— Прекрасно. Если найдете — отправьте его в главный зал. А я буду нарезать круги здесь, вдруг появится.

Мы шли сквозь толпу, пробираясь к служебному входу. Шум вечеринки позади нас притупился до ровного гудения, когда мы закрыли за собой дверь. Тишина в служебном помещении казалась практически оглушающей.

— Как отметила день рождения? — спросил Эф, обернувшись через плечо.

— Китс обедал с нами.

— Это круто. Круто. — Он отвернулся, — Да, круто.

Я нахмурилась, глядя в его спину. С каких это пор Эф употребляет «круто» три раза подряд?

— Он подарил мне золотой кулон. Это было действительно трогательно.

Эф настороженно замер.

— Кулон?

— Да, кулон? — ответила я, копируя его интонацию.

— Эх. — Мне показалось, что он расстроился.

— Но я все равно ношу счастливый жетон, — сказала я, вытянув его за цепочку. — Он лучше подходит моему образу.

— Это круто. — Он шел всё быстрее, и мне тоже пришлось ускориться.

— Да что с тобой сегодня? — наконец не выдержала я.

— Ничего. Вы с Китсом помирились после той ссоры? — спросил он, не оглядываясь.

— После какой?

— После вечеринки «Nevermore».

— Думаю, да.

— Круто.

Пятый раз.

Кабинет Джорджа оказался открытым, но пустым, свет был выключен.

— Никого, — сказала я.

Уголки рта Эфа изогнулись в кривой полуулыбке.

— Пойдем на чердак?

— Мы не можем.

Он приподнял бровь.

— Там закрыто.

Одним плавным движением он выдвинул верхний ящик стола и показал мне связку ключей.

— Я не хочу, чтобы у кого-нибудь были проблемы... — начала я, но Эф уже вышел из кабинета, побежав по коридору к лестнице.

На втором этаже было довольно темно — единственным источником света служили таблички с обозначениями входа и выхода. Больше не было слышно звуков вечеринки, осталось только завывание ветра снаружи. Мы оказались в старом крыле музея, где находился кабинет моего отца. Всё было из дерева: столы, стулья, двери и книжные шкафы. У папы даже была безумная передвижная железная лестница для доступа к верхним полкам.

Эф прочистил горло.

— Помнишь, я верил, что здесь живет настоящий динозавр, который бродит ночами по залам?

— Да, — тихо произнесла я, виновато оглядываясь, боясь, что нас заметит охрана, я была уверена, что они нас впустили бы, главное, чтобы не влетело нашим отцам. — Ты тогда впервые мне что-то сказал. Знаешь, каждый раз, когда я находилась здесь в темное время суток, я боялась, что он съест меня. Или папу.

— Не, — возразил Эф, — он был дружелюбным. Только одиноким. Последним в своем роде.

Я подумала о Вилло.

Эф остановился перед видавшей виды дверью, вытащил длинный старинный ключ и провернул его в замке.

— Эф, — позвала я, мой голос дрогнул.

— Идем, — он уже поднимался по ступенькам, — мы же ищем моего отца, помнишь?

Я вздохнула и пошла за ним, оставив дверь открытой. С каждым шагом настроение улучшалось, словно я опять была маленькой девочкой, которая тайком пробиралась на чердак следом за Эфом. Но когда мы поднялись на самый верх, то увидели, что чердак был пуст: здесь больше не было слоновьих черепов, как на рисунках Эфа и в наших воспоминаниях, только пустые окна, из которых лился серебристый свет на голые деревянные полы.

— О нет! — закричала я. — Куда они дели слоновьи черепа?!

— Думаю, перенесли в другое место, — предположил Эф. — Наверное, здесь не слишком удобное место для хранения.

— Да, но...

Я вспомнила тот день, когда мы их обнаружили. Каждый из нас оседлал свой череп. Эф был в плаще Супермена, а я обнимала свои колени. Нас окружали огромные, будто пещеры, кости, и можно было даже, включив фантазию, почувствовать касание призрачного хобота к шее.

— Боже, ненавижу перемены... — пробормотала я, съеживаясь от холода, исходящего от окон.

— Пен, у меня есть подарок к твоему дню рождения.

Я обернулась, он стоял посреди комнаты, совершенно обычный, такой знакомый, тот самый Эф. Но мое сердце сжалось, пропуская удар, потому что он был совсем другим. В его глазах читалось ожидание, у меня перехватило дыхание. Вокруг нас кружили призраки.

