Она сжалась, все отползая и отползая, но все это было зря. Киан’дэ с силой обхватил ее за лодыжку и дернул к себе. Встав над ней на колени, он с чудовищным безразличием окинул ее глазами, и сжал ее бедра своими, чтобы зафиксировать девушку.

Алиса сделала короткий вдох — и истошно заорала.

Кричала она недолго: осеклась, когда услышала сухой смешок хищника. От этого звука по спине ее пробежал холод.

«Ты сама оборудовала отсек звуконепроницаемой подложкой, забыла? Чтобы никто не слышал твоих же стонов и криков в этой постели… только планировалось, что это будут стоны удовольствия».

Алиса омертвела. Кровь все так же мерно выходила из нее, увлажняя покрывало, но она словно не ощущала этого, сконцентрировавшись на двух бешено блестящих глазах.

Она рывком попыталась вскочить, двинув Киан’дэ между ног — но с тем же успехом она могла бы и попытаться дать ему пощечину. Безрезультатно. Он легко ударил ее по лицу, задевая кожу когтями, и она вскрикнула, от такого удара — слабого для хищника и достаточного для уманки — упала на спину, чувствуя, как раскалывается от боли висок.

— За что?.. — простонала она. — Киан’дэ…

Он тихо рыкнул, обеими руками резко разрывая ее футболку — до конца, и с темным удовольствием видя, как мерно всколыхнулись обе груди со следом его укуса на левой.

Алиса забилась в его руках, предчувствуя что-то, и вновь истошно завопила, однако вопль этот перетек уже в стон, полный неожиданного наслаждения.

Он примкнул к ее груди, обвел ее языком и прикусил, так, что Алиса неожиданно ощутила в тлеющей агонии боли внизу вспышку обжигающего удовольствия. Содрогнувшись, она непроизвольно обхватила руками его плечи…

… и впилась в них ногтями, оставляя на коже твей, когда он сомкнул клыки на груди и резко раскусил сосок до крови, оскалившись.

Алиса зарыдала от непереносимой, негаснущей боли, сжавшись и пытаясь прикрыть трясущейся рукой израненную грудь. Но хищник не дал ей этого сделать, взрыкнув и вновь припав к ее кровавой ране.

Жвалы впились в нее, терзая, но вместе с этими вспышками дикой боли Алиса неожиданно ощутила острейшее наслаждение. Клыки вонзались все глубже и глубже в ее плоть, когда она почувствовала, дрогнув, что он вошел.

Словно вонзил в нее нож и провернул его в ране…

Алиса прижалась к его груди, изогнувшись и громко закричав. Он резко вышел и, глухо рыча, напрягся и вновь вошел на всю длину, не давая ее привыкнуть, не щадя ее. Она чувствовала, как он вбивается в нее до самого конца, как наполненная кровью, она увлажняет его и принимает в себя, и содрогается от спазмов скорого оргазма и непереносимой боли.

Рыкнув, Киан’дэ прокусил ее грудь насквозь, захлебнувшись потоком крови, прыснувшим ему в рот, и кашлянув. От дикой боли, Алиса изогнулась из последних сил и схватила его за короткие валары. Но это его не остановило.

С ненавистью в самой глубине багровых глаз, он встретился с ней взглядом и, сжав руку на ее горле, вновь вдавил девушку в постель. Насаживая ее на член, он царапал нежную кожу когтистыми пальцами. Алиса протяжно застонала, неожиданно ощущая особенно глубокий толчок, будто разрезавший ее полностью — и кончая.

Опадая и видя, как он разрывает ее грудь на кровавые ломти, Алиса уронила руку, слабо пытаясь прикрыться ею.

Она ощутила угасающие импульсы, скручивающие живот, и улавливала лишь вспышки белого по периферии, не в силах оправиться от тех контрастных ощущений — адской боли и зверского наслаждения — что испытала. Она слабо погладила его по груди, умоляя остановиться, стараясь унять свирепого зверя.

Но он не хотел останавливаться.

В ее горячем, увлажненном собственной смазкой и кровью лоне он двигался с такой яростью и злобой, что Алиса похолодела. В этот момент она неотвратимо поняла, что умрет.

Каждое проникновение — все равно что удар…

Она надрывно стонала сначала от продлеваемого им наслаждения… а уже после — от резкой, скручивающей боли, вновь граничащей с удовольствием.

— За… что… — только и спросила она, содрогаясь от яростных толчков и бледнея.

