- Скорее всего, подойдет именно эта, - неизвестно кому сказал Иов. Возможно, это просто привычка, выработанная за долгие годы жизни в одиночестве, а возможно, он желал, чтобы его слова были слышны и Сумраку, который незримо сопровождал его на протяжении всей его долгой жизни. - В отличие от многих своих предшественников, он прожил недолгую, но очень насыщенную жизнь, ему приходилось парить над Землей и опускаться в глубины небытия, а его последнее желание править миром так и не исполнилось. Да, это именно то, что мне нужно!

К погребальным вазам он был менее требователен и вскоре остановился на одной из них. Урна имела классическую форму - достаточно большая пятка, из которой как бы вырастала сама конусовидная емкость, две резные ручки вверху для удобства переноски, и обычная, но достаточно массивная резьбленная крышка сверху. Взяв в левую руку урну, а в правую статуэтку, он прижал их друг к другу и произнес короткое горловое заклинание на каком-то древнем языке. И монстр как будь-то ожил - он начал постепенно погружаться в тело амфоры, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь своими уродливыми лапами. Так он и застыл, наполовину погруженный в другое дерево, но по прежнему оставаясь наполовину снаружи. Его тело, и без того уродливое, приобрело еще более отталкивающий вид, но вновь созданная композиция полностью удовлетворила Великого Художника. Он удовлетворенно отставил в сторону видоизмененную вазу и из кучи заготовок достал обычную прямоугольную пластинку с тщательно отполированной одной стороной. Взяв необходимый резец, Иов старательно, неспеша, вывел на ней надпись на древнем языке, в котором Городецкий узнал бы древнеарамейский, а лингвист Григорий Сергеевич Копунов смог бы даже прочесть. “Константин Саушкин”, вот что гласила эта надпись. Ни даты рождения, ни даты смерти - по видимому Иов считал, что для проклятых вампиров и этого было вполне достаточно. Какое то время он потратил на то, чтобы найти место на вазе, где можно было бы разместить эту табличку. Он искал возможность видеть одновременно и монстра и надпись, сообщающую, кто это. А найдя такую точку, он повторил свое недавнее заклинание и она намертво срослась с вазой. Дело было сделано.

Откуда то из складок своей одежды Иов достатал бутылку из-под Пепси-Колы, открыл крышку и потихоньку начал высыпать содержимое бутылки в вазу, произнося при этом какие-то ритуальные, а может быть, и охранные, заклинания. Процесс этот протекал медленно и долго, непонятно было, каким образом в обычную литровую пластиковую бутылку могло поместиться столько праха. Но Иов не спешил. Времени в его распоряжении было много. Бесконечно много.

Закончив заполнение урны, Иов накрыл ее крышкой, растопил на небольшой горелке какой-то материал, похожий на воск, и тщательно залил края крышки, следя, чтобы между ней и урной не осталось даже малейшей щели. А когда материал остыл и затвердел, тем же резцом вывел на нем какие-то руны, и вряд ли Городецкий с дядей Гришей смогли бы их прочесть и расшифровать.

Удовлетворенный своей работой, Иов взял вазу за ручки, подошел к глухой стене своей мастерской и произнес заклинание на том же древнем гортанном языке. В стене открылся проход, и стали видны ступеньки, вырезанные на монолитном граните и ведущие куда-то очень глубоко вниз. Встав на самую верхнюю из них, Иов закрыл проход за своей спиной и перед ним тут же магическим светом осветился его дальнейший путь. Он начал медленно спускаться, бережно держа перед собой урну с прахом. Кое где ему приходилось произносить какие-то заклинания, чтобы пройти дальше, кое где ему неожиданно открывались боковые проходы, в которые ему следовало свернуть, а иногда стоило ему только ступить на одну определенную ступеньку, как она сама начинала нести его вперед по слегка освещенным катакомбам.

В конце путешествия подземным миром его ожидала небольшая, но по виду очень массивная дверь, вылитая лучшим в мире металлургом из неведомого пока для людей сплава. Вряд ли ее можно было разбить или взорвать, нынешнему человечеству еще не были известны подобные методы. Не применяя больше никаких заклинаний, Иов поставил на пол вазу, прислонил к двери ладонь правой руки и просто отодвинул ее в сторону. И неприступная для любого дверь мягко скрылась в гранитной скале, не оставив после себя даже малейшего следа.

Место, столь бережно охраняемое от всех на Земле, было величайшей тайной Иова, смыслом его жизни, его Святилищем, в котором он сохранял память о своих великих победах, где он веками хранил останки тех, кто пал от его руки.

Это был его Колумбарий.