– Неделю, не больше! Я и так рискую. И имей в виду, я буду наблюдать. Если что-нибудь сломаешь – купишь, поняла?

***

– Как дела, Али? – Марат сжал в кулаке заколку Снежаны, сунул её в карман. Грёбаный маньяк, дрочащий на бельё бывшей любовницы и хранящий всё, что осталось от неё в доме.

– Всё отлично, Марат Саидович.

– Снежана как?

– Хорошо.

– Конкретнее. Чем занимались сегодня?

– Но вы же просили не говорить о ней. Если только в экстренных…

– Али! – рявкнул, опустив на стол кулак, так, что подпрыгнула чашка с кофе.

– Что это, Марат Саидович, кофе? С каких пор вы пьёте кофе? – Али оставался невозмутимым, и это бесило. Всё бесило. Бессонные ночи и мысли о ней, что лезли в голову, отравляя остатки разума. Остатки её вещей и запах, которым пропитана даже его постель. А может, аромат её волос просто пробрался ему под кожу.

– Разве я обязан перед тобой отчитываться? – зло глянул на Али, но тот и бровью не повёл. – Не охренел? Откуда это бесстрашие, Бали?

– Я беспокоюсь о вас, Марат Саидович. Вы для меня не только шеф. Вы брат мой.

Марат закрыл глаза, прогоняя раздражение.

– Расскажи мне о ней. Хочу знать всё. Каждый взгляд и улыбку.

Али присел напротив, сложил руки на стол. Рассказывал всё с аптечной точностью: каждое её движение, каждое слово. Марат же сжимал в кармане заколку, не открывая глаз. Видел её, занимался с ней любовью. Просто трогал её белую кожу.

– Скажи адрес, – перебил он Али, уставился на него требовательно, яростно.

Теперь Бали понял, шутки закончились. Сейчас и убить может. Поднялся, сложил руки в замок. Разумеется, он не станет драться с Хаджиевым, хотя самому Марату этого хотелось бы.

– Простите, но вы же знаете, что я не могу сказать её адрес. Я выполняю ваш приказ.

Марат оскалился, подался вперёд.

– Не зли меня. Говори адрес.

– Нет. Вы предупреждали, что станете требовать. И велели не говорить.

Хаджиев хмыкнул, достал свой мобильник и швырнул его Али.

– Тогда пробей мне её по номеру. Чтобы адрес через минуту был у меня!

***

Виталик бегал по зелёной лужайке, гоняя ленивого голубя, а я наблюдала за ним, подставляя лицо предвечерним лучикам солнца. В сердце поселилась тихая радость, и я то и дело поглаживала животик. Казалось, уже чувствовала жизнь внутри себя. Маленький комочек самого огромного в мире счастья, подаренный мне Господом.

Сердце заходилось, когда представляла его, каким он родится, каким будет через год, два. А я буду самой счастливой мамой. Вот только Виталик заговорит, я рожу…

И тут же сердце пронзило болью. Для того, чтобы спокойно родить, не опасаясь, что Марат заберёт ребёнка, я должна уехать. Но как? Как всё оставить? Нет, я не дом имела в виду, не эту детскую площадку, так полюбившуюся сынуле. И даже не наш маленький, благоухающий сад. Я о Марате. Что будет с ним? Как долго он ещё будет вариться в своей жуткой боли? А вдруг наш малыш мог бы её развеять или хотя бы ослабить?

– Добрый день. Хотя уже, скорее, вечер, – совсем рядом послышался мужской голос, и я вскочила от неожиданности. – Сидите, сидите! Простите, что напугал. Я Юрий, ваш сосед. Во-о-о-н там живу, – указал рукой на дом напротив, улыбнулся. Каждый вечер вижу, как вы здесь грустите, вот решил познакомиться. Это ваш сын?

Мужчина присел на лавочку, а я беспомощно замычала, пытаясь что-нибудь произнести. Растерялась. Со мной уже давно никто не знакомился. А тут… Наверное, виной всему новое платье и причёска.

– Извините, если навязываюсь… – Юрий по-своему определил моё замешательство и тоже смутился.

– Очень приятно, я Снежана, – улыбнулась, протянула ему руку.

ГЛАВА 5

– Привет, – Али заглянул в спальню, встретился взглядом с Таей.

Девушка тихо буркнула слова приветствия и уткнулась в книгу. Судя по всему, ему не были рады.