На секунду Киан’дэ остановился и перевёл на нее пылающий взгляд, о который можно было обжечься.

На напряженных, литых мышцах рук и плеч выступил пот. Содрогался от глубокого дыхания твердый живот. Он приблизил к ней окровавленное лицо — и, вглядываясь в самые зрачки, произнес:

«Убийца, дурная кровь, который должен был убить Ренату, был от тебя. Я это знаю».

Она вздрогнула и вновь ощутила пронзающий толчок, разорвавший живот от боли. Рыкнув, Киан’дэ вновь склонился над ней.

«Ты охотишься на подобных мне».

Зверски болезненный толчок. Алиса взвыла, сжимаясь и пытаясь извернуться, но когти хищника уже сомкнулись на ее горле. Он тряхнул ее, раздвинув страшные мандибулы и стрекоча:

«Зачем?!».

Алиса глухо кашлянула и клокотнула: пережатое сильной рукой горло зашлось спазмами.

Она обхватила его запястье рукой и прошептала:

— Я расскажу… расскажу все! Пусти…

Он пытливо всмотрелся в голубые глаза, сощуриваясь и оценивая, а после настороженно разжал пальцы и резко вышел из девушки, окропляя ее кровью ее же бедро. Всхлипнув, она сжала ноги, отползая подальше от Киан’дэ, к стене, и вскрикнула, когда он вновь притянул ее к себе за лодыжку.

«Сидеть здесь!» — рявкнул он, издавая низкий грудной рокот, подобно крупному хищному зверю.

Алиса сглотнула, безуспешно пытаясь стянуть на израненной груди ткань. Бледная от боли и кровопотери, она начала свой рассказ…

====== 44 ======

— Зачем тебе знать правду?

Она судорожно выдохнула и потихоньку попыталась прижать к груди, разорванной клыками Киан’дэ, покрывало. Но хищник грозно рявкнул, заметив ее движение:

«Не двигаться».

— Дай мне хоть что-нибудь, — проскулила она. — Или я истеку кровью до того, как все расскажу.

Киан’дэ мрачно хмыкнул и, раздумав, поднял алисину юбку с пола, швырнув ее девушке.

Голубые глаза зло вспыхнули, но она проглотила этот небрежный жест и прижала к кровоточащей ране ткань.

— Немного лучше, — хрипло произнесла она. — Я должна попросить, прежде, чем начну… — она с надеждой посмотрела в непроницаемое шрамирование лицо хищника. — Когда ты все узнаешь, пожалуйста… подумай… о пощаде.

Алые глаза смотрели яростно, но внешне Киан’дэ был спокоен. Он сузил окровавленные жвалы и медленно подался вперёд. Непроизвольно, Алиса отпрянула от него.

«Говори. Я обдумаю твою просьбу».

Алиса прикрыла глаза лишь на секунду, чтобы собраться с мыслями. Нужно сказать ему… нужно сказать. И тогда, быть может, он сохранит ей жизнь — из милосердия.

— Я родилась в Стейтен-Айленде, там же и выросла. — Начала она. — Отец умер от гриппа, когда мне было шестнадцать. Мать осталась одна со мной и старшим братом. В то время вы уже навещали Землю…

Зимой это было.

Она помолчала, шмыгнув носом, и неожиданно Киан’дэ впервые за долгое время увидел в ней ее, настоящую. Обычного живого человека, а не притворную лощёную шлюху.

Я училась и подрабатывала санитаркой в местной больнице, братец мой был из тех ребят, что охраняли Стену. Мать работала на складе. Мы так и жили — года два, в спокойствии, и вот я повстречала своего будущего мужа. Стивена.

Стив тоже охранял Стену и патрулировал улицы, надеялся однажды поступить в полицейский отряд. Мы планировали жить в доме его родителей — он один из всей семьи остался в живых. Думали, что, когда станет полегче, детей заведём. Меня уже перевели на должность медсестры. Я училась на врача на вечерних курсах…

Накануне того дня, когда все случилось, я шла с вечерних курсов. Я очень устала — после целой ночи дежурства в больнице и учебы. Еле передвигала ноги. Больше всего мечтала очутиться поскорее в постели и заснуть. Завтра хотя бы не моя смена…

Вдруг мысли мои прервал далекий гул. Я обратила внимание, как и другие прохожие, на ночное небо. Подняла глаза и увидела, как в облаках движется что-то огромное.