Взяв тележку, нагружаю её крепким алкоголем в пластиковых ёмкостях, консервами в жестяных банках и пакетами с едой. Информация о товаре на этикетках минимальная. Дата производства на половине продуктов отсутствует. Полагаю, в очередной раз привезли просрочку из Центра, всё, что там не продали вовремя. Проверяю, чтобы алкоголь не содержал Афир. Я не хочу стать Аомби.
«Мои приятели» взяли бутылку водки, на закуску консервы с рыбой.
– У тебя есть деньги, заплатишь? – наглеют они. Я ожидал этого, когда с ними связался.
На кассе продавец внимательно смотрит на Фрэда и протягивает ему трубочку от устройства. Как я понял – это алкотестер. Раньше его применяли в других обстоятельствах. Чтобы уцелевшему стать похожим на Аомби, ему нужно выпить алкоголя. Местные власти создали уцелевшим очередные трудности: поставили в супермаркеты алкотестеры и запретили продавцам продавать товары тем, кто выпил спиртное. Уцелевшему ходить трезвым по городу опасно: Аомби интуитивно чувствуют, что твоё состояние отличается от их.
Фрэд дышит в алкотестер. Результат нам не показывается. Похоже, всё в порядке. Продавец начинает пробивать товары. Я выделяюсь среди своих «приятелей» (хотя и оделся в плохую одежду). На меня странно поглядывают продавец и охранник. Сумма получилась значительная. Мой черёд. Вдруг я понимаю, что допустил ошибку и на секунду пугаюсь. У меня в кошельке одни стодолларовые купюры, абсолютно новые из пачки, пачка из мешка, мешок из военкассатора, который я ограбил месяц назад. Чего я не разменял деньги?! Держа руку в кармане куртки, аккуратно вытаскиваю из кошелька банкноту (надеюсь, что одну), комкаю и передаю смятую бумажку Фрэду. Аомби платит.
«Мои приятели» и продавец, вероятно, задались вопросом, откуда у меня взялись такие большие деньги. Меня здесь запомнили, это плохо. Избегая подозрительных взглядов Аомби, складываю покупки в рюкзак, который взял с собой, набрасываю на плечи и выхожу из супермаркета. Сдачу Фрэд пусть оставит себе.
– Пойдём выпьем, – предлагают на крыльце «мои приятели». Я отказываюсь и ухожу. Аомби – плохая компания.
На улице зажглось тусклое освещение. По тротуарам шатаются Аомби, по дорогам виляют из стороны в сторону машины. Идти следует осторожно. Заградителей нет. Любой автомобиль представляет угрозу и может меня сбить.
Миновав квартал, сворачиваю в проулок. Зря. Неизвестный вдруг вылезает из контейнера и хватает меня за рюкзак. «Сейчас он воткнёт в меня острый предмет и утянет во мрак», – проносится мысль в голове. По венам струится адреналин. Я рывком освобождаюсь. Неизвестный порезал мне куртку и спрятался в контейнере. Бью в темноту. «Баммм», – раздаётся глухой звук: костяшки встретились с металлической пластиной. Неизвестный успел защититься. Сбросив рюкзак на землю, осаждаю «мусорную крепость». Пинаю контейнер, расшатываю, пытаюсь повалить. Хочется выкурить нападавшего.
– Оставь меня! Уходи! Не надо! – стонет содержимое контейнера. Осознание того, что человек болен и поэтому стал частью мусора, охлаждает мой пыл.
Двигаюсь дальше.
– Внимание! Сегодня в полночь состоится обращение Лидера! Проекции на первых домах каждой улицы! – доносится громкоговорителя с соседней улицы.
Перед прогулкой я угостился у Оливера 150 граммами коньяка. Сейчас я почти протрезвел. Не знаю в каком состоянии лучше идти дальше. Вынув из бокового кармана рюкзака литровую бутылку водки, делаю несколько глотков и морщусь от горького вкуса. Нервы немного успокаиваются. Я снова похож на Аомби.
Выхожу к перекрёстку. Вижу подростка. Куртка болтается на нём, как на вешалке. В руках он несёт матерчатую сумку. Озираясь по сторонам, подросток торопливо пересекает дорогу. Его преследует автомобиль в чёрном дыму – Темник.
Я резко останавливаюсь, понимая, что нужно срочно искать пути к бегству. Подросток испуганно смотрит на меня, замедляет шаг, затем срывается с места. Из крыши Темника тут же поднимается прожектор-шар и ярко вспыхивает.
– Профилактика заболевания! Всем лечь на землю! – голос из громкоговорителя.