– Что читаешь? – шагнул через порог, отмечая, как напряглась её спина.

– Учебник, – ответила резковато, даже грубо.

Выдохнув сквозь плотно сжатые зубы, подошёл ближе.

– А это что? – в углу комнаты заметил её чемодан. Похоже, набит вещами. Отодвинул дверцу шкафа и убедился, что так и есть. – Куда ты собралась, Тая? – повернулся к девушке, сунул руки в карманы, лишь бы чем-нибудь их занять. Лишь бы не схватить её, глупую, за волосы и не оттаскать.

Тая поджала губы, отложила учебник.

– Я уеду завтра… Спасибо за гостеприимство, но…

– Что «но»? – внутри понемногу просыпалась злость на эту дуру. – Мм? Что не так?

– Я не могу с тобой жить. Всё, что между нами произошло… Это ошибка, понимаешь?

Прислонившись к стене, запрокинул голову, уставился в потолок.

– Ошибка то, что ты внушила себе любовь к человеку, которому она не нужна. Вот это ошибка. А то, что произошло между нами – не ошибка. Это моя любовь. Настоящая, искренняя. Ты можешь собирать вещи, строить из себя недотрогу, пожалуйста. Но ни шагу за порог моего дома не сделаешь. Я не отпускаю тебя.

Оттолкнувшись от стены, бросил подарок на постель и ушёл, хлопнув дверью.

***

Смотрел на неё неотрывно, даже не моргая. Сердце заглохло в груди и больше не билось, а Марат понимал, что уйти отсюда ему будет не под силу. В коротком джинсовом сарафане, с распущенными волосами, она что-то читала сыну, улыбаясь и поигрывая ногой, а Хаджиев исходил слюнями, наблюдая за ней, как больной психопат, через окно.

Хотелось ворваться в дом, схватить её в охапку и утащить к себе. В проклятый дом, где даже стены давили на подсознание. Держался. Нельзя. Марат Хаджиев не нарушает своих обещаний. Марат Хаджиев всегда держит своё слово.

Замахнулся кулаком на стену, но бить не стал. Не хотел пугать их. С тем бы и ушёл, да ноги не шли. Смотрел бы на неё день и ночь. Дурак… Когда же успел влюбиться в училку?

Она активно жестикулировала, показывая сыну какую-то сцену из книги, а тот внимательно наблюдал за ней, разинув рот.

Звонок мобильного отвлёк его, пришлось ответить, а когда снова повернулся к окну, встретился взглядом со Снежаной. Она стояла напротив, кусала губы и смотрела прямо на него.

– Здравствуй, Белоснежка, – звукоизоляция вряд ли позволила ей услышать, но Снежана прочла по губам. Он видел, знал.

***

– Марат! – кутаясь в плед, выскочила к нему, но за окном никого не было. Уже никого не было.

Остановилась посреди двора в полной растерянности. Зачем он приходил? Почему стоял за окном? Или, быть может, мне показалось? С ума сошла?

Повернулась, чтобы пойти к крыльцу, и вскрикнула, налетев на кого-то в темноте.

– Тихо, Белоснежка, не кричи, – улыбки Хаджиева не видела, но чётко уловила её в его голосе. – Это всего лишь я.

– Что ты здесь делаешь? – прищурилась, пытаясь разглядеть выражение его лица, а когда он склонился ко мне, задохнулась от странного чувства. Столько боли в его глазах, столько отчаяния… И я стояла, опустив руки, не зная, что сказать.

– Хотел увидеть свою Белоснежку, – усмехается невесело, а руки легли на мою талию.

– Зачем? – шепчу ему в губы и понимаю, что соскучилась невыносимо. И так захотелось услышать, что он тоже…

– Хотел убедиться, что у тебя всё хорошо, – опускает своими словами на землю, словно бьёт наотмашь.

– Убедился?

– Да.

– А разве Али тебе не докладывает обо всём?

Марат притягивает меня к себе вплотную, скользит губами по щеке, но не целует, лишь дразнит, а я встаю на носочки, неосознанно тянусь к нему, словно умоляя не останавливаться. Так и есть. Мысленно кричу и хочу его, как ополоумевшая.

– Докладывает. Но я хотел увидеть своими глазами, что ты счастлива в новой жизни.

Внезапно в душе огнём вспыхивает злоба. Наивная девочка внутри меня обижена и оскорблена. Она хотела услышать совсем другие слова…