Прекрасно!

Только почему он не подумал добавить ко всему этому замечательному списку иголку и нитку, чтобы я смог себя зашить, а?

Я по-прежнему держал в руках маленький пакетик с антисептиком и параллельно этому рассматривал свою рану на животе. Здесь одним порошком не обойтись, надо зашивать.

Чего-то тут не хватает, я не всё нашёл. Не может быть, что этот гад не позаботился о том, чтобы я себя заштопал. Нет, я что-то упустил, проглядел, недопонял.

Я судорожно подобрал чёрный пакет, до сих пор лежавший около меня, и стал тщательно изучать его внутренность. Крутил, вертел, вывернул наизнанку, в итоге разорвал его, но ничего больше нет.

Пусто.

В голове был полный кавардак, боль в левом боку не унималась, и что делать со всем этим я не знал. Взгляд снова упал на фотографию, покоившуюся на ногах. Свободной левой рукой поднял её, поднёс ближе к глазам и перевернул.  На обратной чёрной стороне был рисунок. Незамысловатая картинка была нарисована чем-то белым, то ли маркер, то ли что-то похожее на него. До меня не сразу дошло, что это, понадобилось несколько секунд, чтобы мозг, который явно умирал от нехватки кислорода, сообразил, что именно изображено на обратной стороне фотографии.

Раковина или что-то типа того.

Что за очередная чертовщина? Что это значит? Этот кусок дерьма решил поиграть со мной в ребус. Я ненавижу ребусы.

Я застыл на месте, мне кажется, что даже перестал дышать.

Зачем он нарисовал на обороте снимка этот малопонятный рисунок. И вдруг меня осенило. В этой комнате тоже есть раковина. Больше того, она очень похожа на ту, что нарисована на обороте фотографии.

Я сидел как раз около неё. По левую от меня сторону находилась раковина, пустая без смесителя и трубопровода.

Я повернул голову налево, затем на снимок и потом на камеру. Красный огонёк по-прежнему подмигивал мне, словно был доволен мною, тем самым выражал своё почтение.

Я хотел встать, но не смог, открытая рана давала о себе знать.  Было чертовски больно и холодно, хотелось уснуть и не просыпаться, но понимал, что делать этого нельзя. Мой взгляд якорем упал на стоявшую около меня раковину и не двигался с места. Я до сих пор не могу понять, что это всё значит.

После своего первого пробуждения я не придал ей никакого значения. Не задал себе вопроса «зачем она здесь?». Ведь она пустая, интерьер декорации, как и всё остальное. Металлический стол, стоящий посреди помещения, поздоровался со мной, в голове так и стоит надпись «ПРИВЕТ».

Жуть.

Затем старый телевизор, экран которого покрыт толстым слоем пыли, где отчётливо виднеется слово «УБИЙЦА». От этой надписи вся жуть увеличивается вдвое. Машинально опустил голову вниз, на ногах по-прежнему лежала фотография. Неужели я их убил или причинил им какой-то вред? Вот что в этот момент пронеслось у меня в голове. Нет, этого не может быть, такое нельзя забыть. Я не маньяк и не педофил. Эта фотография означает что-то ещё, надо вспомнить. Надо просто гнать из себя подобные мысли, они сейчас не нужны. Думай о чём-нибудь другом, сконцентрируйся на чём-то ещё.

Ну, давай же!

Холодильник.

Отлично.

Он тоже здесь неспроста. Внутри находится какая-то банка. Сейчас, после того, что я здесь уже пережил, боюсь представить, что в ней лежит. Явно меня ждёт сюрприз, причём очень большой и неожиданный. Но до этого дело ещё дойдёт, по крайней мере, я на это надеюсь. Сейчас надо делать что-то со своим животом, в таком положении я долго не продержусь.

Видимо, раковина очередной кусочек мозаики. Но куда его вставить я пока не могу сообразить. Как она мне может помочь, сидящему на полу со вскрытым брюхом?

Не двигаясь с места, в принципе другое у меня вряд ли получится, в очередной раз окидываю взглядом белую раковину. Ничего не вижу такого, что может мне помочь.

