– Это “зиг-зауэр”, он заряжен, в магазине одиннадцать патронов… Держи его при себе всегда, даже когда спишь… Смотри: надо только взвести курок, держать обеими руками, прицелиться и выстрелить. Если что – стреляй не задумываясь на поражение, несколько раз подряд.

Валерия покачала головой.

– Йона, я не буду стрелять.

Йона положил пистолет на табуретку рядом с ножом и тяжело вздохнул.

– И еще кое-что. Отныне ты должна видеть ловушку во всем, что хоть как-то отклоняется от привычного хода жизни. Неожиданный посетитель, новый покупатель, кто-то сменил машину или появился в неурочное время… Если что, звони вот по этому номеру. – Йона показал ей номер в своем телефоне и тут же отправил ей. – Сохрани его, пусть он высвечивается, как только ты откроешь телефон… Помощь придет не сию минуту, Вальтер действует слишком быстро, но звонок примет мой друг, Натан Поллок… и шансы отследить и спасти тебя увеличатся.

– Это просто безумие. – Валерия, не зная, что сказать, смотрела на Йону.

– Я остался бы с тобой, если бы не Люми. Я должен позаботиться о ней.

– Понимаю.

– Мне пора, – прошептал он. – Если все же решишь уехать со мной – поезжай как есть, в сапогах и запачканных штанах… я буду в машине, жду тебя двадцать секунд.

Валерия молча смотрела на него, пытаясь удержать слезы. В горле стоял ком.

Выйдя из теплицы, Йона сел в машину, сдал назад, развернулся и остановился.

Он смотрел на часы.

Снежинки, кружась в свете теплиц, падали на землю.

Двадцать секунд вышли. Пора.

Йона откинулся на холодную спинку сиденья и положил правую руку на рычаг коробки передач.

Какая тишина, какое спокойствие вокруг.

Он завел мотор, и световой туннель от фар, в котором плясали снежинки, дотянулся до самой опушки.

Машина прогрелась, зашумела вентиляция.

Йона смотрел прямо перед собой. Потом взглянул на часы, переключил скорость и медленно покатил по разворотному кругу. Выруливая с территории садового хозяйства, он смотрел в зеркало заднего вида, на теплицы.

Эрика Лильестранд сидела в одиночестве у барной стойки “Пилигрима”. Она ждала приятельницу – аспирантку с кафедры биотехнологий.

По окну, выходящему на улицу, стекал дождь вперемешку со снегом.

Положив телефон рядом с бокалом, Эрика смотрела на липкие отпечатки пальцев на темнеющем экране.

Они с Лив договорились встретиться здесь в десять часов, чтобы обсудить празднование Нового года, но Лив опаздывала уже на час и трубку не брала.

Этим вечером в “Пилигриме” было немноголюдно. Наверное, бар пустовал из-за ремонта фасада, выходившего на Рейерингсгатан: вход закрывали строительные леса с грязно-белой нейлоновой сеткой.

Трое парней, сидевших за столиком поодаль, косились на Эрику, но она переговаривалась с барменом, изредка посматривая в телефон.

Удивительно, что женщина, сидящая в баре одна, чувствует себя какой-то легкой добычей, думала Эрика.

Она не были красавицей, да и особой смелостью не отличалась. И все же Эрика попала в центр внимания – только потому, что сидит в баре одна.

Бармен, представившийся Ником, кажется, считал себя неотразимым. Загорелый, морщинистый, на излете молодости мужчина с голубыми глазами и модной стрижкой. Короткие рукава натянулись на бицепсах и не прикрывали размытой татуировки.

Ник уже успел рассказать, как восходил на гору в Таиланде, как катался на лыжах во Французских Альпах, а также об оживлении, царящем на фондовых биржах.

Эрика украдкой поглядывала на пожилую пару, болтавшую за угловым столиком. Оба счастливые, щеки раскраснелись. Начос с сальсой и гуакамоле, бутылка вина.

Эрика снова позвонила Лив, выслушала бесконечное количество долгих сигналов.

С лесов за окном капала нечистая вода.

Эрика отложила телефон и провела ногтем по царапине в лакированном дереве стойки. Палец уперся в ножку бокала. Эрика отпила вина.

Звякнул колокольчик: дверь бара открылась.

Эрика повернула голову.

