— Не перебивайте меня, когда я пытаюсь помочь.

Там было два кресла на колесиках. Я подтянула одно поближе к экранам и села. Ари подтянул другое и сел рядом.

— Я вчера встречалась с Тедди, и она вела себя так, будто у нее есть все время в мире. Ни она ни Кристиан не показывали никаких признаков того, что у них есть срочное дело, которым нужно заняться, уж не говоря о преступлении, которое нужно совершить.

Никаких признаков беспокойства. Ни малейшей нервозности. Я рассчитывала, что оба будут взвинчены. Тедди, правда, попробовала один фокус. Оставила книгу про драгоценности от Тиффани на подлокотнике кресла. Она вела себя так, будто это был просчет, но она так небрежно убрала книгу, что я знала, что это подвох. Она хотела, чтобы я поверила, что объектом было ожерелье, и Кристиан был нанят за его таланты по взлому сейфов. Ничего подобного.

— Так что мы делаем здесь? — спросил Ари.

Я повернулась к Дюку.

— Вы можете перемотать некоторые из кассет назад, на несколько дней? Не все.

— Конечно, нет проблем. Какие?

— Вон ту. И эту. И две тех.

Я выбрала монитор, который показывал входную дверь и другой — коридор, ведущий от нее. Третья камера показывала коридор, ведущий к лифту, а четвертая — подъездную дорожку недалеко от двери.

— Как далеко перемотать?

— Вторник, двадцать первое.

Он набрал инструкции на клавиатуре, и пленки с четырех видеокамер, которые я указала, начали быстро перематываться. Время пошло назад. Картинки заполняла пестрая коллекция рабочих пчел, все двигались задом наперед, мебель поднималась и возвращалась в ту позицию, где была первоначально. Даты и часы тоже двигались назад.

Я смотрела, как четверг перемотался на среду. Мори. Стелла. Ари. Рабочие, горничные.

Подъем, уборка, полировка, накрывание и раскрывание мебели. Картины, составленные у стены, прыгали назад, в руки тех, кто их поставил. Двери лифта открывались и закрывались. Вещи нагружались и исчезали. Постепенно холл освобождался от загроможденности.

В конце дня во вторник я увидела себя в коридоре, идущую задом наперед, потом — у входной двери, которая стояла открытой для ходивших туда-сюда людей. Исчезло еще десять минут, и я сказала:

— Здесь. Теперь запустите вперед.

— Что это? — спросил Ари.

— Просто смотрите.

Теперь все четыре камеры работали почти в реальном времени. Между снимками были небольшие промежутки, поэтому изображение дергалось. Я показала на камеру, направленную на подъездную дорожку. В 5.25 подъехал белый фургон. Был виден логотип компании.

Авотматически Ари сказал:

— Это не мой.

— Я знаю.

С пассажирской стороны фургона вышел мужчина в синем комбинезоне. Усы, очки, средний рост. У него в руках была папка, и он вошел в раскрытую дверь. Внутри Мори заметила его, и он двинулся в ее сторону. Они поговорили. Он вытащил бумагу и дал ей ручку. Она прочитала документ, расписалась внизу и сделала жест рукой.

Он подошел к стене и осмотрел стоявшие там картины. Отложил пять в сторону, выбрал одну и понес ее к двери.

Следующая камера. Вышел из двери, подошел к фургону и погрузил картину. Сел на пассажирское место, захлопнул дверцу, и машина уехала.

— То, что вы сейчас видели, было ограблением. Вас обокрали. Вы смотрели на Кристиана Саттерфилда в фальшивых очках и с фальшивыми усами. Ему не нужно было маскироваться, потому что здесь никто не имеет понятия, кто он такой, или как он выглядит.

— Черт возьми. Он это украл?

— В общем, да. Вы видели его папку? Мори подписала что-то вроде фальшивой квитанции.

Когда я во вторник приходила к вам, там крутилось с полдюжины людей, входили и выходили. Когда я подошла к воротам, оттуда выехал белый фургон, с логотипом сбоку.

— Я не использую белые фургоны.

— Вы это знаете, и я знаю, а вот ваш охранник не знал. Он знал, что вы владеете этой компанией. Фургон с логотипом заехал, а потом выехал. Миссия выполнена.

— Почему эта картина?

— Это должно быть что-то необыкновенное. Зачем бы еще она потратила столько усилий?

