Соответствие линии взгляда направлению распространения звука и оси действия столь же эффективно в кино на хинди, как и в голливудском, поскольку помогают обеспечить целостность восприятия, но в первом нарративное пространство не унифицировано. Вместо постепенного создания тотального пространства через монтаж или съемку с движения в кино на хинди используется промежуточный кадр, который привлекает внимание внутри каждого заявляемого пространства. Тотальность каждого пространства не устанавливается, а лишь предполагается. В результате фильмы обозначают действия в каждом эпизоде как абстракцию (это может быть, например, зал суда, офис, жилище, полицейский участок или больница), хотя общепризнано, что, будучи воспроизведением физической реальности, фотографический/кинематографический образ не может репрезентировать абстракции так, как это делает вербальный язык. Кино не располагает средствами транслировать понятие «жилище», поскольку любой фильмический образ будет уникальным, конкретным – образом определенного дома, снятого в определенный момент (скажем, хижиной на склоне холма после полудня). Но в массовом кино на хинди предпринимаются попытки определить нарративное пространство не как сингулярное и непрерывное, а как набор отдельных установочных настроек, воспринимаемых как абстракции в отдельных пространствах, специфически обозначенных присущим им качеством. Теоретики по разным причинам часто обращаются к фильму Мехбуба Хана «Репутация» (1949), и в частности к тому, как там репрезентируются «дома» и как это раскрывает характеры персонажей. Главные герои – Радж и Нина (их играют Радж Капур и Наргис) очень богаты, у обоих роскошные дома в Бомбее, но у Нины есть еще дом в горах. Он ассоциируется с юностью Нины (годами, проведенными с отцом), а городской дом – это обиталище жены и матери. Нина не возвращается в дом в горах после смерти отца (и ее последовавшего бракосочетания); два этих пространства соответствуют двум разным состояниям хозяйки. Далее, дом в горах отличается от городского – он одноэтажный, в то время как в городе богатый дом имеет два этажа и винтовую лестницу, так же как особняк Раджа. Поскольку два этих дома так схожи, для их различения в фильме используется другая стратегия. У Нины нет матери, а мать Раджа жива. И когда мы впервые видим дом Раджа, его мать тихо стоит в дверях, что указывает на то, что это «материнский дом», и отличает его от «сиротского» дома Нины.

Обозначение каждого пространства с точки зрения его свойств легко опознается, когда фильм снимается в павильоне, но это гораздо труднее сделать в более поздних фильмах, снимавшихся на натуре, примером чему может служить «Граница» Дж. П. Дутты 1998 года, военный фильм, снимавшийся в Раджастанской пустыне. Действие происходит во время индийско-пакистанского конфликта в 1965 году, и в нем отсутствует элемент, без которого редко обходятся военные фильмы, изображающие военные действия, а именно географические карты. Карты могли бы обозначить пространство действия в отдельных связанных районах, сделать пространство не столь абстрактным, но авторам важно было показать «поле боя», и безжизненная пустыня как нельзя лучше передавала это понятие именно в силу ограниченности изобразительных средств. Как бы то ни было, несмотря на возобладавшую тенденцию снимать преимущественно на натуре, массовое кино на хинди остается верным первоначальному видению с его отказом очерчивать целостность каждого отдельного пространства и учитывать наличие внеэкранного пространства.

Универсальное время в большинстве кинематографий представляется в экспозиционном эпизоде; нарратив задает время, место и основных персонажей. Время предъявляется последовательно (если не используется обратное его течение), в голливудском кино обычно временной вектор обозначается через встречу или определенный срок выполнения действия. (Если некто назначает свидание кому-то через неделю, то повествование проскакивает недельный срок из‐за отсутствия событий.) Если время в будущем не специфицируется в каком-либо эпизоде, то отсылка к нему дается в начале следующего (календарем, часами или диалогом), чтобы указать на его место во временной структуре фильма. Когда сцены разыгрываются в разной обстановке или в разных местах, они репрезентируют разные линии развития действия. Параллельный монтаж разных линий обозначает одновременность действий. Внутри каждой повествовательной траектории события развиваются последовательно, а взятые в параллельном монтаже, они предстают как одновременные. Это можно проиллюстрировать так. Герой просыпается утром слишком поздно; врезка кадра начальника, который смотрит на часы; герой завтракает; врезка кадра с нервно шагающим взад-вперед начальником. В каждом фильме необходимо обозначать длительность действия – время, нужное для развития сюжета. Для контекстуализации истории в фильмах часто используются исторические маркеры, например фиксация хронологии повествования в рамках общепризнанной периодизации: в голливудских военных фильмах даты 1939–1945 указывают на период Второй мировой войны.

