- Бэй, люди, которые хранят чьи-то секреты, рано или поздно попросят вознаграждение. Это то, чего ты бы хотел? Чтобы она сделала это? - спросил он.

- Ты не знаешь наверняка! - закричал Бэй, качнув головой.

- Но и ты этого не знаешь, сынок, - сказал Румпель, вытирая кровь с губ. - Ты должен верить, что я делаю то, что лучше для тебя, Бэй. Что лучше для нас. Ты веришь мне, м?

Мальчик солгал и сказала папе, что поверил ему. Как он мог доверять ему, когда он был настолько непредсказуем с людьми? Как он мог, когда видел, как он убивал по незначительным причинам, с параноидальными приступами? Он не мог доверять кому-то, чье существование был обусловлено сильным желанием утолить жажду, которая никогда не уйдет.

Параноидальный, голодный и жестокий. Вот кем стал его отец. Терроризирующий сельскую местность, убийца и злодей.

Это не делало его плохим отцом.

Он всегда был внимателен. Всегда в гармонии с желаниями и потребностями Бэйлфаера и всегда был с ним, когда он нужен. Бэй никогда не был в опасности, никогда ни в чем не нуждался, ему было дано лучшее образование и уход, которые никто даже не мог представить для своего ребенка. Он сделал все возможное, чтобы убедиться, что у его сына есть друзья, люди, что могли поговорить с ними, даже если его боялись. Папа всегда боялся, что Бэйлфаер навсегда покинет его и он никогда не увидет его снова. Но по крайней мере это означало, что он всегда мог быть с ним. Он слушал его, он заботился о нем всем своим сердцем. По началу он даже пытался придерживаться тех требований, которые ему поставил Бэй по поводу питания.

Бэй пытался заставить его пить кровь животных, но папа утверждал, что это не поможет. Он пытался заставить его пить только из тех людей, кто хотел этого, но он сказал, что это было невозможно.

Он смог уговорить его питаться только теми, кто действительно заслуживал этого, взяв обещание не трогать невинных жертв. Однако у него и у его отца было разное понятие того, кто был виновен.

Он думал об уходе. Постоянно обдумывал эту идею, когда груз о том, каким был его отец слишком давил на его плечи.. Тем не менее, он знал, как будет убит горем его отец, когда он исчезнет. Причиной того, что отец взял на себя это проклятие в первую очередь был именно он. Чтобы уберечь от войны, иначе он бы умер уже в первых минутах сражения. Его отец взял на себя эту ужасную вещь, не осознавая последствий и все ради него.

Но мальчику все еще трудно было не возмущаться по поводу его голода и той чудовищности что исходила от отца. Он любил своего отца, по-настоящему, но … У него был свой предел, к которому постепенно подходил его отец.

Как только он вырос и у него появился шанс, он ушел. Взял деньги, папа настаивал об этом, и ушел. У него была своя жизнь, работал в качестве матроса на кораблях, зарабатывая достаточно, чтобы содержать скромный дом в тихой деревне, которая только и слышала о ужасном Румпельштильцхене. Через несколько лет он женился на красивой женщине и сыграл ночью свадьбу, чтобы его отец мог быть там.

Каким счастливым Румпель выглядел, каким гордым и спокойным он был. То, каким обаятельным и любящим он был. Тогда было легко забыть про проклятие, по крайней мере, в ту ночь. И Бэй был благодарен ему за это.

Но все эти улучшения были только для него. Он не хотел это признавать, но это была правда. Чудовище-отец становился хуже. Пока он был в отъезде, отец стал более жестоким, более страшным и хитрым. Все что он делал, было настолько ужасным, что Бэй перестал слушать новости о нем.

Он заболел, прежде чем он и его жена смогли иметь ребенка.

Бэй понятия не имел, как и почему, что вызвало это, но отец просил его снова и снова, чтобы позволить ему превратить его. Он умолял его на коленях со слезами на глазах, моля, чтобы тот позволил ему спасти его.

- Бэй, пожалуйста, - прошептал он, вставая на колени рядом с его кроватью. - Я могу спасти тебя, сын, я могу остановить это в один миг, пожалуйста. Пожалуйста, позволь мне.