Подключаю к делу левую руку. Хотя это непросто, поднять руку вверх было весьма болезненным действием, но всё-таки удалось. Запускаю руку под раковину, это единственное место, где обзор для меня был закрыт при первичном её осмотре. Тогда мне не пришла мысль заглянуть под неё. Окровавленная рука небыстро, но тщательно шарила по задней поверхности кухонного гарнитура. Поиски закончились мгновенно, по сути дела, не успев даже начаться. Предмет, приклеенный то ли скотчем, то ли изолентой, упёрся в кончики пальцев. На лице молниеносно появилась улыбка. Не могу сказать, что именно она означает, но чувствую, что меня в очередной раз накололи.

Всё просто, опять тот же фокус, что и с ножом. ОН, смотрящий на меня через камеру, не отличается находчивостью. Я был уверен, что подобное не повторяется, ну, по крайней мере, в фильмах такого не бывает. Там подобные личности балуют своих жертв чем-то новеньким. Мой псих решил идти по протоптанной дорожке. Хотя стоит ему сказать спасибо, что в этот раз обошлось без кучи дерьма.

Приложив немного усилий мне удалось отодрать полоски скотча и холодный предмет оказался в руке. Это был металлический предмет, тяжёлый, к такому выводу пришло моё внутреннее Я, пока рука преодолевала расстояние от раковины до глаз.

Строительный степлер.

– Что за хрень?! – Вырвалось у меня изо рта. – Как это понимать? – Я вёл односторонний диалог, при этом прекрасно понимал, что по ту сторону камеры меня прекрасно слышат, ну, по крайней мере, видят мою реакцию.

Это был самый обычный строительный степлер. Головной мозг в очередной раз пришёл в бурную работу, пытаясь расставить всё по нужным местам. Как ни странно, но я сообразил достаточно быстро, зачем эта штуковина находится в этой комнате.

Ещё одно испытание для меня. У него всё под контролем, а самое главное, это меня больше всего бесит, что всё происходящее здесь идёт строго по его плану, точнее, по сценарию. Этот грёбанный строительный степлер я нашёл именно тогда, когда должен был. Складывается такое впечатление, что я на подсознательном уровне следую своей роли – роли жертвы, которая беспрекословно выполняет всё то, что требует от неё режиссёр. Вот почему я его не нашёл раньше?

А?

Да потому что не должен был, тогда он для меня был бы бесполезен. Но только не сейчас. Сейчас незамысловатый строительный инструмент является моим очередным предметом к спасению.

Я не могу об этом думать.

Боль накатывает откуда-то изнутри. С каждым его ходом моя сила воли ломается, он знает мои слабые места и каждый раз бьёт именно по ним. Сначала тошнотворное ведро с человеческим дерьмом. Я тот человек, который не переносит подобные мерзости, от одного вида, а тем более запаха экскрементов, меня выворачивает наизнанку. Поэтому, когда здесь, в этом закрытом полумраке, я обнаружил целое ведро с человеческими отходами, то подумал, что моя жизнь на этом закончится. Я до сих пор удивляюсь, как мне удалось пройти это испытание – достать нож зубами со дна тошнотворного ведра. Наверное, это стремление к жизни. Когда ты хочешь жить, то ты готов на многое, даже на то, что на первый взгляд кажется невозможным.

Я уверен, что он всё знал. Знал мой страх, ударил именно туда. Или у меня паранойя. Нет, я не схожу с ума. Мы знакомы. Никто не будет мучить незнакомого человека, разве, если только он не заслужил этого. Я снова посмотрел на фотографию, затем перевёл взгляд на телевизор, на котором была надпись «УБИЙЦА», и покачал головой.

– Я не убийца, – прокричал я, уставившись в мигающую красную ночку. – Я не убийца, – прокричал ещё раз, но уже по слогам. Я почувствовал как мои глаза наполнились солёной водой.

– Я никого не убивал, слышишь меня. Никого, – последнее слово я тоже произнёс по слогам, тем самым надеясь, что мой посыл станет для него понятней.

Слёзы потекли по грязному лицу, где грязь, пыль и кровь превратились в каменистую маску. Пару капель попали на снимок, который по-прежнему лежал у меня на ногах. А с него всё так же смотрели на меня трое неизвестных мне людей.

Очередная слезинка упала с глаз и приземлилась точно в левый бок. Резкая боль привела меня в чувство, вырвало из мира страданий.