Он не замечает, что его зависшая над лицом Дерека рука трясется, пока Дерек не тянется к ней со все еще закрытыми глазами и не хватает ее своей. Стайлз думает, что вот сейчас Дерек откроет глаза и что-нибудь скажет, но он просто опускает руку Стайлза и прижимает ее к своей теплой груди, позволяя ему почувствовать силу ровного сердцебиения в молчаливом ободрении.
— Тебе уже лучше?
Стайлз сам не знает, почему он шепчет, особенно с этими криками, доносящимися из кухни, но тусклый дневной свет сменился неоном, горящим в ночной тьме, и сама атмосфера к этому расположила.
Дерек улыбается, обнажая свои клыки.
— Как никогда.
Стайлз улыбается в ответ и бьет его по груди.
— Врешь. Мелисса сказала, что тебе нужен как минимум день, чтобы прийти в норму. Но... — он кладет свою руку обратно туда, куда ее до этого положил Дерек, — ...я рад.
Дерек изучает его лицо своими странными, светлыми глазами и кивает, а затем переключает свое внимание на то, что происходит за дверью.
— Из-за чего они ссорятся?
Стайлз вздыхает.
— Кажется, Мелисса хочет, чтобы Скотт ушел с нами.
— Жить на улице? — Дерек хмурится. — Зачем? Разве не лучше остаться здесь и избегать публичных мест? Особенно, пока он не научится контролировать свою мутацию.
— Казалось бы, — Стайлз печально качает головой. — Только вот семья, на которую они работают, занимают не последнее место среди членов партии Охотников. Слышал когда-нибудь о сенаторе Ардженте?
Стайлз чувствует, как напрягается каждый мускул под его рукой и как глаза Дерека наливаются красным, когда тот пытается сесть.
— Эй, эй! Все нормально, ложись обратно, ты в безопасности, просто... — Стайлз придавливает его своим весом изо всех сил и то, что у него получается удержать его, свидетельствует о том, что Дерек все еще очень слаб. — Остынь, мать твою. Семья Мелиссы уже давно работает на их семью, Скотт рос вместе с их дочерью. Они еще ничего не знают.
Дерек постепенно успокаивается, и Стайлз прекращает давить ему на грудь.
— Но теперь ты понимаешь, почему ему небезопасно здесь оставаться, — он приподнимает брови, глядя на Дерека, и тот резко кивает. — Да. Вот-вот. По той же причине я всегда отказывался жить с ними. Я не хотел подвергать их риску. Но теперь Скотт...
Дерек глубоко вздыхает и приподнимается на локтях.
— Она хочет, чтобы я научил его контролировать мутацию, — звучит как утверждение, а не вопрос, и Дерек делает такое движение бровями, что кажется, будто они живут своей жизнью и способны выражать собственное мнение.
— Да. Он побудет с нами, пока мы не придумаем что-нибудь получше, и тебе придется научить его справляться со всем этим, — Стайлз старается не думать о том, как это все будет. Теперь, когда их трое, это в разы увеличивает вероятность того, что их могут поймать, особенно учитывая то, что Скотт никогда не жил на улице будучи мутантом, все время убегая и скрываясь. Будет сложно, и, если бы это не было чрезвычайно важно, Стайлз убежал бы от этого груза в противоположном направлении настолько быстро, насколько смогли бы унести его тощие ноги. Но у него явно не было выбора, так что ему придется как-то смириться с этим. — Сможешь?
Дерек сбрасывает с себя тяжесть тела Стайлза и садится полностью, дыша с усилием. Простыня спадает с его обнаженной груди, и Стайлз смог в полной мере ощутить идущий от него жар под своей рукой.
— Не знаю. — в голосе Дерека звучит сомнение. — Я такой с рождения. Я не знаю, как научить кого-то контролю. Это происходит на уровне инстинктов.
Стайлз опускает голову на теплое крепкое плечо Дерека и закрывает глаза. Крики стихли, значит скоро им придется выйти туда, навстречу трудностям.
— Попробуешь?
Он чувствует, что Дерек осторожно кивает, и облегченно вздыхает.
–
— Скотт, если ты пнешь меня еще раз, я клянусь лобковыми перьями самого злющего петуха Тии, я прибью тебя, слышишь?
Стайлз, может, и лежит с закрытыми глазами, но он все равно чувствует, как надулся Скотт так же ясно, как если бы видел его при полном тусклом свете дня.
— Дерек забрал себе все покрывала.