Она была в Бел Эйр, когда кондоминиум был продан, и когда она приехала сюда, чтобы завершить сделку, вы уже перевезли всю мебель и аксессуары обратно в подвал.

Она наняла Кристиана, потому что знала, что у него не будет угрызений совести из-за того, что требовалось сделать.

— Сукин сын.

— Вот в чем дело, Ари. Она получила, что хотела, и сегодня уезжает из города.

— Тедди? Куда?

Я достала листок бумаги, который вырвала из блокнота Ким.

— Ну, если код аэропорта LHR, то это Лондон, Хитроу. Я бы сказала, что она направляется в Лондон. В пять сорок пять из Санта Терезы в Лос-Анджелес. Оттуда вылет в десять. У вас есть время догнать ее, если поторопитесь.

— Не могу поверить, что она меня обокрала.

— Давайте не будем называть это кражей, ладно? Это звучит так, будто она забрала что-то, что ей не положено. Вы были женаты семнадцать лет. Она имеет право на многое.

— Наверное, вы правы, — мрачно сказал он. — И что теперь?

— Поезжайте в аэропорт и перехватите ее.

— И что сказать?

— Скажите, что ее любите.

— Это не растопит лед. Она упрямая.

— Тогда предложите ей взятку.

— Что же я могу предложить?

— Картину. Скажите, что это подарок. Тогда она не будет виновата в краже.

— А если она стоит миллионы?

— Я уверена, что стоит. Так она убедится в вашей искренности.

Ари сел и уставился в пол.

— Ну, я не знаю.

— Что ж, я знаю. Идите наверх и переоденьтесь. Поднимите ваш паспорт с пола в холле, куда его бросила Стелла. Возьмите такси в аэропорт и купите билет до Лондона, так что вы сядете в самолет вместе с Тедди. Ее самолет вылетает отсюда в пять сорок пять, и у вас достаточно времени, чтобы собраться.

— А что насчет Стеллы?

— Я должна вам говорить обо всем? Позвоните вашему адвокату, и пусть он об этом позаботится.

— Она объявит мне войну.

— Конечно. Для этого есть деньги.

В конце концов он засмеялся и помотал головой.

— Надеюсь, я не пожалею об этом.

— Не пожалеете. А теперь — вперед. И когда вы с Тедди поженитесь во второй раз? Я должна быть девочкой, которая разбрасывает цветы. Всегда об этом мечтала.

Я отправилась домой. Я не видела Генри после нашего общения с соседями и хотела сообщить ему новости. Нам здорово повезло, и если он еще не позвонил Адельсонам, им не обязательно приезжать. Проезжая мимо дома Шелленбергеров, я заметила маленький фургон для перевозки мебели у дверей. На крыльце стояли шесть картонных коробок.

Может быть, мое упоминание друзей из полиции оказало на Эдну большее действие, чем я подумала вначале.

Я заехала на подъездную дорожку Генри, схватила сумку и подошла к его кухонной двери.

Когда я постучала, ответа не последовало. Я прошла вдоль дорожки и пересекла газон Шелленбергеров. Входная дверь была раскрыта, и коробка с консервами удерживала ее в этом положении. Я заглянула внутрь. Никого не было видно, и я постучала по косяку.

— Кто-нибудь дома?

Джозеф отозвался из кухни:

— Да! — видимо, не поняв, что это я.

Я вошла в гостиную. Складные металлические стулья были сложены у стены, и ножки карточного столика убраны. Кругом был беспорядок. Коврик был свернут, оставив пыльный овал.

Вошел Джозеф, шаркая ногами. На нем были мешковатые штаны с подтяжками, расстегнутые на талии.

— Какое чудо. Вы ходите, — сказала я сухо.

Он перестал притворяться инвалидом, хотя ему до сих пор мешал лишний вес, от которого у него, наверное, болели колени.

— Эдны нет.

— Ну, надеюсь, она скоро вернется. Вы куда-то собрались?

— Не думаю, что это ваша забота.

Он развернулся, и я последовала за ним в кухню, где он продолжил сборы. Кроме коробки с консервами, в этом помещении было сделано немного. Он продолжил опустошать кухонные шкафчики, глупая потеря времени, по-моему, потому что они могут купить то же самое где угодно. Большая часть того, что у них было, все равно было дерьмом.