Все эти мысли промелькнули в голове Гарри Поттера буквально за секунду, но мозг бывшего гриффиндорца так и не нашел разумного объяснения тому, что только что увидел.

Может, она под Империусом?..

- Гермиона? – широко открытые глаза Гарри выдавали с потрохами все его мысли и рассуждения, их можно было даже не выражать в словах: у него будто на лице была бегущая строка с озвучкой написанного через мегафон.

Не прошло и секунды, как Малфой обернулся и, увидев нежеланных гостей в середине гостиной, схватил палочку, лежащую на журнальном столике, и наставил на них: нутром чувствовал – они пришли не с миром.

Гарри повернул голову в сторону Рона, видя его не меньшее оцепенение от увиденного. Казалось, Уизли верил в это еще меньше, чем Гарри, но буквально мгновение спустя его состояние «я в ахере» сменилось на «разнесу здесь всё в пух и прах».

- Какого хера вы тут делаете? – твердый, холодный голос Малфоя, казалось, покрыл стены комнаты инеем, отрекошетив эхом в головах присутствующих. Гримаса недовольства отразилась на его красивом лице: уголки губ потянулись вниз, нос презрительно наморщен, брови сошлись на переносице. Он реально был зол и, задавая этот вопрос, Драко уже понимал, что Поттер проследил за ним, наложив следящие чары. Чертов Поттер. Драко его недооценил.

Малфой сидел ближе к Гарри и Рону, закрывая собой Гермиону, которая пребывала в состоянии ступора, не зная, что сказать или сделать: начать оправдываться или взорваться, как и Малфой, что они без спроса ворвались.

Рон прерывисто задышал, его ноздри раздувались, а губы – плотно сжались. Казалось, злость, кипевшая в нем, блокировала способности разума к рациональному мышлению и он вот-вот что-то мог вытворить.

- Она под Империусом?.. – тихо задал вопрос Гарри так, чтобы его услышал только Рон.

Этот вопрос в голове Рональда произвел выстрел, как спусковой крючок механизма. Дамба рухнула, плотину прорвало, и он наставил палочку на Малфоя, прокричав:

- Пертификус тоталус!

Малфой легко отбил это заклинание и послал обратку:

- Остолбеней! – Рон отскочил в сторону, увернувшись от заклинания.

Гермиона резко вскочила с дивана и встала между ними спиной к Драко:

- Рон, что ты творишь?! – вскричала она, обращаясь к тому, кто первый начал драку. Поза ее выглядела так, будто закрывала Драко собой. Девушка тяжело дышала, ее сердце отбивало под двести ударов в минуту и если сначала она испугалась того, что ее друзья застукали ее с Малфоем, то сейчас она была на них зла.

- Иди сюда, Гермиона, мы уведем тебя отсюда! - возбужденно воскликнул Рон, протягивая руку, все также враждебно хмурясь и не убирая наставленную на Малфоя палочку.

- Никуда она не пойдет, - твердым, ледяным тоном произнес Драко, поднимаясь с дивана. Его ярость была холодной, как ледник Антарктики, не планирующий таять, готовый раздавить своей тяжестью замерзшей воды, а Рона – горячей и безрассудной, как адское пламя, готовая сжечь все вокруг.

- Не тебе решать, ублюдок! Гермиона, отойди от него! – Рон резко подошел к девушке, преодолев расстояние между ними в два шага и схватил ее за руку, дергая на себя, но тут из-за спины Гермионы вылетел кулак, впечатавшийся в левую скулу Рона так, что его пошатнуло и он отпустил девушку, еле устояв на ногах. Рон схватился за левую щеку, снова наставляя на Малфоя палочку, который передвинул Гермиону за себя.

- А ну прекратите вы! – выкрикнула Гермиона, срываясь на писк, - посмотрите на себя, что вы тут устроили?! – она оттолкнула Драко и снова вышла между ними, не позволяя Рону броситься в драку либо наколдовать заклятие на Малфоя.

- Вот и я не понимаю, что, твою мать, происходит? – встрял Гарри. Он не одобрял вспыльчивость Рона, но мог его понять. Но он не понимал поступка Гермионы, которая сейчас всем видом защищала Малфоя от нападения, - Малфой, она под Империусом?!

