–Ладно, я отправлю эту информацию куда надо, – отвечал ей участковый, – но сейчас я хотел бы узнать, зачем он туда вообще прыгнул. Явно не искупаться в октябре решил.

Мария, как бы извиняясь, посмотрела на Льва. Того времени, что она приберегла для него, хватило, чтобы придумать слегка правдоподобную версию произошедшего.

–Я за котом нырнул.

–Что за фигню ты несешь, Петербургский? Какой, к хренам собачьим, кот? – переходил на ор участковый.

–Самый настоящий. Рыженький, худой. Его девочка маленькая поймать пыталась, а он от нее спасался. Ну вот и прыгнул в воду, – совершенно серьезно, без тени улыбки говорил Лев.

Мария Станиславовна от стыда прикрыла рукой лицо и больше не смотрела ни на Льва, ни на участкового.

–Вы знаете, я бы сам утопился, если бы такая здоровая девочка на ручки меня взять попыталась, – продолжал Лев.

–Вот скажи честно, ты за идиота меня держишь? А, нет, погоди. Ты меня и Марию Станиславовну за идиотов принимаешь? Как кот с канализацией и с тобой связан? – участковый уже не орал, его скорее интересовало, что будет дальше.

–Ну, так котик упал в воду, а я за ним. Я людей не очень люблю, а животных наоборот. Кошек особенно, – монотонно вещал Лев, – этого несчастного течением понесло в трубу. Я за ним и поплыл.

–Вот ни в жизнь не поверю, что ты ради какого-то кота в трубу канализационную полез! – уже смеясь, прокричал раззадоренный участковый.

–Я не полез, меня тоже туда течением унесло.

–Ох, Петербургский, ты сам веришь в то, что говоришь?

–Вижу тень сомнения на вашем лице. Но ничего, у меня есть доказательства. Вас разве не интересует, что стало с котиком?

–Не очень, но рассказывай.

Лев грустно улыбнулся и достал из кармана штанов несколько куриных костей с остатками мяса.

–Размазало кота о стены, товарищ участковый, – с этими словами Лев положил кости на стол.

–Мерзость то какая! Убери! Фу! – взвизгнул по-девчачьи участковый, вскочил со стула и убежал в другой конец кабинета.

Мария Станиславовна не так резко отреагировала, но тоже съёжилась и отошла от стола, от греха подальше.

–Теперь поверите? – спросил с еле заметным ехидством Лев.

–Да верю я! Убери кости эти со стола моего и можешь проваливать! – кричал, приобняв фикус, участковый.

–Как прикажете, – ответил Лев и засунул кости обратно в карман, – могу я теперь идти?

–Вали!

Мария Станиславовна и Лев вышли из кабинета.

–Вроде неплохо вышло, – начал было Лев.

–Молчи и иди за мной.

Они оба шмыгнули прочь из полицейского участка.

–Садись в машину, – скомандовала Мария, – только достань из багажника пакет полиэтиленовый и накрой им переднее сиденье.

–Будет сделано.

Достав столитровый пакет и накрыв им сидушку, Лев сел в машину.

–Откуда у вас такой пакетик? Трупов возили, или рассаду? – спросил он.

–Да шарики я воздушные заказывала, но не сейчас об этом. Пристегнись и начинай рассказывать, как ты в канализации оказался.

–Я бы предпочел для начала поинтересоваться, куда мы направляемся.

–Расскажешь свою правду, я расскажу свою.

–А я первый потому что…

–Потому что так надо, Петербургский, – улыбнулась Мария.

–Достаточно аргументированно. Хотя, что говорить, я не знаю. Вы все слышали.

–Про кота то? Я не овечка без мозгов, чтобы в такое верить. Говори правду.

–Я убегал от полиции.

–Вплавь?

–Да, они меня на берегу зажали, пришлось нырять.

–Ладно, уже более убедительно. А за что они тебя ловили?

–Я украл у них наручники и дубинку.

–Зачем ты это сделал?

–Ну… Мы с Савой выпили, а потом поспорили…

–Ты же не пьешь! Опять этот Вайтонис? Ну, всё ясно. Вот зачем ты с ним водишься, ума не приложу. Ладно, правду ты говоришь или нет, ничего не изменится. Последнее, что мне хочется узнать, чьи это за кости были?

–Не кошачьи они, тем более, не человеческие, не переживайте. Я думаю, что куриные, хотя, кто знает… Мусор мне в канализации по карманам набился.

