Наконец наступил долгожданный понедельник. Я встала в тот день в семье дяди Володи раньше всех, чуть ли не в 6 часов, чтобы в свой первый день не опоздать на работу. Моя начальница предупредила меня, когда я ей подвозила документы, что у них в НПО очень строго с опозданием– если через "вертушку" не успеешь проскочить до "рабочего звонка", то могут отобрать пропуск, предъявить штрафные санкции и лишить в своё время премии. Я поэтому решила не рисковать и появиться на рабочем месте намного раньше положенного времени.
Я нашла дверь нашего патентно-лицензионного отдела и стала ждать прихода остальных сотрудников, которые через полчаса как-то почти все одновременно появились, будто поднимались на этаж в одном лифте.
Валентина Васильевна представила меня своим сотрудникам, потом показала на пустой стол, стоявший радом с её столом, только перпендикулярно по отношению к нему, и предложила занять теперь уже моё законное место.
В тот день я была, действительно, счастлива, как не была счастлива за последние 2 года, да и за предыдущие годы тоже.
Надо сказать, что в моей жизни было мало счастливых и праздничных дней. Беззаботное детское и человеческое семейное счастье закончилось очень рано – в 8-10 лет, когда начались серьёзные ссоры в семье между родителями, после которых последовал неизбежный развод.
Если вспоминать всю свою жизнь, то в ней можно найти только 20-30 дней, которые можно с полной уверенностью назвать "счастливыми". Одним из таких дней стал как раз 2 сентября 1976 года.
Большинство коллег были людьми в возрасте от 35 до 45 лет, и 3 человека моего возраста. Словом, наш коллектив был молодёжным. Мне здесь нравилось всё – и наш светлый отдел с
окнами, выходящими на Большую Невку, и замечательный коллектив, и одна из самых важных персон нашего отдела – наша "шефиня".
С первого дня знакомства с ней и до последнего дня работы в этом отделе (и даже сейчас мы часто общаемся, поздравляем и пьём за здоровье друг друга на своих днях рождения) она оставалась и сейчас остаётся для меня идеалом женщины- руководителя, хотя я сменила за время своей работы 6 коллективов.
Она, когда нужно, была строга, но справедлива, а в нерабочей обстановке вела себя демократично, как рядовой член нашего коллектива. Обычно такие моменты, без субординации, у нас наступали 3 раза в день–в часы обеда и во время 2-х "проветриваний" нашего помещения, с 11.00 до 11.15 и с 15.00 до 15.15. Эти перерывы у нас ещё "официально" считались "перекуром", когда все курившие сотрудники вместе дымили в коридоре во время таких проветриваний.
Иногда вместе со всеми выкуривала свои, естественно, дорогие импортные сигареты и наша В.В., причём всегда предлагая свои сигареты остальным сотрудникам.
В такие минуты можно было подойти к ней с любым вопросом, касающимся даже её личной жизни, и получить честный и откровенный ответ. В такие "святые" минуты проветривания атрибуты и элементы субординации не приветствовались самой начальницей.
Сотрудники отдела тепло приняли под своё "крыло" нового члена коллектива, искренне прониклись моими заботами и проблемами, которые мне ещё предстояло решать. Когда они узнали, как далеко от места работы я временно живу, тут же дали мне точный адрес, где надо искать жилье, вот что значит– коренные жители Ленинграда.
Этим местом являлась часть набережной канала Грибоедова, прямо у Львиного мостика. В этом месте каждый день, и в выходные дни тоже, с утра до позднего вечера, особенно в часы после окончания рабочего дня, наниматели жилья и лица, сдающие своё жильё, съезжались со всех концов города и здесь искали друг друга.
В первый же день после работы я поехала к Львиному мостику, куда потом ездила каждый день в течение 2-х недель. В основном, среди людей, ищущих квартиры и комнаты, были военные и студенты, первые искали квартиры, потому что были семейными, а вторые – комнаты, по финансовым соображениям.
