Джастин необычный человек. Он красивый, талантливый и харизматичный. Он сводит с ума толпы поклонниц, которые выжидают его под окнами отеля с немыслимыми фиолетовыми плакатами и криками во все горло. Ему не приходится делать ничего сверхъестественного, чтобы завоевать сердце любой малолетней девчонки. Достаточно только взмахнуть челкой и улыбнуться — они уже визжат от восторга.
Я была немного скромнее. Не писала ему в твиттере, не преследовала его и даже не ходила на его концерты. Я всегда держала эмоции в себе, испытывая панический страх, что надо мной кто-то посмеется или просто косо посмотрит. Со всеми своими переживаниями я справлялась самостоятельно, боясь рассказать их даже самым близким.
Но сейчас я готова признаться в том, что десять лет назад Джастин был для меня всем: рассветом, с которым я ездила в школу, слушая его песни; закатом, что я встречала, лежа в своей кровати; проливным дождем, треском костра на заднем дворе и даже запахом горелой яичницы, потому что я постоянно сжигала ее, отвлекаясь на его хиты игравшие по утреннему каналу.
Я любила его. Любила его голос, его лицо, его мимику. Возможно, это была обычная детская симпатия, которая бы вскоре прошла, но я стала взрослеть. И взрослела я вместе с ним, наблюдая, как меняется моё собственное тело и его. Я стала девушкой, и меня привлекал уже не просто его большой музыкальный талант и природная красота, но и его возрастающая сексуальность.
Я стала еще более одержима им. По сей день, я испытываю настоящее влечение к Джастину. Мне нужно противостоять этому инстинкту, потому что это неправильно. Я не должна чувствовать такую похоть по отношению к нему.
Потому что Джастин Бибер — мой дядя.
Он старше меня всего на четыре года. Раньше он часто приезжал к нам. Мы пили вместе Ред булл и смотрели комедии у меня в комнате на старом видаке. Мы были хорошими друзьями, потому что разница в возрасте не такая уж и большая, к тому же у нас было много общих интересов.
Джастин — единственный человек, который так трепетно относился ко мне, разделяя со мной счастливые моменты детства. В те дни я была счастлива, что у меня есть такой родственник, как он. Но все изменилось, когда он стал известен.
Джастину пришлось переехать в Америку, оставив свою семью в Канаде. Он обещал мне приезжать и навещать меня, и он держал свое слово, правда с каждым годом встречи становились все реже, но я не переставала их ждать. Вскоре, по мере покорения им новых высот в мире шоу-бизнеса, Джастин перестал навещать нашу семью совсем. Но я не смею его осуждать.
Я ужасно по нему скучаю. До сих пор. Только теперь мною овладевают немного другие эмоции, которых не было до моего полового созревания. Я смотрю на него в интернете и пускаю слюни, восхищаясь тем, как сильно он повзрослел и каким красавчиком стал.
С красными щеками, сладостной пульсацией между ног и невероятным стыдом я разглядываю его фотографии и останавливаюсь на самых выдающихся частях его спортивного накаченного тела. Напряжение растет, и чтобы избавиться от него, моя рука ныряет под резинку белых шелковых трусиков. Мне нехорошо от самой себя, чувствую себя тронутой нимфоманкой, но все равно поддаюсь искушению.
Такое происходит довольно часто. И если раньше, когда мое тело требовало такого рода разрядки, я могла сказать себе «Эй, Викки! Перестань думать об этом. Он же твой дядя, это не правильно!», то сейчас животное желание заняться с ним сексом просто не дает мне шанса вразумить себя. Фантазии о нем, параллельно прикосновениям моими пальцами к собственному телу, стали обычным для меня явлением. Я не могу без этого.
Джастин, как наркотик. Запретный. Сладкий. Недоступный.
Клянусь, если бы нас оставили вдвоем в моей комнате в наши дни, я бы его изнасиловала и даже не вспомнила о том, что мы, черт возьми, родственники, и то, чем я жажду с ним заняться называется инцестом.
С этой нездоровой привязанностью я решила бороться с помощью дневника, надеясь, что перенос моих мыслей на бумагу поможет справиться с мучением. Несколько лет назад я купила толстую тетрадь с ярко красной плотной обложкой и записывала в нее все свои желания, что порой не давали уснуть, назойливо пробуждая функцию воображения в моей попорченной психике.
