Она отрицательно покачала головой.

– И какой срок?

– 12 недель, – она полезла в сумку и достала снимок УЗИ, – представляешь, Ален? Это мой ребенок. Вот его ручки, вот его ножки. Или ее. Пока непонятно. Я буду мамой, представляешь? И все у нас будет хорошо с моим малышом. Мы будем самыми счастливыми, вот увидишь.

– Танюш, я очень, очень рада за тебя, – полезла я целоваться, а после спросила, – почему отцу не скажешь?

Она вопросительно подняла брови и ответила не сразу.

– Я Володю видела на днях, ну ты знаешь, дружбан его, – Танька выдохнула и рубанула, – Рамазан жениться через два месяца. Девочка какая-то молоденькая, националка, все в лучших традициях. Римма Амировна может быть довольна.

– Тань, ну ты уж прости меня, а, что ты сделала, чтобы она была довольна?

– А что я должна была сделать? Знаешь, я никогда не понимала попыток подражать недостижимому идеалу. Мы были вместе семь лет. Семь. Гребаных. Лет. Он видел, кто я и что я. Значит, такая была нужна. Я никогда не притворялась и не лгала. Значит, так нужна оказалась.

– Прости, что напоминаю, но ты его мать выставила за дверь и даже не извинилась, на минуточку.

Таня скривилась.

– Я же не специально.

– Ну, это, безусловно, меняет дело. Оправдана.

Танька громко вздохнула.

– Родится, все равно узнает. Я не буду ему мешать. Раз за семь лет он так и не созрел жениться на мне, а на этой девице за два с половиной месяца решился, что я сделаю? Ничего. Счастья молодым.

Я пожала плечами.

– Он имеет право знать.

– Захочет знать – узнает.

– Чего нос повесила, дорогая? – спросил меня вечером Вадик.

– А если бы я забеременела, а ты женился на другой, ты бы хотел знать?

– А почему я должен жениться на другой?

– Не суть, так хотел бы?

– Ален, я чего-то не знаю? – моментально стал серьезным мой молодой человек.

– В смысле?

– Я стану папой? – растерянно спросил меня бравый майор Самойлов.

– Что? А, нет. Я гипотетически.

Он чуть заметно выдохнул и почесал голову.

– Ну, хотел бы, конечно. Это ж мой ребенок, не соседский. Не соседский, Винокурова?

– Если будешь задавать глупые вопросы, я с тобой разговаривать не буду.

– Ой, а то ты больно умные задаешь. Так кто беременный, Аленка?

– А с чего ты взял, что кто-то беременный?

– Капитан Винокурова, два плюс два всегда равно четыре.

– Танька Карпова, – решила я выдать чужую тайну.

– О как? От этого своего алабая?

– Ну да.

– Так и когда ждать веселую кавказскую свадьбу?

– А не будет свадьбы, они расстались, он женится на другой, она не собирается ему говорить, что беременна.

– Санта- Барбара, – покачал головой Вадим, – ладно, а ты тут при чем?

– Не при чем, просто…Просто все глупо и не по-людски.

– Но ты же отдаешь себе отчет, что это все не твое дело?

Я расстроенно поджала губы и покивала.

– Слушай, Ален, я с тобой поговорить хотел.

– Ты понял, что ты гей?

– Кто тебе сказал, что юмор – это твое? – закатил глаза Вадик.

– Ладно, слушаю.

– Ален, может нам стоит жить вместе?

Я удивленно на него посмотрела.

– Зачем?

– А зачем люди живут вместе?

– У всех свои причины, – пожала я плечами.

– Короче, ты не хочешь? – начал раздражаться Самойлов.

– Вадик, я не то, чтобы не хочу, просто пока не представляю себе этого. Мы вместе всего несколько месяцев и меня все устраивает. Я не великая хозяйка, часто прихожу поздно, тебе ли не знать. У нас сейчас нет общих проблем и нет повода для ссор. Стоит ли спешить?

– Я думал об этом, – согласно кивнул мой мужчина, – но скажу тебе так: заботливая мамочка мне не нужна, моей мне вполне хватает, в еде я не прихотлив, стиральная машинка работает исправно, кидать в нее носки я умею. Все хорошо, это верно, но может я потому и хочу попробовать жить вместе, чтобы понять – нам так хорошо и просто потому, как ты сказала, нет общих проблем или потому, что мы подходим друг другу. Я, может, уже остепениться хочу, Винокурова.

