— «Фокнувся»! — передразнивает Иван и ласково щелкает жену по носу. — Вера, подвинь сюда масленку, пожалуйста… Кто из вас, девушки, купил этот китайский ужас? Это же надо придумать: масленка в виде коровы! Что за китч, а?

— Да ладно, прикольно же… — Нэнси, уличенная в отсутствии вкуса, слегка краснеет, и от этого становится еще красивее. Даже рано утром, едва проснувшись, она не выглядит ни заспанной, ни опухшей. Сапфировые глаза сияют, белая кожа точно светится изнутри, черные волосы, еще влажные после душа, падают на лоб изящными рваными прядками — готовая картинка для дамского журнала, реклама дорогой косметики или духов. У меня очень красивая подруга, смотреть на нее одно удовольствие.

Что касается меня, то я с утра даже побоялась взглянуть на себя в зеркало в ванной, пока чистила зубы. Я и так знаю, что там увижу: темные тени вокруг глаз, бледная до синевы кожа, потускневшие и обвисшие кудряшки. Я всегда так выгляжу после бессонной ночи. Даже красивый халатик, на который я разорилась позавчера, не может оживить мою жалкую внешность. Правда, Тошка только пожимает плечами, когда я сокрушаюсь по этому печальному поводу. «Нэнси необыкновенная красотка, конечно, — говорит он. — Но… ее встретишь на улице, обалдеешь, пару раз оглянешься и к вечеру забудешь. Она похожа на всех рекламных девиц сразу. А твое лицо невозможно забыть. Так что на твоем месте я бы не парился по этому поводу».

Если совсем честно, то я и не парюсь. Нэнси я люблю, мне нравится на нее смотреть, но у меня нет к ней зависти. Совсем недавно ее бьющая в глаза красота чуть не довела нас всех до гибели. Тогда Тошка спас и ее, и меня. После той истории Нэнси перестала постоянно злиться на Тошку и обвинять его во всех смертных грехах, как делала это раньше, но полюбить так и не полюбила. Вот и сейчас — он всего лишь сказал, что с нашим домом что-то неладно, и что она ответила? «Ты чокнулся». Тошка не спорит — он никогда не спорит с Нэнси. Его кофе остывает нетронутым, сигарета дымится меж пальцев, а он смотрит в окно.

— Тош, съешь бутерброд, пожалуйста.

— Угу.

Но бутерброд так и остается лежать на тарелке. Я не настаиваю, мой упрямый мальчик все равно делает только то, что хочет. Не кормить же мне его с рук. Хотя я бы кормила. Только он не позволит.

Я встаю, выливаю его остывший кофе в раковину и заново наполняю чашку.

— Лимон хочешь?

— Угу.

Ничего он не хочет. Однако машинально берет протянутую чашку и делает глоток.

Иван дожевывает кусок бублика, щедро намазанный маслом, и выбивает сигарету из пачки.

— Так что там с нашим домом, а? Что тебе не нравится? Вроде, все нормально было… Думаешь, проводка коротит? Или, не дай бог, трубы менять?..

— Да нет, с этим все в порядке. Трубы хозяева меняли несколько лет назад, вообще дом для своего возраста в идеальном состоянии.

Тошка не отрывается от окна, и я не вижу выражения его глаз. Иван терпеливо ждет — он хорошо знает своего друга. Нэнси презрительно фыркает, но от замечаний все же воздерживается.

— Вере снятся кошмары, — неохотно говорит Тошка и давит в пепельнице недокуренную сигарету. — И… мне тоже.

— Чушь собачья, — Нэнси пожимает плечами, Иван молчит, но видно, что он немного удивлен.

— Нет, не чушь. Кошмары что-то означают, — то, что мой молчаливый мальчик вообще считает нужным возражать, говорит о серьезности происходящего — по крайней мере, мне говорит.

— Ээээ… Тошка, а ты не шутишь? — осторожно уточняет Иван.

— Нет, не шучу. В доме что-то есть, и это мне не нравится.

— Ну, так разберись! — Нэнси закидывает ногу на ногу, и Иван тут же привычно хватает ее за коленку — за такую коленку невозможно не схватиться, это точно. Если бы я была мужчиной, ни за что бы не удержалась. Нэнси отпихивает ладонь мужа и с вызовом смотрит на Тошку. — Разберись, Тошечка, ты же у нас шаман! Этот, как его… заарин-боо, так, Вера?

