Спустя примерно четыре часа бессмысленных скитаний по этому проклятому лабиринту послышались голоса.

–Господь, помяни мои слова. Боря, у тебя с головой все в порядке? Зачем ты мне молоток бросил? Я тут не гвозди забивать собираюсь!

Это был голос потрепанного бабскими причитаниями и регулярным пивом мужика в синем комбинезоне и каске с фонариком. Он ворчал на своего молодого помощника, но его не ласковые слова казались Льву поцелуями флейты.

–Да! Я здесь не сдохну! Я знал, что умру не сегодня! – Лев закричал от счастья, выбежав из-за темного угла.

Услышав победный визг, немолодой рабочий заорал, что есть мочи, и упал с лестницы. Зрелище и правда было страшным: гигантское существо, все в грязи и дерьме, со всклоченными волосами, покрытыми пятисантиметровым слоем какой-то липкой дряни, в разодранной одежде. К тому же, громко орущее басистым голосом и бегущее с поднятыми руками-вермишелинами. Точно монстр, вышедший из глубин канализации поглазеть на род людской.

–Мать твою, это же человек! – крикнула голова молодого помощника, появившаяся из люка.

Лев выбрался наружу и оглянулся: Нарвский проспект. Примерно шесть с половиной километров от Морского вокзала. Лев стоял и смотрел по сторонам, наслаждаясь тем, чему раньше он не придавал особого значения – возможностью дышать.

–Эй, парень, ты кто? – спросил Льва молодой помощник.

–Кто я? Преступник, стало быть, – сказал Лев и истерично захохотал.

–Ааа… Преступник, я так и подумал. А что же ты в канализации делал?

–Купался, – глупо ответил Лев на глупый вопрос.

К этому времени на поверхности показался немолодой рабочий, захлопнувший за собой люк да проверивший, надежно ли он закрыл его.

–Ты, зараза малолетняя, что забыл в канализации? Ты хоть представляешь, что мог умереть? Сейчас же дожди, уровень воды поднялся… – начал отчитывать Льва рабочий.

–Уж поверьте, я там не по собственному желанию очутился, – отвечал чумазый крокодил.

–Ну, по собственному, не по собственному, с этим полиция разбираться будет. А вот как раз и они.

Из патрульной машины, подъехавшей к тротуару, вышли двое – сержант и рядовой.

–Что тут собственно происходит? – начал было сержант.

–Да вот, товарищ полицейский, задержали мы тут одного любителя пошастать по канализации в одиночестве, – отвечал ему рабочий в возрасте, подергивая усишки.

Сержант с рядовым переглянулись.

–Понятно. Вам, молодой человек, помочь или вы сами сядете в машину?

–Попробую сам, а там дам знать, – ответил Лев и подошел к автомобилю.

–Нет, стойте! – крикнул рядовой и достал из бардачка несколько газет, а после постелил их на заднее сиденье.

–Не поможет, – скептически заметил Лев и плюхнулся в салон, специально смяв бумажки.

Полицейская машина отъехала, оставив рабочих, люк и страх смерти. Им на смену пришли иные, нельзя сказать, что более приятные чувства.

–Имя, фамилия, отчество, дата рождения, место жительства, – диктовал сержант.

–Петербургский Лев Павлович, появился на свет шестнадцать лет назад девятого января, в ночь, когда луна покраснела, а звезды стали падать с небес…

–Что за бред ты несешь? – сержант развернулся и посмотрел на Льва, как на обезьяну.

–Прошу прощения, моё красноречие иногда доходит до абсурда, становясь губительным. Так вот, без определенного места жительства, если так можно выразиться.

–Бомж что ли? – сказал рядовой с максимально присущим ему уровнем иронии.

–Ну, в иной ситуации я бы возразил. Но сейчас от меня воняет хуже, чем от мусорной свалки, так что бомж – наиболее подходящее слово.

–Хорошо, бомж Петербургский, номера родителей.

–За не имением таковых, я продиктую вам, господа, номер Марии Станиславовны.

–Это еще кто такая?

–Социальный работник.

–Ну, понятно. Значит, добавляем ко всем твоим характеристикам то, что ты приютский.

–Из ваших уст звучит довольно грубо, но да, так и есть. Ни папы, ни мамы вот уже как шестнадцать лет.

–Уууу… Только плакать не начинай, парень.