Сев на одно колено, прикрываю слепящий свет рукой и пытаюсь оценить ситуацию: за Темником в «дымовом кармане» шагали два отряда Погонщиков. Один из них устремился в погоню за подростком, второй бросился наперерез. «Если меня тоже задержат? Если есть другие Темники и отряды Погонщиков?» – с этими мыслями я кидаюсь в ближайшую подворотню. Мрак, сырость, пахнет мусором. Запинаюсь о растяжку, на войне мне бы оторвало ногу, а здесь бренчат банки, предупреждая о незваном госте. Хорошо, что в городе запрещено ставить капканы, иначе я был бы сейчас уже покалечен. В будке рядом слышу шорохи. Кто-то пытается зажечь свет. Выбив дверь будки плечом, я наугад ударяю ногой в темноту и попадаю во что-то мягкое и одновременно плотное. Аомби валится на пол, как куча тряпья. Здесь есть кто-то ещё. Второй Аомби замахивается на меня. Я делаю нырок под его руку и, зайдя за спину, толкаю изо всех сил. Ударившись о стену будки, второй Аомби падает, как пугало, рядом с первым. Теперь можно изучить место, в котором я оказался. Пройдя вглубь подворотни, обнаруживаю свалку. Получается, те двое Аомби сторожи. Дальше тупик, я в западе.
Шаги по лужам. Грубые голоса. Неужели меня сейчас поймают? Привычный страх, сгущается в мерзкий ужас. Подобрав на земле горлышко от бутылки, снимаю рюкзак и прячусь. Сложный выбор: окажу сопротивление – расстреляют, сдамся – стану рабом.
Погонщики фонарями рассеивает темноту. Я осторожно наблюдаю за ними через строительный мусор. На головах у Погонщиков шлемы с защитным стеклом, одеты в куртки и брюки из прочного материала, который не проткнёшь ножом. Из широких вырезов в области груди (оружейных карманов) торчат дула пистолет-пулемётов. Оружие закреплено на системе, которая помогает прицеливаться. Отнять пистолет-пулемёт не удастся, перенаправить можно.
Погонщики вытаскивают за шиворот сторожей из будки и ставят на колени.
– Что?! Кто вы такие?! – невнятными голосами возмущаются задержанные Аомби.
– Молчать! – Погонщик берёт их на мушку. – А теперь замрите!
Виазор (уцелевший, который присягнул на верность властям) осматривает задержанных, наставляя на них слепящий луч. Двое других Погонщиков – заболевшие, держатся в стороне. Были случаи, когда Виазоры убивали свой отряд и сбегали. Виазоры обучены отличать уцелевших от Аомби.
– Этот болен, – выносит вердикт Виазор первому задержанному и переводит луч фонаря на второго. – Этот тоже. Их можно отпустить.
Погонщики нарочно медлят с ответом, затем один из них принимает окончательное решение:
– Ладно, убирайтесь отсюда, здесь проводится розыскная операция.
Погонщикам по рации поступают сообщения:
Подозреваемый сел в автомобиль. Пш, пш.
Продолжаем наблюдение у супермаркета. Пш, пш.
Уходит! Уходит! Боевые не применять! Пш, пш.
Взял! Взял его! Парень молод. Пш, пш.
Подростка, которого я видел, поймали. Я могу стать следующим. Похоже, из-за диверсии в торговом центре Погонщики проводят крупную операцию.
– Посмотри нет ли здесь ещё кого-нибудь, – приказывает Погонщик Виазору. – Мы же видели, что кто-то сюда забежал.
Луч фонаря ощупывает свалку. Внутри меня всё сжимается от чувства опасности. Сердце колотится оглушительно. Виазор заглядывает в одно укромное место – пусто. В другое – там я. Я скрестил руки перед собой, в правой руке держу острое горлышко. Виазор не опустил защитное стекло шлема. Одно неверное им движение, я наброшусь на него, воткну розочку в лицо и будь, что будет. Виазор застывает в нерешительности.
– Чисто? – спрашивает Погонщик.
– Да, – отвечает Виазор.
– Тогда идём. Впереди целая ночь погонь.
Луч фонаря Виазора скользит от меня в сторону.
В висках по-прежнему стучит кровь. В подворотне завывает ветер. Долго здесь нельзя оставаться. Погонщики ушли, но могут вернуться с подкреплением. Пора применить армейские навыки, которыми я обучен. Если двигаться, то короткими перебежками, прижимаясь к стенам и заборам. Любой громкий звук, шум, крик – это момент для смены позиции. За 20 минут без приключений я добираюсь до гостиницы. Оливеру протягиваю чекушку коньяка, возвращаю должок.