– Вы все такие интересные, один внуков хочет, поэтому я должна оставить работу, другой остепениться хочет, поэтому я должна переехать, а как насчет того, чего хочу я?

– А чего хочешь ты, Ален? – спокойно спросил Вадик.

Я хотела что-нибудь эдакое сказать, но только пожала плечами и ответила:

– Я не знаю.

– Давай так, когда ты будешь знать, чего ты хочешь, ты сама вернешься к этому разговору. Уговаривать не буду. Не хочешь, значит, буду дальше вести жизнь полную греха и разврата.

– А ну-ка, покажи, – хмыкнула я.

Репетиции вызывали в моей душе смесь раздражения и приливов неуверенности в себе. Почему я, капитан полиции, должна слушать возгласы: «Алена, ну запомните уже, наконец, что с правой ноги!» и улыбаться счастливой улыбкой юродивой, когда остальные, по очереди, несут бред о себе. Как-то я попросила Самойлова послушать мою «визитку». Он ржал, как богатырский конь.

– Вы там все такую чушь несете? – весело поинтересовался он.

– У некоторых еще хуже, – вздохнула я, – а ты бы помог мне лучше.

– Алена, этой речи пионерки ничего не поможет. Выйди и скажи: Я – Алена Дмитриевна Винокурова, дочь генерал-майора Винокурова Дмитрия Николаевича, девушка майора Самойлова Вадима Олеговича, который в свою очередь является сыном…

– То есть, у меня самой достоинств нет? – перебила я его.

– Алена, – закатил глаза мой мужчина, – с каких пор ты страдаешь комплексом неполноценности?

– Меня жутко раздражает этот конкурс, – вторично вздохнула я.

– Расслабься, – посоветовал Вадик, – это все фигня.

Танька, в отличие от меня, явно наслаждалась происходящим.

– Почему тебе все это нравится? – как-то спросила я ее.

– А почему нет? – пожала она плечами, – Ты слишком серьезно ко всему относишься, все время пытаешься доказать, что ты не папина дочка, а мне плевать, я просто веселюсь.

И без перехода продолжила свой глумеж:

– Ирка – от трусов резинка, держи спину ровнее!

– Татьяна, Вы не могли бы вести себя чуть тише? – просила девочка-организатор.

Таня недовольно повела глазами, но замолчала.

– Она меня ненавидит, – серьезно объявила подруга.

– Действительно, с чего бы это? Это же не ты зовешь ее Крыстина и истекаешь ядом, стоит ей только рот открыть.

– Я такая невыносимая? – спокойно спросила Таня.

– Бываешь, если честно.

– Наверно, это гормоны, – Таня почесала коленку, – я не хочу никого обижать, а оно само из меня прет.

– У тебя всю жизнь гормоны, – улыбнулась я ей, обернулась на дверь, посмотреть, кто зашел и нахмурилась.

К несчастью, Таня обернулась тоже. В сопровождении режиссера в зал вошел наш спонсор Боташев в компании молоденькой девушки. Сыщиком быть не нужно, чтобы догадаться, кто она. Поскольку освещена была сцена, а мы сидели в зрительном зале, вошедшие не обратили на нас внимание, и шли к сцене, слушая комментарии режиссера. Я стала внимательно разглядывать девушку. Явно совсем молоденькая, одета стильно и дорого, ростом едва доходила Рамазану до груди, светленькая, волосы тонированы модным способом, темноглазая, держалась скромно. В общем, полная противоположность Татьяны. Я покосилась на подругу, она тоже разглядывала девушку и хмурилась. Режиссер остановился прямо напротив нас, объясняя свою очередную задумку, Боташев растерянно кивал, девушка оглядывалась и увидела нас.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась она.

– Здравствуйте, – хором ответили мы.

Рамазан вздрогнул и уставился на Таню. Похоже, для него ее участие тоже стало сюрпризом. Потом он заметил меня. Относительно недавно мы проводили одну операцию против хитрого олигарха и, по легенде, я работала дизайнером в конторе Рамазана.

– Привет, Ален, – поздоровался мужчина, Тане он просто кивнул.