— Но, похоже, кое-кто еще тоже хорошо умеет находить информацию, — Мелисса помешивает чай в своей кружке и делает глоток. — Видимо, есть человек, у которого имеются списки тех, кому сделали вакцину и кто не проявил признаков мутации, — ее лицо напрягается. — И, видимо, у этого же человека есть доступ к сыворотке, которая может запустить мутацию и у них.

Стайлз чувствует, как его глаза расширяются.

— О... ого. Зачем ему это?

Мелисса качает головой.

— Никто точно не знает. Может, это месть. А может, политическое заявление, — она пожимает плечами. — Он вколол сыворотку уже десяткам людей. Правительство пыталось сохранить это втайне, но СМИ уже начали сообщать об этих инцидентах еще до того, как они поняли, к чему все идет, так что было уже поздно. Жертвы, некоторые из них, начали выступать и рассказывать, что с ними случилось.

— Боги, у партии Охотников, наверное, сейчас праздник…

Мелисса смотрит на него и резко кивает.

— Да. Им преподнесли подарок, завернутый в бантик. Только вот осталось много чего неизвестного им, чтобы насладиться подарком, как следует. Думаю, из последнего у них самое любимое – это "Безумный мутант мстит беззащитным детям с верхних уровней".

— Верхних? — Стайлз с интересом наклоняется вперед. — Но я думал, что вакцину делали только Ниже-Средним.

Мелисса отрицательно качает головой.

— Нет, вначале делали не только им. Это было частью скандала, но ты, возможно, уже не помнишь подробности с того момента, как он разразился. Нет, сначала они вакцинировали всех детей без исключения. Это продолжалось, наверное, около трех-четырех лет, но потом у первых вакцинированных начали проявляться побочные эффекты, поэтому детей с верхних уровней перестали вакцинировать, а те случаи замяли.

Стайлз медленно кивает.

— ...Но в то же время они продолжали делать вакцину детям с ниже средних уровней, надеясь, что никто ничего не узнает.

— Да, — Мелисса снова кивнула и скривилась. — Как обычно. Наверное, мы могли бы дать им шанс, сделать вид, что они рассчитывали на благополучное предотвращение новых вспышек свиного гриппа, но... Думаю, в этом, как никогда, замешана политика. Создатели вакцины хотели заработать денег, и никто, как обычно,особо не беспокоился о детях, живущих ниже пятидесятого уровня, — она качает головой и обреченно пожимает плечами, прежде чем снова встретиться с ним взглядом. — Но что самое интересное в личности Создателя мутантов...

Стайлз рассмеялся, и она тоже улыбнулась.

— Вот это имечко. Серьезно?

— ...самое интересное в личности Создателя мутантов, — продолжает она, ее глаза поблескивали на уставшем лице, — это то, что он нацелен только на детей с верхних уровней, а это... по моему мнению, придает правдоподобности теории о политическом заявлении и/или о мести, и…

Стайлз протягивает руку и накрывает ее ладонь своей, когда она сникает, и заканчивает фразу за нее.

— ...и он принял Скотта за одного из богатеньких детишек.

Она несчастно кивает и громко всхлипывает, перед тем как убрать свою руку и сделать еще один глоток чая.

— Прости, Стайлз. Я не хотела, чтобы это прозвучало так безнадежно. То есть, ты же живешь с мутацией, и я клянусь, что не отношусь из-за этого хуже к тебе или к Скотту, — в конце ее голос срывается.

Стайлз качает головой и опускает взгляд на свою кружку. Он не помнит, чтобы пил чай, но кружка уже оказывается почти пустой. Сгустки трав на дне напоминают ему о сгустках пропитанных ядом тканей, которые Мелисса вытащила из бока Дерека. Он отодвигает от себя кружку.

— Мои родители погибли из-за моей мутации, — его голос звучит слабо и горько, и он не пытается замаскировать это тоном подобрее. — Нет ничего такого в том, что вы расстроены.

Она открывает рот, чтобы заговорить, но тут же снова закрывает его и качает головой.

Они сидят, каждый погруженный в свои мысли.

— Думаешь... — шепчет Мелисса после долгой паузы, не глядя Стайлзу в глаза, — ...думаешь, Дерек сможет ему помочь?

