— Тош, вставай, — сказала я испуганно.

— Не торопись, — Антон даже не открыл глаз. — Лучше уйти отсюда последними, чем покалеченными. Там сейчас давка начнется. Это закон.

Толпа неистовствовала у вертолета, люди в форме пытались удержать лезущих по головам, крики оттуда уже ничем не напоминали человеческие. Гвардейцам, наконец, удалось навести порядок, и перегруженный вертолет поднялся в воздух. Оставшиеся смотрели ему вслед в бессильной ярости и что-то кричали, потрясая кулаками, ветер, поднятый винтами гигантской стрекозы, раздувал их лохмотья, трепал волосы.

— Кино, — сказала Нэнси сквозь зубы. — У Голливуда есть любимая темка — какой-нибудь локальный апокалипсис. Вот, пожалуйста: предсказывали? Получите и распишитесь. Я слышала, «Discovery Channel» недавно как раз показывал фильм про затопление Нового Орлеана…

— Ань, ты сигареты не сберегла? — Иван потер глаза руками. — Я просто до невозможности курить хочу.

— Угу. Брат помирает, ухи просит, — сварливо ответила Нэнси. — Кто мешок утопил?.. Ну, ладно, радуйся, что у тебя есть я. Вот не было бы меня — ты бы сейчас помер от недостатка никотина.

Она задрала майку, и на свет появилась нераспечатанная пачка «Мальборо», засунутая за резинку трусиков.

Антон открыл глаза и повернулся на бок.

— Иван, потерпи. Пусть большинство народу отсюда увезут, тогда покуришь. Из-за этих сигарет у нас сейчас могут неприятности начаться… Вон, полюбуйся, уже идут.

Я обернулась. К нам неторопливо приближались трое — Керим и еще двое негров. Нэнси стремительно разорвала упаковку, не глядя, вытянула несколько сигарет и спрятала в трусики. Одернула майку и, как ни в чем не бывало, протянула Ивану пачку с остатками «Мальборо». Иван вынул сигарету и закурил, делая вид, что не замечает наших гостей. Троица подошла поближе.

— О-о-о!.. — Сладким голосом протянул Керим. — У наших белоснежек сигаретки имеются?.. Не поделитесь?

Иван, не поднимаясь, спокойно протянул ему пачку.

— А ну-ка встань, белая собака, когда с тобой разговаривает коренной американец, — вдруг лениво произнес один из черных, не повышая голоса.

Я почувствовала, как Антон напрягся. Они с Иваном быстро глянули друг на друга, и Антон чуть качнул головой.

Но тут Нэнси вскочила на ноги и подбоченилась:

— Это кто тут коренной американец, ты?.. Да когда твоего прадедушку сюда в трюме из Африки привезли, Калифорния и Аляска уже принадлежали России! Раскомандовался. Давно с дерева слез, обезъяна? Попросили сигаретку? Вам дали?.. Оказали любезность? Ну и уматывайте, чего встали?

Негры переглянулись.

— А она ничего так, — сказал тот, что повыше и пошире в плечах. — У меня на белых леди не стоит, но у этой титьки зашибись.

Он лениво шагнул вперед, к Нэнси. Та попятилась.

Иван подтянул ноги и оперся рукой о землю, готовясь встать.

— Сидеть, — сказал Керим и наступил ему на руку. Он был босиком, так что сломать Ивану кисть ему не удалось, но боль, видимо, была сильной, потому что Иван зашипел и дернулся. Негры осклабились, один из них издевательски присвистнул. Дальше я не очень поняла, что произошло: кажется, свободная рука Ивана взметнулась в воздух и резко ударила Керима под колено. Колено у пушера подломилась, он потерял равновесие и повалился, издав неразборчивый вопль. В следующую секунду Иван и Антон уже стояли на ногах, спинами друг к другу, а мы с Нэнси каким-то образом оказались между ними.

— Фак! — высоким голосом сказал коротышка в некогда белой майке. — Фак, фак, фак!.. Ты тронул моего брата, да? Ты, белая задница, тронул моего брата, да?.. Ты сейчас умрешь, белая задница, да, понял, да?

Высокий негр молчал, со спокойствием крупного зверя следя за каждым движением наших парней. Нэнси, дрожа то ли от страха, то ли от ярости, вцепилась мне в руку.

Краем глаза я увидела Керима. Пушер поднимался с земли, его глаза были налиты кровью, а в руке он держал нож.