— Вот. — Он порылся в карманах пальто и вытащил маленький сморщенный коричневый мешочек.

Я шагнула вперед и раскрыла его, вытаскивая со дна что-то непонятное. На тонкой блестящей серебряной цепочке висел серебряный кулон в виде тираннозавра Рекса. Крошечные лапы гневно согнуты, пасть в ярости открыта — словно скелет внизу или тот воображаемый динозавр, который бродил по залам музея по ночам. Я ахнула. Это был идеальный подарок.

— Эф, я его обожаю.

Мои руки дрожали, я безуспешно пыталась справиться с застежкой, тогда Эф встал позади меня, прижал руки к моей шее и без труда справился с механизмом. Его пальцы скользнули по моей коже, и я тихо выдохнула. Кулон чудесно сочетался с жетоном метро, располагаясь как раз поверх него, прямо напротив сердца.

Я уже влюбилась в этого маленького злого динозавра.

— Пенелопа?

— Да? — прошептала я, любуясь переливами кулона в лунном свете, как будто он поглощал его, превращая в свое собственное свечение.

А затем Эф встал передо мной и, заглянув мне в глаза, притянул ближе к себе. Его руки на моей спине, держат крепко, и я почувствовала себя Вилло, свернувшимся в калачик и сжимающим своё сердце.

И мы поцеловались.

Рык динозавра в ушах, дрожь деревянных полов, Эф в лунном свете, его сердце в моих руках. Он провел пальцем по линии от щеки до впадины на шее и остановился. Моё сердце рухнуло.

А потом я испугалась.

Потому что это вовсе не сказка.

Передо мной был реальный Эф: упрямый, неряшливый, яростный, нежный. Я вспомнила вкус его губ, прошлась взглядом по выступу подбородка. Всё, что меня так бесило в нем, всё, в чем была магия, его выходки и крошечные динозавры... Я могла потерять все это, если потеряю его.

Я отступила назад.

— Мы не можем...

На его лице появилось непонимание.

— Ты мой лучший друг.

— Но, Пэн, с тех пор как мы поцеловались в комиссионном магазине... — Он засунул руки в карманы и уставился в пол, ковыряя его носком ботинка, затем поднял взгляд. — Сначала я не хотел это признавать, понимаешь? Но я не могу притворяться, что ничего не случилось.

Он посмотрел на меня с надеждой. Я боялась спрашивать, о чем он говорит.

— Я уже потеряла Одри, — сказала я. — А если у нас не получится? Я не могу потерять еще и тебя!

— Это другое. И это неизбежно. — Его улыбка сбивала с ног.

— А что насчет Мии? — спросила я. — Или Отом? Или той рокерши с блошиного рынка?

— Они не ты, — ответил он прямо.

— А. — Мой голос стал совсем тихим.

— Черт возьми, Пэн, пойми же: я люблю тебя.

Эти прекрасные слова обрушились на меня с яростью метеорита, ужасного, уничтожающего всё на своем пути. И их нельзя было вернуть назад.

Я хотела толкнуть его в грудь, заставить взять слова назад, заставить прекратить весь этот бред прямо сейчас. Вдруг Эф разобьёт мне сердце? Или я ему?

Но что если я сделаю шаг навстречу? Что если отвечу ему тем же? А если начнется метеоритный дождь? Оранжевые угольки будут кружить вокруг нас, наши глаза заслезятся от дыма, ноги будет жечь, и вокруг динозавры будут реветь от боли. Даже тогда мы бы обняли друг друга и попытались бы защитить друг друга?

Я открыла рот и ничего не смогла сказать. Мы стояли в тишине, лицо Эфа менялось с каждой секундой.

— Ты убиваешь меня, Пенелопа. — Его плечи опустились, на лице отразилась боль.

Я покачала головой.

В этот момент дверь на чердак со скрипом распахнулась. Два человека споткнулись о ступеньки, раздалось женское хихиканье и мужское ворчание. Эф заметил их в тот же момент, что и я, хриплый крик сорвался с его губ — словно он опять стал ребёнком, — и я ахнула.

Это был Джордж. Но с ним была не Эллен. С ним была Аннабет, девушка из книжного магазина. Джордж прищурился, глядя на нас, Аннабет раскачивалась рядом с ним.