Литмир - Электронная Библиотека

– Может, не надо? – взроптал во мне суеверный страх. Но нутро всё сжалось от предвкушения. Вдруг сработает?

– Что ты любишь есть больше всего на свете?

Я задумалась. Надо было представить самые яркие вкусовые ощущения, связанные с едой. И я вспомнила, как однажды к нам приехала родственница. Она недавно вернулась из Португалии и привезла попробовать тамошние апельсины. Ух, и вкусными же они были. Пропитанный португальским солнцем апельсин сам, казалось, излучал тёплый сочный свет, который наполнял тебя оранжевой радостью с каждой долькой.

– Апельсины! – выпалила я. – Больше всего я люблю апельсины!

– Хм, – Варька задумалась. – А у тебя они есть?

– Откуда? Я ещё на Новый год последний съела.

– Сиди. У меня, кажется, ещё в кульке с маминой работы один остался. Ща сгоняю.

Варька жила через пять домов, поэтому вернулась довольно быстро, прихватив заодно толстую книгу по чёрной и белой магии. Её отчим говорил, что все эти заклинания и суеверия лучше помогают понять психологию деревенского жителя. К бабкам-гадалкам каждый второй в посёлке наведывался, а вот его, как высококлассного специалиста по человеческой душе всерьёз не воспринимали. Потому и работал Варькин отчим в колхозе сторожем. Там в сторожке и осваивал премудрости ведьмачества.

– Блин, а гвоздика-то у тебя есть? – хлопнула себя по лбу Варька. – Ну, та, что в огурцы солёные кладут?

Приправу мы нашли в маминых жестянках из-под монпансье, потом заперлись в комнате и зажгли свечку. У нас часто электричество отключали, и свечи в каждом доме всегда имелись про запас. В отличие от апельсинов.

– Сейчас тебе надо сосредоточиться и представить себе Славку.

– Можно музыку включу? Мне так лучше представляется. Ну, эту из Титаника.

– Давай!

С первых аккордов «Every night in my dreams» воображение выдало мне образ Славки во всей его аморалово-губино-дикаприевской красе. Я представила, как лежу вся такая, позирую, в одном только алмазе, а Славка-Джек пишет мой портрет.

– Теперь бери семь гвоздик, втыкай их в апельсин и называй имя суженого, – вернула меня в реальность Варька. – А зафига семь? Наверное, число какое-то магическое.

С трудом, ковыряя упругую кожицу фрукта, я вонзила в него гвоздичное шипы. Комната наполнилась цитрусовым ароматом.

– Теперь втыкай ещё семь и называй имена духов.

– Бариэль, Мелхидаель, Анаель, Унель, Барсах, Барехас, Сарнель, – читала я по книге. – Какие жуткие имена. Ты уверена, что мы ничего плохого не наворожим тут?

– Сомневаешься? Вот увидишь, присохнет твой Славка как миленький.

Поворачиваюсь к окну, а там и правда – Славка. Но только не присох, а прилип к стеклу, и на голове у него рога.

– Вот так магия! – тру глаза, Славка исчезает.

– Ещё не всё, – командует Варька. – Теперь давай последние гвоздичины втыкай и называй своё имя.

Завершив ритуал, мы водрузили апельсин на крышку шкафа. Теперь оставалось ждать, когда фрукт высохнет, а с ним и сердце суженого.

Славка вдруг опять в окне нарисовался. Выбегаю на крыльцо, он стоит в костюме чёрта. И с ним ещё ребята ряженые.

– Чего вы там впотьмах сидите? Свет отключили, – говорит. – Пойдёмте с нами колядовать!

В общем, не знаю, заговор ли сработал или мои познания в фольклоре, но после колядовки, из которой мы вынесли богатый улов, Славку как подменили. Стал мне всякие знаки внимания выказывать. То шоколадкой угостит, то двери передо мной откроет. А в субботу на дискотеке вообще на медляк пригласил. Под Селин Дион!

Мне как-то не по себе стало. С одной стороны – невероятная радость, а с другой – щемящая тоска. Вот он возлюбленный на блюдечке с каёмочкой – бери и на лайнер. Но я как-то вдруг стала замечать, что Славка вовсе не похож на Ди Каприо. И волосы его вечно засаленные. А ржёт вообще как конь. И куда девался этот губинский тембр? В общем, страсть моя угасла. Я поняла, что такая присушенная любовь мне совсем ни к чему. В тот же вечер после медляка я прибежала домой и съела апельсин, пока он ещё не совсем высох. А кассету с Селин Дион на всякий случай Варьке отдала, чтобы опять вдруг не разбудить в себе эту любовную ахинею.