–

Стайлз решил прикорнуть в ожидании, пока Дерек проснется. Он чувствует себя унылым и выжатым, как лимон. Даже несмотря на действие обезболивающих, он чувствует себя стариком, у которого все болит.

Обычно он не сильно тяготился своей жизнью, а теперь, когда Дерек рядом, тем более. Он все равно никогда не жил в достатке, так что он не сильно скучает по тому, что у него было. Те немногие вещи, которые были ему дороги, лежат глубоко в шкафчиках потайного хранилища на двадцатом-тридцатом уровнях Адвокатского бюро, где личность владельца скрыта под семью замками, и никто не сможет его выследить. Эта была одна из первых просьб, о которой он попросил Дэнни. Но со всем остальным он вполне справляется: он крадет достаточно читов для того, чтобы обезопасить и накормить себя; у него все так же есть доступ к интернету и новостным лентам, как и у всех, правда нелегально, так что он не скучает; раньше ему бывало одиноко, но теперь у него есть Дерек, с которым можно поговорить, побродить по окрестностям и свернуться вместе калачиком, чтобы было тепло.

Но лежа здесь, в комнате Скотта, на самом настоящем матрасе, приняв душ во второй раз за неделю, он позволяет себе на минуту насладиться всем этим: чувством защищенности, которое дарят стены и двери вокруг, запахом готовящейся еды, а не той, что из автомата, возможностью несколько раз сменить одежду. Он на мгновение вспоминает о голограммах на станции, об очередях за спальными местами и в столовой. Жить внутри башен было бы неплохо, он согласен, но какой ценой? Это все якобы для их защиты, а потом для изоляции, а потом... кто его знает? Что с ними будет, когда генотипное общество позабудет об отличающихся от них друзей, соседях и их детях?

Ничего хорошего – это уж точно, и Стайлз вполне уверен, что не хочет это проверять на собственной шкуре.

Он скучает по папе, по маме и даже по Дереку, который сейчас спит в соседней комнате. Просто до этого они неделями не отходили друг от друга. Он знает, что ничего не бывает вечно, но он устал все время быть в бегах, от того, что ему все время нужно все продумывать, быть на чеку. Он не хочет возвращаться обратно за улицу, но он не представляет себе свое будущее, кроме того, что оно будет коротким и депрессивным. И он не мечтает о чем-то большем, не желает жить на верхних уровнях, просто... если они с Дереком смогут подняться с улиц, этого было бы... наверное, этого было бы достаточно.

Он проваливается в сон, предаваясь мечтам о том, как он заходит в комнату, а там Дерек ждет его с улыбкой на лице, о том, как он касается его без всякого воздействия мутации, как обычный нормальный человек.

–

Он просыпается от того, что Мелисса и Скотт спорят на кухне, выбирается из спутанного одеяла, в который сам же завернулся, задевает бедром комод, когда встает на ноги и спотыкается. Он выпрямляется, стягивает оставшуюся часть пушистого одеяла со своей лодыжки и швыряет его обратно на постель Скотта, прежде чем направиться к двери и проскользнуть в коридор.

— Мам, нет! Ты не можешь заставить меня вот так уйти! — в голосе Скотта слышны гнев и отчаяние. Несмотря на то, что Скотт для Стайлза, как брат, он знает, что лучше не влезать в семейную ссору МакКоллов.

— Скотт, это для твоего же блага. Ты не можешь больше оставаться здесь, не сейчас. Это опасно! Ты же знаешь! — Мелисса расстроена, но тон у нее твердый. Она не собирается сдаваться, и Стайлз вздыхает с облегчением. Она права, Скотт не может здесь оставаться. Больше нет.

Они не замечают, как он пробирается в комнату Мелиссы и крадется к кровати. Глаза Дерека закрыты, дыхание ровное, но Стайлз знает, что он не спит. Он устраивается на краешке кровати, прижавшись бедром к боку Дерека, и позволяет себе протянуть руку, чтобы убрать прядь волос с его лба. На вид ему уже гораздо лучше, дыхание больше не затрудненное, и лицо уже не такое бледное. Стайлз удивляется тому, насколько сильное облегчение он сейчас ощутил. Сначала Дерек был для него красивым и опасным незнакомцем, но потом стал другом, партнером, и одна только мысль о том, что с ним могло что-то случится и что Стайлз мог потерять его навсегда, подействовала на него гораздо сильнее, чем он думал на тот момент.