- Что?! – в один голос воскликнули Драко и Гермиона, только с разной интонацией. Гермиона – возмущенно и не веря, что Гарри мог такое предположить, а Драко – вздернув уголок верхней губы и задирая бровь, будто Поттер сморозил нереальную чушь.

Тут наступил ступор у Гарри. Он посмотрел на Рона, тяжело дышащего, еле сдерживающего свой горячий нрав, стоящего все еще с поднятой палочкой, и нахмурился.

- А-а, я понял, - лениво протянул Драко, криво ухмыляясь, складывая руки на груди, - ты до такой степени не веришь, что Грейнджер могла сама меня целовать, что думал, она под Империусом? – с каждым словом интонация Драко плавно перетекала из нейтральной в… самодовольную, - Грейнджер, - она обернулась к нему, одарив злостным взглядом, - развей сомнения друзей.

Она развернулась к Гарри и Рону и увидела, что они действительно ждут от нее объяснений: хмурые, недовольные, осуждающие, злые…

И вдруг ей стало так противно от всей сложившейся ситуации. Она переводила взгляд с Гарри на Рона, выражая всем своим видом злость и возмущение. Почему она должна была оправдываться перед ними за то, что происходило в ее личной жизни? Они с Роном расстались и не помирились. Объясняла, не до этого сейчас. И будет ли до этого вообще – неизвестно. То, что произошло между ней и Малфоем – никак их не должно было касаться. Почему же она испытала такой стыд, когда поняла, что Гарри и Рон увидели их, целующимися?

Синдром отличницы… Во всем правильная, хорошая Гермиона Грейнджер. Она сама долго не могла принять в себе тягу к Драко, тому самому несносному слизеринцу, что доставал их семь лет, бывшему Пожирателю Смерти и просто очень противоречивому человеку с тяжелым характером… Но, когда наконец приняла это, жизнь будто подкинула ей новый ребус под названием «А как ты объяснишь это не себе, а им?».

Но Гермиона больше не хотела никому ничего объяснять и доказывать. Слишком устала быть во всем правильной и хорошей. И в конце концов, разве не они же ее и научили правила нарушать?.. Если ей хорошо с Малфоем, она не нуждалась в их одобрении. Гермиона выпрямилась и вздернула носик, возвращая себе уверенность. Она не собиралась ссориться с друзьями, не из-за Малфоя, и не из-за чего-либо еще. И Гермиона понимала: они здесь, потому что волнуются за нее, но она уже взрослая девочка, и в состоянии сама решить, где и с кем ей быть.

- Гарри, Рон, - примирительно начала она, - я ни под каким Империусом не нахожусь, не несите чепуху, - немного раздраженно, тяжелый вздох, чтобы привести состояние в норму, - я вам сказала, со мной все в порядке. Мы с Малфоем расследуем…

- Он целовал тебя только что! – воскликнул Рон, не сдержанно махнув руками в сторону Драко, не допуская мысли, что это было по ее воле, просто не мог поверить. Будто пропустил мимо ушей ее фразу, что она не под Империусом, а затем, как только до него дошло, он изменился в лице. Сведенные брови на переносице взлетели вверх в ярком проявлении удивления и осознания. - Ты… ты целовала его?

Гермиона поджала губы, снова тяжелый вздох, внутренний тремор в груди с трудом позволял держаться твердо, но она собиралась ответить, только Малфой ее опередил:

- И не только целовала, Уизли, – многозначительно произнес он. Ехидный, прищуренный взгляд жалил хуже роя пчел, оставляя пульсирующие болью невидимые следы.

Гермиона ощутила, как в комнате стало до одурения душно.

- Малфой… - она медленно повернулась к Драко, тихо, будто предостерегая его, не веря в то, что он озвучил это и собирался еще что-то сказать.

- А ты и дальше планировала играть в конспирацию и молчать о том, что мы на досуге преступно трахаемся? – он посмотрел на нее сверху вниз, красноречиво приподнимая бровь, будто выражая очевидные вещи. Он испытывал патологическое удовольствие от того, что произнес откровенную правду вслух: это резануло Уизли посильнее любого боевого заклинания. Он, конечно, отметил, что и Грейнджер опешила не меньше. Но, с другой стороны, он был сейчас тем, кто резко содрал конкретно прилипший пластырь с кожи: больно, но быстро, не растягивая болезненный процесс.