Уже ночью, возвращаясь электричкой в Сертолово, я успокаивала себя– не повезло сегодня, повезёт завтра, ведь крыша над головой ещё была. Я только очень расстраивалась из-за того, что жила не у близких родственников, которые могут долго терпеть "родную кровь». Мне не хотелось своим долгим присутствием стеснять семью дяди Володи, хотя у них была 3-х комнатная квартира, и места как будто всем хватало.
Утром, когда я ехала на работу электричкой, я ещё пыталась доспать каких-то 20-30 минут, если удавалось занять свободное место в электричке, потому что на мне уже сказывалось хроническое недосыпание. Вечерами, когда в электричке было мало народу, я могла сидеть одна на целом 3-х местном сиденье и предаваться мечтам и воспоминаниям, глядя на мелькавшие за стеклянными, порой грязными, окнами вагона сосновые лесные массивы и населённые пункты. Это было единственное время в моём напряженном дневном и вечернем рабочем графике, когда я могла вспоминать об Алене.
Всё, что было 2 года тому назад, теперь казалось, было не со мной. Только почему-то при воспоминании тех событий опять сильно ныло сердце, и болела душа, и хотелось плакать, тогда я понимала– это было всё-таки со мной.
Уже полмесяца я, как на работу, ходила на этот импровизированный рынок жилья. С некоторыми из моих конкурентов я даже успела познакомиться. Я пыталась найти среди той огромной толпы девушку, желательно, студентку, с которой я бы смогла вместе снимать квартиру или комнату (по экономическим соображениям).
Некоторые лица из толпы за полмесяца так примелькались, что при встрече с ними у близко находящейся станции метро "Невский проспект" я здоровалась, как с хорошими и давними знакомыми, или просто кивала головой в знак приветствия.
Мне часто приходилось наблюдать такую картинку, когда редкий обладатель жилплощади внезапно появлялся у Львиного мостика – тут же десятки людей в одно мгновенье срывались со своих, так и хочется написать "насиженных", мест. Они бежали к "хозяину", окружая его тесным кольцом, куда таким слабым существам, как я, трудно было пробиться и разорвать хоть где-нибудь то "кольцо блокады".
Мне всегда эта картинка напоминала слёт городских голубей к стареньким бабулькам, коренным ленинградцам, бросавшим на землю заранее приготовленную горсть пшена или хлебных крошек, чтобы покормить голодных голубей и воробьишек в парках и садах Ленинграда.
Наконец и мне повезло, это был мой день.
Очень интересно то, что именно в тот день я не собиралась ехать к Львиному мостику. Многим моим коллегам в ту пятницу после окончания рабочей недели было со мной по пути к станции метро "Выборгская". По дороге к метро я увидела трамвай № 2, идущий в обратном по отношению к нам направлении. Как раз по маршруту "двойки" я обычно добиралась до Львиного мостика. Я бросилась через трамвайные пути к остановке, на лету крикнув своим коллегам: "Пока!" Я совсем тогда от себя не ожидала такой быстрой смены своих решений… Видно, моему "провидению" стало известно, что моя будущая хозяйка вышла из дома на поиски квартирантки для своей комнаты.
В тот вечер, как всегда, было много жаждущих снять жильё. Действительно, то был "мой" день. Так получилось, что не Магомед к горе пошёл, а гора – к Магомеду. Моя будущая хозяйка комнаты пришла на этот «квартирный» рынок и не стала громко спрашивать, как это делали другие хозяева: "Кому нужна комната в центре города?" Вместо этого она нашла уютное местечко около Львиного мостика на набережной канала Грибоедова, стала наблюдать за людьми и искать среди них в качестве своей квартирантки молоденькую и скромненькую девушку, нуждающуюся в жилье. Её выбор, к обоюдному нашему удовольствию, выпал в тот вечер на меня. Она как-то незаметно подошла ко мне и сказала тихо: "Девушка! Вам нужна комната?" Она намеренно это сказала так тихо, чтобы тут же не слетелись к нам остальные "голуби".