— Да, и ты решил впиться в мои голени своими острыми пятками. Нам тут всем не очень-то. И нам постоянно будет не очень. Мы сейчас играем в нашу любимую игру под названием «не очень», и мы с Дереком, друг мой, очень хороши в ней! Ферштейн? — Стайлз чувствует, как рука Дерека сжимает его бедро в молчаливой попытке увещевать его. Он сделал глубокий вдох и понизил голос. — Прости. Иди сюда, — он притягивает Скотта поближе к себе, поправив изоляционный слой под плащом-невидимкой. Естественно, он плотно облегает их, пытаясь спрятать всех троих. Мелисса пытается достать им еще один, но Дэнни так хорошо модернизировал этот, что Стайлз не уверен, что любой другой плащ сможет скрыть их так же. — Забудь представления Ниже-Средних о личном пространстве. У нас, земных жителей, нет такой роскоши, — он ухмыляется и обнимает Скотта за талию. По крайней мере, будучи зажатым между двумя телами, ему тепло, даже несмотря на то, что костлявые коленки Дерека упираются ему в бедра, а неугомонные пятки Скотта бьют ему по голеням. — И я говорил тебе, что чтобы плащ-невидимка работал, надо лежать смирно. Так что прекрати, блядь, вертеться.
Скотт порывисто вздыхает, но, наконец, замирает, и Стайлз снова погружается в сон, тихо молясь про себя, чтобы они пережили еще один день и их никто не поймал.
–
— Так? — Скотт снова пытается втянуть когти. Дерек хмурится.
— Нет. Вот так, — Дерек взмахивает рукой, и его когти резко вырастают, опасные огоньки вспыхивают в свете неоновой вывески над их переулком. Он снова взмахивает пальцами, и когти полностью исчезают, пальцы снова становятся длинными, тонкими и бледными, привычными Стайлзу. — Тебе нужно найти якорь, чтобы контролировать свое обращение.
Скотт вздыхает.
— Я не понимаю, что такое якорь. Я просто чувствую себя таким злым все время. Ненавижу. Ненавижу все это! — он запустил пальцы в волосы, оттягивая их и выглядя таким несчастным, что Стайлзу захотелось подойти к нему, но в последний раз, когда он попытался его утешить, он случайно активировал у Скотта, по словам Дерека, полную бета-версию, и они все испугались до усрачки.
Сейчас он от обоих держит дистанцию, но ему это не нравится.
— Дерек, какой у тебя якорь? Может, если ты расскажешь Скотту, как его обрести, то это поможет ему.
Дерек замирает, его лицо становится нечитаемым, и любопытство Стайлза тут же возрастает. Ему кажется, что он многое узнал о Дереке, пока наблюдал за тем, как тот пытается учить Скотта, даже если весь этот процесс до чертиков расстраивал обоих парней и все, о чем он узнает лишь заставляет его хотеть знать еще больше.
— Моим якорем была семья, — тихо проговорил Дерек, и у Стайлза внутри все потяжелело. Ну, конечно, это была семья. Не зная их лично, так легко забыть о том, что Дерек постоянно был окружен своими близкими, что он рос вместе со своими родными и двоюродными братьями и сестрами и никогда не был предоставлен сам себе, пока однажды ему не пришлось сбежать и скрываться, что Стайлз-то на самом деле – меньшее, что у него было в жизни.
Скотт делает шаг вперед и молча кладет руку на плечо Дерека, и Стайлз мысленно благодарит своего лучшего друга за проявление сочувствия. Им всем тяжело. Ни Дерек, ни Скотт не привыкли делиться Стайлзом, и они оба все еще пытаются справиться со своими свежими потерями и бороться с территориальными инстинктами. Скотт был более чем непредсказуем со своей мутацией, а Дереку было трудно не обращать внимание на беспокойство Стайлза по поводу изменений Скотта, создавая клубок из стресса и огорчения, который, кажется, только Стайлз мог распутать. Но к концу дня они стараются со всем справиться, и Дерек льнет к прикосновению Скотта и принимает его, спокойно воспринимая заботу и утешение от одного друга через другого.
Дерек делает глубокий вдох.
— Потом это был гнев. Суть якоря в том, что он должен быть чем-то, отчего ты испытываешь самые сильные эмоции. Это должно быть что-то, что больше всего заставляет тебя оставаться собой. Тебе нужно научиться концентрироваться на этом чем-то и уметь абстрагироваться от происходящего вокруг, и таким образом, это что-то вернет тебе контроль, — он встряхивает руками и выпускает когти. — А теперь сосредоточься на чем-нибудь и попробуй еще раз.
