Вердульф. Объясню тебе, мой друг… Ты стар и сед — Ты знаешь, что такое Рыцарская добродетель. Так узнай же: Зигмер был убит, Убит одним трусливым псом, Который не достоин Называться человеком, Ведь собачье подлое отродье Наделено коварной, Низменной душой! Старик, ты меня знаешь, И ты часто Радушно отворял мне Крепкие ворота его замка, В котором меня Ожидала дружба! И к кому я обращал Свой прямодушный взор, — С тем я был честен, Как и подобает немцу. Усопший Зигмер был Моим бесценным другом, И я был защитником Ему при жизни. Но убит рукою негодяя Зигмер… И я отомщу за его смерть, поверь! Он был погублен ядом Подлого злодея Родериха. Пусть же Родерих погибнет! Пусть примет смерть За свершённое убийство! Лотарь. Господом клянусь! Моя душа предчувствовала это! Вердульф. О, как верно то, Что я мужчина, — Так верно то, Что он подлец! Лотарь. Нет, это невозможно! Ибо Родерих всегда Был другом Зигмеру! Их связывали дружеские узы! Вердульф. Память твоя лжёт, И ложны твои чувства! Неужели ты не знаешь О той враждн старинной, Что была меж ними? Лотарь. И причиной их вражды Была – не так ли? – Берта? Берта, которая когда-то, Презрительно отвергнув Родериха, отдала себя Вражде той слишком много лет, Она покрылась пылью И не в силах разгореться Снова, Вердульф! Вердульф. Долго копит тигр, Когда могучий лев Лишит его добычи. Но если тигр сумеет Подстеречь уснувшего врага, То выпьет кровь… Лотарь. Не слишком ли уж долго Копил он гнев свой? Вердульф. Нет! Разбойнику не сразу Удаётся совершить разбой. Лотарь. Ты поразил мой старый ум. Моя душа предчувствовала это… Но доказать ты должен Правоту тех слов, Что сказаны тобою ныне. И если этих доказательств нет, То я твоим словам Поверить не могу. Вердульф.
О, недоверчивый старик! Сам подлый негодяй Поведал мне об этом, Когда, кичась своими Прошлыми делами, Сознался некогда И в этом страшном деле, Назвав его убийством льва. Проклятый раб! За речь такую, Звучавшую в твоих Устах кровавых, Заплатишь жизнью ты! Любой, услышав эту речь, Не так к ней отнесётся, Как хмельные слуги волка, Которые готовы С буйным ликованьем Внимать тебе И слушать твой рассказ О совершённом некогда Тобою рыцарском поступке! Остерегись! Из недр ночи, Которую ты мнишь Своей прислужницей, Внезапно явится на свет Карающий и грозный мститель! Сюда я прибыл для того, Чтоб обо всём Поведать Лойбальду. Я верю: речь моя вселит В него неистовый, могучий жар; И нет сомненья в том, Что мною принесённое известье Заставит его мстить За смерть отца! Избавить я хочу Его от скорби и уныния, — Я тысячу вселю в него Горячих, страстных Помыслов о мести — И пробудится в нём чувство, Изгоняющее скорбь, Вселяющее жизнь И устремляющее человека к человеку. Лотарь. И ты веришь в это, Вердульф? Вердульф. Ха! Конечно! К чёрту все сомнения! Но если Лойбальд Не захочет мстить, И если он не обнажит свой меч, Дабы в отравленном чумой Жилище кровопийцы Совершить отмщение, То плюну я ему в лицо — И будет он покрыт бесчестием. Я сам бы мог свершить отмщение, И я достаточно силён для этого: Ты, верно, видел, Как мои холопы Расположились здесь, Под стенами немого замка… Так как право Мстить за смерть отца Принадлежит лишь сыну, В этом деле надлежит мне Оставаться на вторых ролях. Я вправе быть его сподвижником И в помощь протянуть ему Свою могучую, стальную руку. Где же Лойбальд? Нам следует спешить, Покуда ад не подал знак Коварному убийце, Внушив ему Предусмотрительность И осторожность. вернуться«…причиной их вражды /Была – не так ли? – Берта, /Которая когда-то, /Презрительно отвергнув /Родериха, отдала себя / В супруги Зигмеру?» Родерих отравил Зигмера из-за Берты. вернуться«Жёлчь затаённой злобы / Долго копит тигр, / Когда могучий лев / Лишит его добычи». Такие зооморфные сравнения – вполне в духе Шиллера, см., например, монолог Фиеско («Заговор Фиеско в Генуе», второе действие, восьмое явление). |