–Как совпало то.

–Ага, а теперь ваша очередь. Куда мы едем?

–Домой.

–К вам? – ухмыльнувшись, спросил Лев.

–Нет, Лёва, мы едем в Павлин, – произнося это название, Мария смутилась и опустила глаза.

Лицо Льва перекосилось. За всю дорогу до этого Павлина, он не произнес больше ни слова.

***

Гордое название Павлин носило детское воспитательное учреждение, а проще – детский дом. Это было небольшое кирпичное здание с решетками на окнах. Где-то среди деревьев, обросших вокруг, как колья, пряталась детская площадка. Сейчас она была пуста. Заасфальтированная площадка перед зданием была сплошь усеяна картинками, нарисованными мелками с любовью и самоотдачей: кривые солнышки, некрасивые цветочки с рваными стебельками, косые домики без крыш. Мелкая бестолочь не может найти применения свободному времени.

Уже тридцать минут прошло, а Лев всё молчал. В машине молчал, идя по дорожке молчал, заходя внутрь здания, всё также молчал. Внутри Павлина его уже ожидали директор вместе с воспитателем.

–Павел Игоревич, у вас тоже со зрением плохо или это Петербургский соизволил навестить нас? – громко спросила воспитательница.

–Да, Надежда Игнатьевна, это сам Лев Павлович Петербургский. Тот самый, которому еще в младенчестве было дано отчество в мою честь. Если это теперь можно называть честью, – в той же тональности отвечал директор.

Высказанные, чтобы оскорбить, слова нисколько не задевали Льва. То ли он привык к такому обращению, то ли не несущие смысловой нагрузки пустые фразы уже не могли омрачить этот, и без того отвратительный день. Но как бы то ни было, за неимением сил придумать столь же пестрящий остроумием ответ, Лев предпочел молчать. Опять.

–Здравствуйте, Павел Игоревич, Надежда Игнатьевна, – сказала Мария, стряхнув с воротника пальто капельки дождя, – распишитесь, пожалуйста, вот здесь. Да, здесь, там, где надпись: передан под ответственность…

–Ох, ну и помотал ты наши нервы, Петербургский, – говорил директор, пока подписывал бумаги, – но ничего, теперь и на нашей улице будет праздник. Ты не думай, что все будет, как раньше, до твоего грандиозного побега. Теперь то я отыграюсь за все часы, которые я провел в полиции, за нервотрепку, за тонну бумажной волокиты…

Директор говорил это с заметным злорадством, не обращая внимания на стоявшую рядом с ним Марию Станиславовну.

–Павел Игоревич, не переусердствуйте, – сказала Мария, как дракон плюнул пламенем, и забрала подписанные бумаги.

–Ох, не сомневайтесь, его тут и пальцем никто не тронет; я не перешагну границу дозволенного, – мерзко скалясь, отвечал ей директор.

–Дайте мне минутку, и я отдам вам Льва насовсем.

–Ты прости, что так получилось. Просто в прошлый раз, когда я тебя нашла, но не отвезла, мне грозили увольнением и вообще обещали лишить лицензии, – Мария с нежностью потрепала Льва по плечу и убрала волосы с его лба, – потерпи еще немного.

Ласка и доброта топили подмороженное сердце Льва, как глиняная печь. Ему хотелось, чтобы его гладили и гладили, почесывали за ушком; он готов был мурчать, если попросят, кататься на спинке и шипеть на дворняг. Что угодно – только погладьте.

–Все хорошо. Я вроде как понимаю, – Лев отпрянул, чтобы не травмировать разнеженную душу.

–Я к тебе завтра зайду, принесу чего-нибудь. Если что случится – звони.

–Хорошо, – мягко произнес Лев и улыбнулся.

Мария приобняла его, развернулась и просто ушла. Лев глядел ей вслед, пока та садилась в машину, поворачивала ключ зажигания, жала на педаль, а после устало закрыл глаза.

–Предпочитаешь ничего не видеть? Думаешь поможет? Ты не спрячешься, не испаришься. Ты теперь наш, Петербургский, – говорила Надежда Игнатьевна.

–Я это уже понял, – открыл глаза Лев, – так что теперь?

–Ты теперь идешь в комнату, берешь чистую одежду и идешь мыться. А после будет воспитательные профилактические работы, – ответил ему директор.