Нет, это не Лив. Какой-то мужчина, громадный, как медведь. Вошел в бар, принес с собой холодный уличный воздух. Сняв черный дождевик, мужчина затолкал его в пластиковый пакет.

Новый гость был одет в синий вязаный свитер с кожаными заплатками на локтях, штаны-карго и тяжелые армейские ботинки.

Он поздоровался с барменом и сел в каком-нибудь метре от Эрики, через стул. Пакет мужчина повесил на крючок под стойкой.

– Ветрено на улице, – произнес он мягким звучным голосом.

Бармен согласился с этим утверждением. Великан потер ладони:

– Какая водка у вас есть?

– “Дворек”, “Столичная”, “Смирнофф”, “Абсолют”, “Коскенкорва”, “Немирофф”, – перечислил Ник.

– “Смирнофф” черная?

– Да.

– Тогда мне пять порций “Смирнофф”.

– Вы хотите пять рюмок водки? – Брови у Ника поехали вверх.

– Если можно, комнатной температуры, – улыбнулся великан.

Эрика взглянула на часы в телефоне и решила подождать еще десять минут.

Бармен выставил перед верзилой пять рюмок и взял с полки бутылку.

– И ей подлей, потому что у нас праздник, – объявил великан и кивнул Эрике.

Эрика понятия не имела, о чем он говорит. Может быть, это просто неудачная шутка? Эрика взглянула на здоровяка, но тот избегал ее взгляда. У него было печальное лицо, мясистая шея в складках, стрижка “ежиком”. В обоих ушах висели красивые жемчужины. Бармен спросил Эрику:

– Еще вина?

– Почему бы нет. – Эрика подавила зевоту.

– Потому что у нас праздник. – Ник налил вина в новый бокал.

Здоровяк повертел в руках спичечный коробок-книжку, извлек оттуда спичку и сунул в рот.

– У меня был когда-то бар в Гётеборге, – сказал он и поднялся. Теперь он стоял неподвижно, словно перестал понимать, где находится. Медленно перевел взгляд на бармена, встретился глазами с Эрикой. Зрачки расширились, спичка выпала изо рта. Великан обернулся, взглянул на пожилого мужчину за угловым столиком, потом на одного из парней, облизал губы и снова сел.

Откашлявшись, он опрокинул в себя первый шот, а пустую рюмку поставил на стойку.

Эрика смотрела на плоский спичечный коробок, лежавший рядом с выстроившимися в ряд рюмками. На верхней стороне был нарисован белый скелетик на черном фоне.

– Рождество будете праздновать в Стокгольме? – Ник поставил перед Эрикой тарелочку с крупными оливками.

– Поеду к родителям в Векшё.

– Милый городок.

– А вы? – вежливо спросила Эрика.

– Таиланд, как обычно.

– Это вряд ли, – подал голос здоровяк.

– Что-что? – удивился Ник.

– Я не умею предсказывать будущее, но…

– Не умеете? – перебил бармен. – Это хорошо. А то я уже как-то напрягся.

Здоровяк, опустив глаза, рассматривал свои мясистые пальцы. Компания парней шумно поднялась и вышла.

– Тут все сложно, – помолчав, заметил здоровяк.

– Неужели? – ядовито улыбнулся Ник.

Гость не ответил – он сидел, поглаживая коробок. Бармен какое-то время смотрел на него, дожидаясь, когда тот поднимет глаза, потом стал протирать стойку серой тряпкой.

– Красивые серьги, – сказала Эрика и услышала, как бармен усмехнулся.

– Спасибо, – серьезно ответил здоровяк. – Я ношу их в память о сестре, мы были близнецы. Она умерла, когда мне было тринадцать.

– Боже мой, – прошептала Эрика.

– Да. – Здоровяк поднял рюмку. – За вас… как вас зовут…

– Эрика.

– За вас, Эрика.

– Ваше здоровье.

Великан выпил, осторожно поставил рюмку на стойку и облизал губы.

– Меня обычно зовут Бобром.

Бармен отвернулся, чтобы скрыть улыбку.

– Как жаль, что ваша подруга опаздывает, – помолчав, сказал Бобер.

– Откуда вы знаете?..

– Я мог бы сослаться на дедукцию, способность строить умозаключения. Я наблюдаю за людьми. Вы то и дело берете телефон, оборачиваетесь к двери… но у меня есть и шестое чувство.

– Шестое чувство, вроде телепатии? – Эрика сдержала улыбку.