–Договорились.

Лев продиктовал номер Марии Станиславовны, и машина подскочила на лежачем полицейском. Дорога до отделения, учитывая пробки, составила около пятидесяти минут. Газеты и правда не помогли: к концу поездки весь салон пропах говном вперемешку с мочой.

–Приехали, вылезай – сержант открыл заднюю дверь.

Лев вылез. В знакомое ему место притащили, сволочи. Полицейский участок. Ммм… запах как в столовке. Где-то жарили пирожки. Владимир Ильич их любит: Лев всегда захватывает парочку, когда нужно идти в участок.

Внутри отделения все было по-обычному облезло, потерто и развалено. Где-то сыпалась штукатурка. Рядом с тем местом, где по вечерам собирались проститутки, на стенах были намалеваны разные надписи.

Пройдя по коридору и повернув налево, Лев попал в кабинет участкового. В нем находились двое – сам участковый, Алайкин Владимир Ильич, и социальная работница по делам несовершеннолетних, Пожарская Мария Станиславовна. На удивление, она добралась до участка быстрее самого Льва. Как только правонарушитель зашел в кабинет, участковый демонстративно зажал пальцами нос и открыл окно.

–Свободен, рядовой, – сказал Владимир Ильич, садясь за стол.

–Я присяду? – спросил Лев.

–Ага, конечно. Хочешь мои стулья запачкать? Стой и слушай, а когда позволят, отвечай на вопросы. – говорил участковый. – Ох, ну и смердит от тебя, Петербургский!

Владимир Ильич был невысок ростом, плотного телосложения с поросячьим лицом. Если то, что гадко пахло от Льва являлось единичным случаем, то от участкового постоянно пасло потом и несвежей одеждой.

–Спокойно, Владимир Ильич, не стоит кричать на него, – в поток слов участкового вмешался тонкий голос Марии Станиславовны.

Она была похожа на Людмилу Витальевну, классную руководительницу Льва. Не очень высокая, с шоколадными волосами, небрежно заколотыми около шеи. Ее хитроватый взгляд был направлен на Льва, хотя говорила она не с ним. Одна ее нога была перекинута через другую. Короткая юбка, черные колготки и рубашка с расстегнутой верхней пуговицей делали из Марии Станиславовны кокетку. Так могло показаться на первый взгляд. На деле же, она была профессионалом своего дела. Мария знала индивидуальный подход к каждому своему подопечному. Мария позволяла им говорить с ней, как с подругой. Лев мог высказать свое мнение, где-то надавить, что по правде ему льстило, а она, взрослая, слушала и иногда даже продавливалась.

–Кхм, ладно, – кашлянул, ожидав, наверное, поддержки, участковый, – продолжим. Скажи мне, Лёва, что ты забыл в канализации этой, тем более один?

–Ну, я был участником импровизированного театра, – отвечал тот.

–Что ты несешь? Я четко, без грубости, спросил тебя. А ты начинаешь клоунаду! Вот, Мария Станиславовна, я был вежлив, он сам провоцирует меня.

–Лев Павлович, я прошу вас перейти ближе к делу, а то наш достопочтенный Владимир Ильич не любит длинных историй, – мягко произнесла Мария и улыбнулась.

Участковый смутился и чуть заметно покраснел.

–Ну раз вы просите, то я перейду ближе к сути, – Лев подмигнул, – в канализацию я попал через Финский залив. Там я залез в трубу под водой, а после, проделав долгий пятичасовой путь, оказался там, где меня подобрали ваши коллеги.

–Так, неплохо, весьма неплохо. То, что ты не помер в этих трубах с туннелями – это неплохо. Но твои приключения с говном меня не особо интересуют. Ты лучше рассказывай, что заставило тебя в эту трубу залезть, – говорил участковый, раздраженно постукивая ручкой по столу.

Лев перевел взгляд на Марию Станиславовну. Он еле заметно мотнул головой, как бы сигнализируя о том, что следующая часть его рассказа не должна быть озвучена.

–Так вы пишите, Владимир Ильич, – резко вмешалась Мария.

–Что же мне писать? Он еще самого интересного нам не открыл…

–Пишите, что в канализацию может попасть любой человек, просто нырнув в Финский залив. Пишите-пишите. А я позабочусь о том, чтобы эти бумаги попали, куда следует.