Тошка досадливо морщится, и я смотрю на Нэнси с упреком. Между прочим, это не повод для шуток. Нэнси уже, кажется, успела забыть, как лежала, голая и беспомощная, на сатанинском алтаре. Если бы Антон не оказался природным шаманом, где бы она была сейчас?.. Тонкий белый шрам на его ладони напоминает о ритуальном ноже, который уже готов был вонзиться в красивый беззащитный живот моей подруги, но сломался, остановленный Тошкиной рукой.

Я и сама до сих пор не могу понять, как следует относиться к тому, что мы узнали о Тошке всего каких-то три месяца назад. К тому, что он сам узнал о себе. Меня все еще передергивает, когда я вспоминаю, что первым его странную шаманскую природу разглядел сумасшедший ублюдок Кевин Томпсон, профессор и психопат, и он же едва не погубил моего мальчика, а заодно и всех нас. Но Тошка справился, он всегда со всем справляется.

— Да какой там шаман, — он хмурится и крутит перед собой на столе кофейную чашку, упорно не глядя на нас. — Ерунда это все, Нэнси. Что ты как маленькая…

— А индеец? — Нэнси наставляет на нас сигарету, точно указующий перст. — Индеец тебя признал, и орел признал, я же это видела, блин, своими глазами! И все мы видели, скажи, Иван?.. Так что не отлынивай, а прямо сейчас начинай разбираться. Лично мне никакие кошмары не снятся, но, может, они и не для меня предназначены. А для тебя, заарин-боо!

Мы с Тошкой переглядываемся. Легкомысленная Нэнси, похоже, попала в самую точку. Дом чего-то хочет именно от Антона.

Если бы не события трехмесячной давности, я бы, пожалуй, не стала придавать значения такой чепухе, как ночные кошмары. Мало ли, почему они возникают. Перепады давления, нервы, полнолуние, плохая погода, душное помещение, стресс… Но после того, что я видела своими глазами в городке Нью Хоуп всего в десятке миль от нашей Филадельфии, любой пустяк может обернуться чем-то очень серьезным. Конечно, смириться с доказательствами существования всяких мистических штук всем нам оказалось довольно трудно… Хотя мне, я думаю, все же легче, чем, допустим, Нэнси. Потому что я еще с наводнения в Новом Орлеане привыкла безоговорочно доверять Тошке. И если завтра окажется, что он инопланетянин или Майтрейя Будды, я и это тоже приму, не задумываясь.

— Ну, я пошел. Сидите здесь, ага? Не шляйтесь по дому, вы будете мне мешать.

Тошка поднимается легко и стремительно, как на пружинах. Он Джи-Ай, до недавнего времени служил в Ираке. Мы встретились в Новом Орлеане во время его отпуска. После наших приключений в затопленном городе он оставил службу, но выучка, конечно, никуда не делась. Тошка худой, однако это обманчивое впечатление: он весь состоит из мышц, как Брюс Ли. Моя бабушка про таких говорила — из ремней связан. Вот и Тошка… из ремней. Нэнси раньше постоянно твердила мне, что он некрасивый, что он очкарик, самурай недоделанный… Но она просто не любит такой тип. Я-то втюрилась в своего невозмутимого Брюса Ли с первого взгляда, и поэтому Нэнси считает, что у меня ужасно неразвит вкус. Возможно, ей виднее: ее Иван типичный рекламный красавчик, голливуд ходячий — высокий длинноногий блондин, ковбой Мальборо, белозубый и голубоглазый. Вместе они составляют роскошную парочку, но ходить с ними по улице сущее наказание — машины тормозят.

— Кто моет посуду? — Иван блаженно щурится и красиво выпускает дым изо рта. Похоже, он не очень озаботился проблемой с домом. Или расчитывает на Тошку. Что греха таить — мы все на него расчитываем.

— Уж не ты, конечно! — беззлобно огрызается Нэнси, собирая со стола чашки и блюдца. Она несправедлива к Ивану — из него совершенно неожиданно получился идеальный муж, который приносит жене кофе в постель, жарит мясо, смешивает коктейли, выжимает соки и безропотно моет тарелки после обеда — и все это с широкой жизнерадостной улыбкой на безупречно красивом лице. Мечта, а не муж.