Тем не менее, он пожалел об этом, зная, что Белль слышала это. Она пискнула и нырнула в гостевую спальню, закрыв за собой дверь.
Румпель снова закрыл глаза. Он просто стоял, тяжело дыша, мучаемый угрызением совести.
— Если бы я знал, что нам нужно ломать антиквариат, я бы присоединился к вам раньше.
— Джефферсон, сейчас не лучшее время, — тихо сказал Румпель.
Облокотившись о косяк двери, Джефферсон лишь пожал плечами.
— А когда было лучшее? До или после того, как ты набросился на кого-то, кто заботился о тебе, — кулаки Темного сжались и он обернулся, взглянув на него. - Что? Я не виноват, у меня есть супер-слух. Часть проклятия.
Джефферсон подошел к подоконнику и, сев на него, посмотрел на Темного.
— Что произошло?
— Ты знаешь, что произошло, — возразил Румпель, садясь на кровать напротив него.
- Мм, нет, я знаю, почему ты и Белль поссорились, но я не могу понять, почему ты пытаешься оттолкнуть ее, — сказал Шляпник, глядя на него.
Румпель пожал плечами, сжимая руки и глядя на них. Он рассмеялся.
— Не уверен, что моя любовная жизнь должна касаться тебя, Джефферсон.
— Ах, я вижу! Прям сейчас, прям здесь, — он сказал, ухмыляясь, как будто он нашел потерянное сокровище и указывал на него. — Ты делаешь это снова! Пытаясь меня разозлить, чтобы я не разговаривал с тобой, потому что ты знаешь, что я забочусь о тебе.
— Я просто не хочу, говорить с тобой об этом.
— Почему? — спросил вампир. — Как-то это сложно назвать дружбой. Не нравится, я могу поговорить с кем-то другим. Вот прям сейчас, с Белль, —
Румпель молчал и Джефферсон сел. — Хорошо. Я думаю, ты не хочешь, говорить о своих чувствах, потому что каждый раз, когда они у тебя появляются, у тебя все написано на лице.
Румпель посмотрел вверх.
— Разве я не прав? — спросил Шляпник. — Я знаю, ты ничего не можешь сделать со мной. Это забавно, ты забавен для меня. Но я до сих пор волнуюсь насчет твоего благополучия и всего этого дерьма. Я также был с тобой достаточно долго, чтобы знать, что ты любишь эту девушку больше всего и не смотря ни на что. И я вижу, что она любит в тебе все, она сильна. Ты для нее все, и это волнует тебя, не так ли?
— Это пугает меня, — прошептал он, едва слышно.
— Потому что ты не знаешь, реально ли все это, — Румпель кивнул. — Я вижу, что это. Она не Кора. Она не Мила, она даже не я. Она любит тебя, она хочет помочь тебе, она хочет этого. По крайней мере, дай ей шанс.
— Я сделаю ей больно. Я сломаю ее, я буду портить ее, я знаю, я сделаю это, - прошептал он, взглянув на него. — Я порчу все, к чему я прикасаюсь. Я уже причинил ей боль, что, если в следующий раз я сделаю ей еще хуже?
Джефферсон посмотрел в сторону двери, а затем обратно на него.
— Я думаю, что худшее ты уже сделал.
Румпель вздрогнул и провел рукой по волосам.
— Я никогда не смогу сделать правильный выбор, — прошептал он. — Я никогда не делаю правильных вещей с первого раза, а затем становится слишком поздно. Я… Я сломал ее.
— Тогда не оставляй все это дерьмо на ней, — твердо сказал он. — Просто поговори с ней. Она хочет помочь тебе, так пусть она поможет, — он остановился у двери. — Ты не трус, Румпельштильцхен, так что не действуй, как он, м?
Джефферсон вышел, оставляя вампира, сжимающего трость, одного.
Румпель захромал по коридору, останавливаясь перед дверью. Она все еще плакала, и горько. Вампир легонько постучал.
— Белль? — мягко сказал он. Она фыркнула и успокоилась, но не ответила. — Белль, я … То, что я сделал, было непростительно. Это был низкий, мерзкий поступок. И я сделал это, потому что я боялся. Я всегда поступаю так, когда боюсь. Я сделал это, потому что оно имело смысл, я думал, это защитит мое сердце и твою жизнь. Это было эгоистично и трусливо. И я-я сожалею. Мне очень жаль.
Белль шмыгнула носом и встала с кровати, вытирая глаза и открывая дверь, чтобы посмотреть на него.