В массовом кино на хинди время, как в эпосе или пуранах, представлено приблизительно, и это означает, что тут контекст не особенно важен. А если контекст утрачивает значимость, то не важен и сам исторический момент, поскольку действие становится «вечным». Послание фильма связано с судьбой главного героя; по-видимому, вечная ценность послания делает неважным универсальное время в массовом кино на хинди. Отсутствие внеэкранного пространства – молчаливое отрицание одновременности, что также указывает на вечную ценность послания. Что касается длительности, то это понятие приобретает значимость благодаря необходимости сравнивать параллельные действия (например, перед назначенным временем встречи герой обнаруживает, что его друзья уже успели прибыть на место). При отказе от параллельно развивающегося действия длительность его тоже неощутима. Международное признание фильма Ашутоша Говарикера «Лагаан: однажды в Индии» (2001) в значительной степени связано с тем, что там наличествует определенная длительность – индийцам отведено три месяца на то, чтобы собрать команду по крикету и подготовиться к матчу с британцами. Следствием отказа от универсального времени является также малозначительная роль флешбэка. Перетасовка хронологического порядка прошлого и настоящего не имеет большого смысла в массовом кино на хинди. Например, эпизоды детства Девдаса в экранизации романа Саратчандры Чаттерджи можно или расположить в начале фильма, или дать флешбэком. Поэпизодная нарративная конструкция выстраивается как своего рода таблица. Поскольку история предполагает универсальное время, рассмотрим теперь, как она представлена в кино на хинди.

Начать с того, что помещение действия в исторический контекст предоставляет любому повествованию определенные преимущества. Если в начальном эпизоде фильма фигурирует 1945 год и действие происходит в Соединенных Штатах, мы улавливаем намек на окончание войны, предвидим изображение суматохи, много музыки и возвращение солдат домой. Аллюзии необязательно указывают на прошлое, они могут быть обращены к современности и даже предвосхищать будущее (или скорее наши представления о нем). Аллюзия – знак, создающий сиюминутный контекст. Зритель вовлекается в сюжет на основе того, что ему уже известно об этом периоде, и ожидает, что события будут развиваться в зависимости от его особенностей. Историческая привязка фильма зачастую бывает чрезмерно навязчивой, и даже мечты о будущем нередко сопровождаются точными датами. Большинство фильмов на современные темы увязываются с историческим настоящим за счет злободневности.

Нежелание массового кино на хинди привязывать себя к историческому контексту даже в случае политического дискурса можно проиллюстрировать фильмом Мехбуба Хана «Мать Индия» (1957). Это ремейк его же картины «Женщина» (1940), но «Мать Индия» отмечена оптимистическим национализмом эпохи Неру и воспринимается как национальный эпос, аранжированный лиризмом в духе советского кино о возрождении деревни. В фильме присутствует рамочный эпизод, изображающий механизацию страны 1950‐х, но явных отсылок к реальным политическим или историческим событиям тех лет в нем нет. Фильм охватывает несколько десятилетий, но кроме седеющих голов исполнителей достоверных маркеров движения времени здесь нет. Заключительный эпизод показывает повзрослевшего старшего сына, уже в ранге государственного чиновника, но стержневая линия сюжета не фокусируется на теме борьбы за независимость, которая оправдывала бы такую его репрезентацию. Если аналогичные произведения советского кино разыгрывались на фоне послереволюционных событий или коллективизации (как в «Генеральной линии» Эйзенштейна), то драматургическая основа «Матери Индии» лишена каких бы то ни было событийных элементов за пределами семейной истории.