Нёсся по пустынной дороге под двести, выруливая одной рукой, а второй сжимая израненной рукой заколку. Всё. Не сможет больше без неё. И хрен с ним, с тем словом Марата Хаджиева. Он его дал, он же и заберёт.

***

– Ты кто такая? – сжал горло женщины, а та испуганно запищала и повисла на его руке. – Кто такая, спрашиваю?! Снежана где?!

– Няня… Я няня… Снежана меня наняла… – и закашлялась, когда отпустил её.

– Она где? – в голову закрались хреновые догадки, но как-то странно это – с тихой, домашней училкой они не сочетались.

– Я не знаю, – женщина испуганно попятилась к двери, нащупала ручку. – Я, правда, няня я…

– Понял. Куда ушла Снежана? – перебил её, закрывая приоткрытую дверь, тем самым показывая няньке, что её никто не отпускал.

– Не знаю… Она каждый вечер уходит, а приходит только под утро. Работает, наверное… Я только за ребёнком наблюдаю, вдруг он проснётся…

Перед глазами всё побагровело от ярости. Ещё мгновение и планка упадёт окончательно. На миг закрыл глаза, чтобы не раскрошить этот долбанный дом в пыль.

– Сколько тебе должна Снежана?

– Нисколько. Она заплатила. Прошу вас, можно я уйду? Я ничего не сделала…

Марат скривился от злобы, разрывающей внутренности. Сука! Вместо того, чтобы сидеть со своим ребёнком, оставила его на тётку, которая готова оставить мелкого наедине с незнакомым мужиком, а сама где-то хуевертит. Отчаянно не хотелось верить, что он прав, и Снежана нашла себе мужика. А, может, с бывшим муженьком опять снюхалась? Хотя это вряд ли, конечно. Слишком глупо и бесперспективно.

– Пошла вон, – распахнул дверь, и нянька вылетела на улицу пулей.

Не глядя, отбросил пиджак в сторону, прошёл в дом. Окинул помещение внимательным взглядом, выругался. Как давно она не ночует дома? И какого хрена он не приставил за ней наблюдение?

За спиной послышался шорох, и Хаджиев резко повернулся. Замер, встретившись взглядом с ребёнком. Тот стоял в синей пижаме с медведями, сонно потирал глаза и, зевая, разглядывал ночного гостя.

– Привет, – Марат присел, протянул ему руку, а мелкий подошёл ближе. – Давай, как мужики поздороваемся, – подбодрил парня, и тот шагнул уже смелее. В детских глазах промелькнуло узнавание, и мальчик протянул руку. – Вот так, молодец, – сердце заколотилось о рёбра с бешеной скоростью и сжалось в спазме боли, когда пожал пальцами маленькую руку. – Твоя мама скоро придёт, – пусть только попробует не прийти! – Есть хочешь? – пацан отрицательно мотнул головой. – Пить? – снова нет. – Тогда пойдём… Где там твоя комната?

Идти в детскую категорически не хотелось. Внутри всё адски этому противилось, и память снова била ножом под рёбра, показывая картинки из прошлого. Как будто не его прошлого. Когда-то он также укладывал своего сына спать, а тот смеялся и капризничал, чтобы отец не уходил, побыл с ним ещё немного.

Захрустели челюсти, так сжал зубы, когда мелкий взял его за руку, чтобы отвести в свою комнату. Блядь, как же больно. Как выворачивает всего.

– Ладно. Пойдём.

В детской спальне горел ночник, разбрасывая по стене с синими обоями загадочных зверушек, и Марат, выдохнув, больше не смог вдохнуть. Точно такие же обои были в спальне его сына. Он сам ткнул в них пальцем, когда Залина показывала ему варианты. Сам следил, чтобы рабочие сделали всё в срок, и сам занёс сына в его комнату впервые. Теперь та комната похожа на склеп. Игрушки лежат на своих местах, как было при жизни сына, только нет в них больше радости. Всё мертвое давно, как и душа Марата Хаджиева. Лишь Варвар держит его на этом свете. Своей яростью глушит боль и заставляет просыпаться по утрам, чтобы враги боялись, а память его семьи жила.

Мелкий сам забрался в постель, а Марат так и остался стоять у двери, не в силах шагнуть вперёд. Выдохнул, закрыл глаза. Сконцентрировался на Снежане, но помогло мало. Теперь, кроме боли, проснулся ещё и гнев.