— Не делай этого снова, — слезливо приказала она.
Вампир покачал головой.
— Никто, особенно я, никто не должен за тебя решать, Белль. Я клянусь тебе, — он взял ее за руку, осторожно, ожидая, что она отдернет ее обратно. — Я никогда не буду пытаться навязать тебе свое решение. Я не буду тебя контролировать.
Белль слабо улыбнулась.
— Если ты попытаешься, я дам тебе в нос, — она кивнула, дразня его. Он посмотрел на красную кайму вокруг глаз, как опухли ее глаза. Да, это было намного хуже, чем очень сильно сжимать ее руку.
— Обещай мне, Румпель, что ты будешь пытаться найти в себе мужество, чтобы позволить мне… — она тихо взмолилась, прижав свою руку к его щеке. Он кивнул, сглотнув. — Я знаю, что легче всего прекратить говорить об этом, но все не может быть так легко. Это будет … это будет просто тлеть внутри тебя. Это нормально, так должно быть.
Он слабо кивнул снова, смотря на нее с ужасно виноватым видом.
— Я … я постараюсь, Белль. Это может, может занять некоторое время…
— Я знаю, — заверила она. — Я знаю, так должно быть. Но пытаться избавиться от меня и гипнотизировать - нет.
Румпель сглотнул, почти морщась и покачал головой.
— Ты права. Ты права, мне так жаль.
Белль притянула его к себе, кладя ладонь на его затылок.
— Я до сих пор злюсь на тебя, — тихо сказала она. — Но я здесь, да? И ты застрял со мной.
Он рассмеялся, прижимаясь к ней ближе.
— Есть более худшие судьбы, — выдохнул он, целуя ее волосы.
Белль поставила свой подбородок на его плечо, перед глазами появился ужасный образ, где он был связанный, беспомощный, дрожащий.
— Я знаю, что есть.
***
— Ты уверен, что нормально присутствовать мне здесь? — спросила Белль, глядя на Джефферсона, который кивнул.
— Ты единственная, кто видел эту женщину. Ты видела ее дом, ты видела Румпеля, когда мы спасли его, ты, вероятно, лучше ведешь переговоры, чем я. Ты принесла его?
Белль взяла дневник из сумки, держа его, как будто он был отравлен и кивнула.
Девушка положила его обратно, когда Джефферсон признал его, мягко выдохнув.
— Где Румпель? — спросил он.
— Присев на скамейку, она качнула головой, оглядываясь назад, к дому, который был в конце квартала, откуда они пришли. Она заламывала руки, сидя за столиком для пикника в небольшом парке, оглядываясь.
— Ты доверяешь этому человеку? — спросила она, глядя на него.
— Я доверяю ему достаточно, чтобы он сделал мне услугу и вернул должок, — он кивнул. — Он никогда не давал мне повода, сомневаться в нем, — вампир немного пожал плечами. — Он самый лучший и лучше ты нигде не найдешь.
— Поможет ли, если Авторитет удерживает вас, — она горько сплюнула, скрестив руки на груди.
— Это их работа. Держать людей от поиска ответов в которых они нуждаются, и до сих пор притворяется невиновным, — проворчал он. Его маленькая девочка пострадала, она была мертва, просто груда месива и костей, и ему запретили мстить, пока они лучше не рассмотрят ситуацию.
Он не стал ждать их разрешения. Он разорвал этих людей, друг за другом, пожирал их кровь и жевал их сердца, для собственного удовлетворения. Он был так доволен местью за свою маленькую девочку, что его заключение ничего не значило для него. Он сошел с ума, стал петь и разговаривать с ней в этих клетках, но он был уверен, что так было лучше.
И, конечно, более интересно.
— Они действительно хотят, переложить вину на тех, кого они считают недостойным, — пробормотал он.
Белль коснулась его руки, и он немного расслабился. У нее была привычка делать это с такой искренностью, которую вампир никогда не видел в людях. Гнев растворился, от улыбки или ее прикосновения. Неудивительно, что Румпель так сильно ее любил. Белль была светом в темноте, и это она видела в других.
Автомобиль подъехал не далеко от них и человек, вышедший из него, пошел в их сторону.
— Ты время видел, — фыркнул Джефферсон.
Белль посмотрела на человека, который подошел к ним, изучая его. Не слишком высокий, короткие коричневые волосы, что завивались у висков, и знакомые, светло-коричневые глаза.