Никто не знает об этом сборнике порнографии, потому что я так тщательно его прячу, что даже тщательная уборка не способна рассекретить мои мечты о близости с родным дядей, которые я по сей день записываю дрожащей рукой на белые страницы.
«…Своими карими глазами он сводит с ума. Я хочу видеть их напротив себя, хочу чувствовать его руки, окольцовывающие мою талию. Мне хочется доводить его до оргазма столько раз, сколько бы у меня получилось сколько бы он выдержал за ночь…»
Непристойные мысли по поводу моего дяди подкрепляют его горячие снимки из модных журналов и рекламные ролики. Мне нравится смотреть на его обнаженный торс (к моему счастью, Джастин часто снимается в рекламе белья), я изучаю его руки, восхищаюсь выпуклыми синими венами под гладкой загорелой кожей и представляю, как они будут набухать, когда этот мужчина схватит меня за горло. Я представляю, как его губы будут шевелиться, называя меня грязной шлюхой, а затем как они прижмутся к моим, сцеловывая мои томные стоны. Я хочу чувствовать его в себе, хочу знать его вкус, его запах, ощущать его бархатистую кожу на своем языке и слушать его хриплое дыхание.
Когда я думаю об этом, мне становится ужасно неловко и стыдно. Я заливаюсь краской, пока мой внутренний демон продолжает вбрасывать в мозг новые неприличные картинки со мной и Джастином в главной роли.
— Викки, ты тут?
Вот блин! Моя мама как всегда не вовремя, и мне приходится перевести дыхание и убрать дневник в дальний ящик, прежде чем открыть ей дверь.
— Да. Что случилось? — мой голос немного хриплый, потому что я все еще не могу прийти в себя после разыгравшегося воображения.
— Советую тебе оставаться дома до вечера, потому что сегодня к нам приезжает Джастин.
— К…кто? — я выдавливаю из себя вопрос, чувствуя, как начинаю дрожать.
Я не видела его семь лет. Семь лет я строила у себя в голове изощренные сценарии нашей близости, смирившись с тем, что больше не встречусь с ним. А теперь мне придется как-то смотреть ему в глаза, да и еще и вести с ним мирную беседу…
Я бесстыжая извращенка, которая умудрилась испортить еще даже не состоявшуюся встречу, потому что не смогла пресечь свою больную любовь к нему на корню.
Что ж, вечер обещает быть для меня тяжелым.
Весь день я провела за уборкой квартиры. Моя мама решила взять готовку на себя, потому что из-за моих трясущихся от волнения рук я покрошила в салат свой собственный ноготь. Хорошо, что лак на нем оказался ярко-розовый, и мне удалось без проблем извлечь его из глубокой миски с огурцами.
Внутри меня бушует тревога. Мучительное ожидание гостя усугубляет и без того нестабильное состояние моей психики, поэтому я пытаюсь занять себя хоть чем-нибудь, чтобы больше ничего не испортить в этом доме. Кроме себя. Я уже и так испорчена до самой крохотной поры.
Зайдя в свою комнату, ловлю себя на мысли, что мне осталось убраться только в ней, хотя именно здесь, в моей спальне, всегда царил порядок. Мне нравится, когда каждая вещь лежит на своем месте, когда кровать заправлена и воздух пахнет свежестью. В такой обстановке я чувствую себя спокойно. Но не сейчас. От нервов у меня холодеют конечности, и кажется, будто тело чешется изнутри. Надеюсь, что теплый душ меня спасет, поэтому незамедлительно хватаю с крючка белое полотенце и забегаю в ванную, щелкая автоматический замок.
Вода и правда помогла мне прийти в себя и теперь мне хочется полежать на кровати, раздумывая о том, что бы я надела на этот семейный ужин.
Оповещение о том, что Джастин будет через несколько минут, прозвучало от мамы совсем скоро. Поднявшись с кровати, я села за столик с зеркалом, обрамленным светодиодной лентой, и нанесла на лицо легкий макияж. Удивительно, но сегодня моя кожа не преподнесла мне никаких сюрпризов в виде воспаленного прыща или покраснений на коже. Наверное, все-таки я не так неудачлива, какой чувствую себя в последнее время.
