно, правда?

— Очень, — ответила я машинально.

Если мы не пойдем втроём, это будет совсем не то. Хотя уже все не то. Плюс еще эта вечеринка у Китса. К черту Кони-Айленд. Я была более чем уверена, что все то, что мне всегда хотелось испытать, то, что постоянно обходило меня стороной, будет на той вечеринке.

С моих губ сорвался предательский тихий вздох.

И на этом наш разговор неожиданно затих. Эф нахмурился и вернулся к блокноту, а Одри так сильно вцепилась в волосы, что еще чуть-чуть и вырвала бы их. У меня же на лице застыла очень неестественная улыбка.

Всё должно было быть по-другому. День пошёл коту под хвост.

Будь выше этого, Пэн. Ты же любишь этих людей.

— Ты уже знаешь, в чем пойдешь? — спросила я Одри, пытаясь перевести тему в более позитивное русло.

— На вечеринку Китса? — отозвалась Одри смущенно.

— Нет, на встречу выпускников!

Она с облегчением выдохнула и улыбнулась. Достав телефон, она пролистала несколько фотографий, прежде чем найти нужную.

— Вот, мы с Черисс нашли его в новом винтажном магазине «Гонконг 8» в центре.

Платье было чудесным, бледно-розовым с серебристым напылением и расшитым бисером, четко по фигуре.

— В стиле Одри Хэпберн. Собираешься подражать тёзке? На тебе оно должно смотреться великолепно.

— Милое, — отметил Эф, мельком взглянув на телефон.

Одри заметно расслабилась, рассказывая, как она собирается уложить волосы (профессиональная укладка, после которой волосы будут прямыми и сияющими), что собирается обуть (серебристые туфли на шпильках от Мэри Джейн) и какую бутоньерку она купила своей паре (пионы насыщенного розового цвета).

Пока мы сидели в кафе, я всем своим видом старалась показать, что все хорошо. Но как только мы попрощались, я завернула за угол, где они не могли меня видеть, и меня накрыло волной облегчения, я облокотилась о здание и разжала кулаки.

Чувствовала я себя отвратительно.

Я еще никогда не чувствовала себя настолько далекой от Одри и Эфа.

* * *

Следующие несколько дней я пыталась себя убедить в том, что фестиваль не имел такого уж большого значения, а наш разговор в «Чипотл» не обернулся катастрофой. Получалось не очень.

Теперь я на 100% была уверена, что наша несостоявшаяся поездка стала началом конца, мои друзья бросят меня, и я останусь одна на всю оставшуюся жизнь.

Я все так же была влюблена в Китса, и 11 уроков по биологии не дали никакого результата: его не назначили моим партнером по лабораторным работам, мы не сталкивались случайно в коридоре, не встречались в кафе.

На самом деле кто-то (у кого весьма дурное настроение) мог бы сказать, что мой прогресс с Китсом скорее отрицательный. В среду, на второй неделе учебы, я увидела, что он машет мне. Сердце забилось с неистовой силой, и я уже было начала махать в ответ (слишком энергично, слишком резко и просто слишком), но тут заметила впереди себя парня, который помахал Китсу в ответ, и поняла, кому на самом деле предназначалось это приветствие. Поэтому я сделала вид, что всё это время просто пыталась поправить волосы. Но моё большое янтарное кольцо в форме цветка зацепилось за них, и мне пришлось бежать в туалет, чтобы его вытащить.

Определение слова «безнадежно» отлично бы вписалось в ситуацию.

Тем временем суббота, день Осеннего фестиваля, подкралась незаметно, и я чувствовала себя хуже живущих в канализациях крыс, питающихся мусором.

На кухню я выползла в старых трениках, неумытая, волосы бесформенной массой лежали сзади, но торчали спереди. Отец отложил «Нью-Йорк Таймс» и оглядел меня с ног до головы.

— Тяжелое утро, милая дочь. Или лучше сказать день?

Я взглянула на часы: почти полдень.

— Всё нормально, — произнесла я таким голосом, что сразу стало понятно, что ничего не нормально.

— Ну, если ты хочешь это обсудить...

— Не хочу.

— Хмм... Сегодня моей любимой девочке явно не хватает любви, — усмехнулся он.

Я закатила глаза, молясь, чтобы этой фразой он исчерпал свои запасы «юмора от папы» на ближайшие пару недель.

— Кстати, тебя искала мама.

Я хотела было съязвить, что наша квартира настолько огромная и меня можно в ней потерять, но вовремя прикусила язык.

Какой же гадиной я себя чувствовала!