— Ты сейчас умрешь, да, ты умрешь, белая свинья, да, мы вас порвем, да, — скороговоркой верещал коротышка, приплясывая вокруг. — Мы вас порвем, да, тебя и китайца, да, а ваших девок трахнем и скормим рыбкам…

Рука Керима с зажатым в ней ножом была нацелена в бок Антону. Ему нужно было только сделать шаг… Перед глазами у меня поплыли черные круги. Почти не осознавая, что делаю, я метнулась вперед и преградила Кериму дорогу.

— Мы вас порвем, да, порвем ваши белые задницы, да, фак ю, фак, фак, фак, иди сюда, беленький…

Керим взмахнул рукой. Время странно замедлилось, и я, кажется, целую вечность смотрела, как остро заточенное лезвие летит мне в живот. В ту же секунду Антон сшиб меня на землю и мгновенно ударил пушера ребром ладони по горлу. Тот упал, даже не вскрикнув, нож выпал из его руки, Нэнси кинулась к нему, точно кошка, и выпрямилась, зажав в кулаке широкую рукоятку.

— Ну, давай! — завизжала она. — Кому первому яйца отрезать?..

— Джи Ай? — вдруг сказал высокий негр медленно, переведя глаза с распростертого на земле Керима на Антона, заслоняющего меня плечом. — Ты его убил.

— Да, — коротко ответил Антон. Его лицо было совершенно застывшим, как маска.

Я вздрогнула.

— Фак, — нерешительно проблеял коротышка, — ты убил моего брата, да, ты его…

Над нами послышался гул вертолета.

Высокий негр взглянул вверх, повернулся и, не оборачиваясь, пошел быстрым шагом к посадочной площадке. Коротышка задержался на миг, поводя растерянными глазами, потом рванулся с места и бегом бросился догонять приятеля.

Антон сел на землю и опустил голову в колени.

Нэнси выронила нож.

Бледный до синевы Иван молча подошел к телу Керима, взял пушера за ноги и поволок к воде. Нэнси отвернулась, и ее вырвало. А у меня внутри ничего не шелохнулось. Может, это был шок. Но мне было все равно: для меня Керим перестал быть человеком как только вытащил нож и нацелил его в теплый бок Антона.

— Дай сигарету, — сказала я Нэнси.

Нэнси с ужасом посмотрела на меня. Ее руки тряслись, она вытаскивала сломанные сигареты, а по щекам у нее текли слезы. Я выбрала два длинных обломка и прикурила оба, для себя и для Тошки, подошла и присела рядом.

— Тош… посмотри на меня.

Он поднял ко мне лицо, и я не увидела его глаз — заходящее солнце отражалось в стеклах очков. И тогда я, глядя в эти отражения, — два небольших пожара, — тихо сказала:

— Я — тебя — люблю.

Глава 15

Нас забрали последними, в два часа ночи. Вертолет доставил нас на какой-то крохотный частный аэродром, где ждали своей участи не меньше тысячи человек. Я никогда не видела столько народу на одном небольшом пятачке. Усталые гвардейцы стояли в оцеплении, Иван стрельнул у них несколько сигарет, и мы покурили. Шел дождь. Толстая негритянка рядом с нами держала на весу пластиковый стаканчик в надежде набрать дождевой воды: она хотела пить. Я тоже хотела пить, но стаканчика у меня не было, поэтому я задрала голову и стала ловить открытым ртом тепловатые капли. Нэнси толкнула меня локтем.

— Должны же они раздавать воду? Посмотри, сколько народу! И дети…

— Раздают, наверное… когда-нибудь, — устало сказал Иван. — Просто не хватает ее, воды этой. Анекдот, мать его… Во время наводнения умереть от жажды. Да еще под дождем.

Он сидел на мокром асфальте, обняв колени. Вокруг сидели, лежали, осторожно бродили, перешагивая через других лежащих, сотни оборванных, голодных, измученных людей. Кто-то нараспев повторял ругательства, точно длинную молитву, монотонно и безнадежно. Нэнси прижалась к Ивану и положила голову на его плечо.

— Я хочу домой, — прошептала она, и впервые в ее голосе прозвучали интонации маленькой обессиленной девочки.

— Потерпи, — Иван нежно погладил ее короткие растрепанные волосы. — Потерпи, бэби, все это скоро закончится.