Бэйлфаер видел, что папа мог укусить его. Человек с крюком, доказывал это, но он знал, что могло произойти с человеком, который был укушен таким Темным. Он видел, что укус сделал с его отцом, и он не хотел для себя такой жизни.

Его отец выглядел так страшно. Разбитый человек, которым он когда-то был, что был подвержен пыткам. Он осторожно взял его за руку, крепко сжимая ее, глядя на него в упор.

- Все хорошо, папа. Все нормально, я готов.

- Это не так, - взмолился он. - Ты слишком молод, Бэй, ты не можешь быть готовым умереть, не сейчас!

- Я прожил намного больше, чем мог бы, если бы ты не спас меня, - сказал он тихо, пытаясь улыбнуться через ужасную боль в груди, пытаясь увидеть отца сквозь завесу лихорадки и своих слез. - Это нормально, папа. Это нормально, чтобы уйти.

Он сломал его, оставляя своего отца. Но он не видел другого выхода.

Папа вцепился в его руку и плакал, оставаясь рядом с ним в течение нескольких дней, даже тогда когда солнце поднималось и жгло его кожу. Ему требовались силы, покой и они оба знали, что он больше не увидит его.

- Я люблю тебя, сынок, - выдохнул он, целуя руку Бэйлфаера.

Он сглотнул.

- Я тоже люблю тебя, папа.

Он смотрел как кровь скользила по щекам отца, который медлил. Бэй заставил себя улыбнуться, прежде чем отец ушел. Бэйлфаер сделал выбор и папа чтил его решение. Это было лучшее, что он мог позволить дать своему мальчику. Выбор.

Но его выбор отняли у него.

***

Румпельштильцхен стоял смотря на своего сына, своего мальчика. Первый лучик света, что осветил его жизнь, стоял прямо перед ним, живой. В некотором смысле, во всяком случае. Он не прибавил возраста с того дня, как он видел его в последний раз, хотя тот выглядит гораздо лучше. Бледность и болезненность пропали, заменяя ужасные воспоминания о том, каким он помнил сына видом потрепанного мужчины перед ним.

Бэйлфаер отвел глаза от Румпеля, стыдясь.

- Привет, папа, - сказал он, убирая поддельный акцент, которым пользовался. Он посмотрел на Эмму и улыбнулся ей тоже. - Ты полицейский?

- Не… - проворчала она, качая головой. - На смей мне улыбаться.

- Эмма…

- Нет!

Она повернулась на каблуках и зашагала обратно к своей машине, взглянув на него один раз она вырулила на дорогу и помчалась вниз, подальше от них.

Бэй вздохнул, проводя рукой по лицу, вовремя повернувшись обратно к отцу, что заключил его в объятиях, прижимаясь к нему.

Румпель подскочил к нему, и не задумываясь обнял сына, прижимая его голову к себе, обнимая так сильно, как только мог.

Этого было слишком много. После всего, что произошло с ним. Все внутри него взорвалось - это было то, чего он никак не ожидал.

Но его сын был здесь. Бэйлфаер был здесь в его объятиях, и он не мог поверить в это. Он видел его и это не было галлюцинацией, что часто приходила к нему в образе его мальчика, он был настоящим. Он был здесь.

Он был вампиром.

Белль спустились к Джефферсону, потрясенно покачав головой.

- Я не понимаю, - тихо сказала она, глядя на него. - Я думала… он сказал мне, что его сын был …

Джефферсон открыл рот, чтобы ответить, когда Румпель неожиданно обернулся к нему.

- Ты знал? - он зарычал, отпуская своего ребенка, его темные и кровавые глаза остановились на Шляпнике. - Ты знал и держал это в секрете от меня, Джефферсон?

- Румпельштильцхен, не говори со мной так, - хладнокровно сказал Джефферсон, смотря на него. - Я встретил его сто лет назад и у него было уже около десяти имен, окей? Я понятия не имел, кто он такой и не задумывался. Если бы я знал, мы бы не были здесь и сейчас, не так ли?

- Как это возможно? - громко спросила Реджина.

Румпель посмотрел на своего ребенка, беспомощно покачав головой.

- Как? Бэй, как ты оказался здесь? - мягко спросил он.

- Это … это сложно, - тихо сказал Бэй, глядя на него.

- Почему ты не сказал мне? Почему ты не нашел меня?

- Я не мог, - признался он. - И через некоторое время, я … я не хотел.