Парень уснул за считанные минуты, и Марат, наконец, заставил себя отлипнуть от стены, в которую, кажется, врос. В эти проклятые синие обои…

***

Отчего-то мне было не по себе. Так, словно должно что-то произойти. Что-то нехорошее… Глупо было бы отказываться от помощи Юрия, но сейчас я почему-то жалела, что села к нему в машину. Нужно было брать такси.

– Ты какая-то грустная. Обычно люди из бара возвращаются домой в добром настроении, – сосед бросил на меня короткий взгляд и снова вернул своё внимание дороге.

Мне же захотелось пересесть на заднее сидение.

– Я не пью, – ответила коротко, растянув губы в искусственной улыбке.

– Ну, я тоже вроде бы не алкоголик, но иногда можно расслабиться, – пожал плечами.

– Поэтому не сделал и глотка?

– Я пообещал отвезти тебя домой. К тому же, нужно было кому-то следить за твоей весёлой подругой.

– Так ты пытался её обезвредить, когда подливал шампанского?

– Ну, я люблю ухаживать за дамами. Ведь вы созданы для этого.

Какая галантность. А я зачем-то попыталась представить реакцию Марата. Он был бы недоволен. Его отношение к алкоголю абсолютно полярное. И мне оно импонировало.

– Понятно, – пожалуй, не очень-то вежливо так прекращать разговор, но сейчас трепаться не было ни малейшего желания. Хотелось поскорее добраться домой.

– Ну вот, приехали, – как-то грустно вздохнул Юрий и, заглушив мотор, открыл дверь автомобиля. – Я тебя провожу до дома, – и бросился на улицу, к моей двери. Распахнул, подал руку. Джентльмен, да…

Только мне всего этого не нужно. Забрать бы с заднего сидения костюм Марата и поскорее оказаться с сынулей.

– Это лишнее, Юр. Спасибо тебе огромное, но…

– Отчего же, пусть проводит. Заодно расскажете, как погуляли, – отчётливо расслышала голос Марата из темноты и, выпучив глаза, застыла. Нет, это галлюцинации… Не может быть. Он ведь тогда попрощаться приходил… – В дом, Снежана.

ГЛАВА 7

Марат больше не был Маратом. На свободу вырвался Варвар и на мирное расставание с новоявленным женишком настроен не был. Хотелось крови и хруста костей этого ублюдочного педика, что посмел трогать её своими руками. И ему же во благо, если только руками.

Снежана испуганно хлопала ресницами, то открывая рот, то закрывая его, не в силах что-то произнести. Попалась.

– Ты меня слышала? – его голос не выдавал того адового вертепа, что роем гудел внутри, переворачивая с ног на голову последние здравые мысли.

– Марат? – она, наконец, повернулась, и Хаджиев усмехнулся, прочитав в её глазах испуг. Она знала, что сейчас будет. – Что ты здесь делаешь? – её тон приобрёл капризные нотки, что окончательно вывело Варвара из себя.

– Я сейчас приду, Белоснежка, и всё тебе расскажу, – подступал к ним, на ходу закатывая рукава рубашки. – А ты пока сделай мне чай.

– Снежа, а это кто? – подал голос будущий инвалид, и внимание Марата мгновенно переключилось на него.

– Нет, прошу тебя! – уперлась ладонями в его грудь, встав на пути. – Не надо, Марат!

– Какие-то проблемы? – позади неё всё ещё хорохорился педик, а Хаджиев вдруг оскалился, представив, как будут хрустеть зубы этого недоноска на его кулаках.

– Да, мудак. У тебя очень большие проблемы. А ты в дом пошла, быстро! – отодвинув Снежану в сторону, одним ударом сшиб «Казанову» и, отодрав его от земли, поднял в воздух. – Любишь чужих женщин, да? Ты не в тот дом зашёл, – и, впечатав кулак в его лицо, наконец, услышал волшебную для ушей Варвара музыку. – Это передние зубы. Их вылечат быстро. А вот эти, – ещё один удар, и хлюпик виснет на его руке. – Эти сложнее будет… – и замер, услышав её плач позади.

Красный туман ярости понемногу рассеивался, бешеная пульсация перестала его оглушать. Бросив педика на землю, повернулся к ней.

– Иди в дом, – одного взгляда на неё, заплаканную и дрожащую от страха, хватило, чтобы прийти в себя.

– Это не то, что ты подумал. Там, на заднем сидении… Глянь, – её колотило, и лицо побледнело до неузнаваемости. – Пожалуйста…