В общем, поняла я тогда, что не стоит переводить апельсины ради любви. Ведь истинные чувства не присушишь.

Но почему-то под сериальчик апельсины всё-таки кажутся слаще. Может, и есть в них какая-то любовная магия?

Соседи

Автор: Ольга Мыльникова @olgamilnik

Иллюстратор: Виктория @nina.mur.art

– Боже, дорогая? Зачем я послушал тебя? Мы ещё только месяц в новой квартире, а я уже схожу с ума! Когда же заткнётся этот чёртов скрипач?

– Не пойму, чего ты так возмущаешься? Хорошо ведь играет. Когда бы мы с тобой столь классики послушали? К тому же, я смотрела, всё в рамках закона. Днём перерыв с часу до трёх, вечером после девяти – отбой.

– Ну, есть же какие-то человеческие нормы приличия?

– Ты вон тоже куришь на лестничной клетке, а кому-то не нравится. Да и меня тошнит.

– Опять начинаешь? Да, курю. Могу себе позволить. Я вкалываю по восемь часов на стройке. Имею право расслабиться. И если я буду курить в квартире, тем же соседям хуже будет. Дым через форточки прямо в комнату попадёт. Ладно, твоё здоровье.

– Думаешь, оттого что ты вылакаешь эту полторашку пива, расслабишься?

– Пока это единственный вариант заснуть! Хотя, нет, пожалуй, пора поговорить с этим чокнутым?

– Антон, не надо! Положи биту!

– Это я так, припугнуть, если понадобиться.

– Я с тобой! Мы ведь даже не знаем, кто он и как выглядит. А ты в таком состоянии, что я боюсь за тебя.

– Ладно, пошли.

– Чего это он не открывает?

– Подождём ещё немного.

– А, здравствуйте, молодые люди. Вы, наверное, наши новые соседи? Извините, я сейчас передвигаюсь со скоростью улитки. Ноги совсем отказываются повиноваться усыхающему мозгу. Хе-хе.

– Здравствуйте. Я Анжела, а это Антон.

– А биту вы, молодой человек, зря принесли. Поздно уж что-либо ломать такой старой кляче, как я. Хе-хе. Проходите. Я кстати – Олег Сергеевич.

– Да мы, собственно, хотели сказать…

– Нет уж, вы пройдите, пожалуйста. К нам с Марьей Петровной только врачи в последнее время заглядывают. А так хочется пообщаться с современной молодёжью. Проходите, не стойте. Машенька в дальней комнате. У нас ведь одинаковая планировка. Вон туда, через коридор, зал и в маленькую спальню с лоджией. У нас прохладно. Марьюшке трудно дышать, когда душно.

– Извините, мы не знали. Ваша жена больна. Может, мы всё-таки пойдём?

– Уважьте, стариков. Посидите с нами немного. Я сейчас скрипку положу и позову вас к чаю.

– Кто эти люди, Олеженька? Они такие милые.

– Маша, ангел мой, тебе не стоит разговаривать. Это наши соседи снизу. Боюсь, их Вивальди призвал к нам, хе-хе.

– Олег Сергеевич, давно Вы играете на скрипке?

– Сколько себя помню. Лет с шести, наверное.

– Вы, наверное, жить не можете без своего инструмента?

– Как вы успели заметить, Анжела, ни дня. Присаживайтесь. Чайник готов. Отведайте мой лимонный пирог. Я, конечно, не кондитер, но под чутким руководством Марьи Петровны могу иногда отчебучить.

– Хм, вкусно. Не правда ли, Антон?

– Да. Нам, пожалуй, пора. Анжела, ты ведь мне ещё спецовку не стирала.

– Успеется, ей же не руками стирать. Когда мы с Марьюшкой поженились, у нас не то, что машинки, угла своего не было. Так, съёмная комната в коммуналке. Находили время и бельё постирать, и друг другу внимание уделить, и с соседями пообщаться. Понимаете, к чему я? Сейчас народ сплошь нелюдимый, замкнутый. Сидят все по квартирам, и каждый втихаря перемалывает свои обиды, неудачи, проблемы на службе. Запивают, закуривают, заедают. А ведь человек – он существо социальное. Ему надо выговариваться и душу свою через свет пропускать.

– Да уж, рентген нас раз в год заставляют делать. Вроде, всё в норме.

19
{"b":"677810","o":1}