Тем временем Учиха Микото просчитывала варианты. Речь падшего омеги, зачем — то притащенного к ним Индрой, если кого и впечатлила, то не её. Какие бы чувства ни мелькнули в её подсознании, особенно в той части, когда речь зашла о её младшем сыне, альфа подавила их, осознавая, как долг перед Кланом и — в силу сложившихся обстоятельств — перед средним сыном, придаёт ей сил. И когда наступившая после рассказа «заморыша» тишина приняла угрожающий оттенок надвигающейся грозы, она поступила так, как посчитала нужным.*****

-Надеюсь, это всё? Мы послушали никому не нужные подробности того, что случается с теми омегами, которые строят глазки, а потом пожинают плоды своего легкомыслия, и пытаются сделать из всего этого историю, цель которой очернить достойный Клан. Выслушали грязные подробности из жизни постороннего человека! Да неужели никому из Вас не пришло в голову, что это попытка свести счёты с нашим Кланом? Только и всего?

Она повернула голову в сторону Джирайи и, сузив глаза, с жаром выделила последние слова:

-Мне намекали… Люди, которым можно доверять, говорили, нет, прямо указывали на очевидные факты, напрямую связанные ни с чем иным, как с заседанием АНБУ. Ясно дали понять, в чём действительно дело. Я не хотела обнародовать, но, но, если даже мой собственный супруг, м̀ой альфа, молчит! Я скажу. Если сейчас и немедленно не прекратится этот фарс, я даю слово Учиха, что не промолчу о своих подозрениях.

-Мама.

Итачи снова обратился к Микото, терпеливо и не повышая голоса, снова становясь тем самым послушным сыном, ради благополучия Клана работавшим не покладая рук. На несколько секунд Микото показалось, что Итачи одумался, и…

-Мама, если ты не принимаешь ни одного слова из уст постороннего человека… Точнее, то, что связано «не с Учиха», может, тебя заинтересует нечто, связанное именно с нашим Кланом?

-Что?!

Микото — сан, красивая в своём негодовании, резко повернулась в сторону старшего сына, чёрные глаза впились в чёрные, и, если бы у Итачи была проблема с присутствием духа, он бы дрогнул, с такой яростью глаза матери впились в глаза сына. Защищая одного и отвергая другого.

-Слово «От Учиха» тебя устроит, мама?

Микото с минуту обдумывала сказанное Итачи. Кивнула. Итачи выпрямился, однако от двери, о которую он опирался, закрыв её за Саем, не отошёл. Только произнёс несколько фраз, и, пока говорил, от приподнято-агрессивного настроения госпожи Учихи не осталось и следа. Да что там, она растерялась и притихла. Только сжала плечо сына ещё сильнее, впрочем, о том, что на коже появятся синяки, не менее притихший Сай заботился менее всего. Важнее был резонанс от слов Итачи.

-Это… — Микото впервые за свою безупречную семейную жизнь сглотнула вязкую, тягучую слюну. Ни на мужа, ни на Главу Клана не смотрела. Только Итачи. Только старший сын:

-Твоя выдумка, как красиво оформить рассказанную чушь?

-Саске действительно вспомнил, — тихо откликнулся Итачи, — тот вечер. Когда его должен был проводить один альфа, и встретить другой. Один напился до отключки, а второй… Развлекался с омегой. А Саске сказал, что работает. То есть очень занят. И предложил идти самому, мол, это же рядом. Я тебя встречу. Только я сомневаюсь, что так и было бы… Скорее всего, Саске благополучно дошёл бы до дома, и Сай выдал бы очередную версию «ой, ты уже здесь, а я собрался идти тебе навстречу». Вот только «благополучно» тогда оказалось под запретом.

Губы Итачи искривила горькая, презрительная усмешка. Воспользовавшись этим, Микото вскричала:

-Пусть Саске сам всё это и подтвердит!

Итачи переглянулся с Индрой. Индра — сама поднял руку:

-Я запретил Саске участвовать в этом разговоре. Слишком неприятные обстоятельства вышли наружу. Впрочем, когда тень падает на Клан, это всегда неприятно. Но что поделаешь!

Всё более и более усиливающееся нехорошее предчувствие сжимало сердце Сая, и только безоговорочная поддержка матери немного сглаживала неприятный осадок. Поэтому, когда Индра — сама заговорил и, более того, обратил именно к нему довольно тяжёлый взор, сердце Сая в очередной раз сжалось и с трудом возобновило неровные толчки. Страх. В̀от что это было за неприятное чувство. Проклиная себя за неосмотрительность, Гаару за то, что тот оказался слабаком, а Саске вообще за появление на свет божий и за омежью сущность, Сай смотрел прямо перед собой, не решаясь опустить глаза. Прекрасно осознавая, что, сделай он это, тогда точно конец. Как признание всего того, что тут уже наговорили. Поэтому он стоял, чувствуя поддержку матери и молчал, делая вид, что возмущён. Индра снова переглянулся с Итачи. Молодой мужчина повернулся к отцу:

-Я мог бы во многом упрекнуть именно тебя, отец, относительно роли в этой истории, но, думаю, не стану. Потому что главным зачинщиком оказался мой собственный брат. Включая грязный трюк с сотовым, когда Саске, чтобы вырвать из него согласие на брак, продемонстрировали якобы «мой» голос, благословляющий его на этот шаг. Впрочем, вот это действительно уже история. Грязная, но история. И я хочу сказать не об этом… Ты помнишь кафе «Тайё», отец?

Фугаку медленно кивнул. Этот сильный, властный альфа был действительно похож на человека, ценности которого подвергли пересмотру, причем, не давая времени на переосмысление и долгие раздумья о возможности ошибки. И, по натуре привыкший держать эмоции под контролем, он держался за единственное, что не вызывало сомнений — гордость Клана, пусть и задетую неосмотрительными поступками его неразумных детей. Поэтому он не вмешивался на протяжении всего разговора, только иногда сдерживал порывы Микото, когда его обычно безупречная жена яростно защищала того, кого обвиняли. Итачи снова посмотрел в глаза Сая:

-Когда я оттуда уехал, я увёз не только Саске.

Презрительно дёрнулся краешек губ. Смерив замершего брата с головы до пят, старший Учиха договорил:

-Подобные «посылки» не достойны того, чтобы их вонючие тела пачкали своим присутствием салоны наших дорогих машин. Верно, братик? Как верно и то, что ублюдок, чьё мерзкое тело я велел бросить на дно багажника моей «Хонды», предатель. Тот, кто был «ушами» в нашем доме. Кто сразу связался с Саем и сообщил ему, что Саске вышел из дома. Но мне кажется, самое мерзкое в этой «цепочке» как раз — таки то, что именно Сай тут же сообщил снайперу, где находится Учиха Саске. Какую карму ты отрабатывал, братишка? Кто наниматель стрелка? А?!

Сай до крови прикусил себе язык, чтобы выдержать взгляд старшего брата. Он настолько был морально придавлен этим взглядом, что стал задыхаться, будто его наяву, в живую, столкнули в зловонную яму и придавили могильной плитой. С силой прокусывая мгновенно онемевший язык, он торопливо сглатывал кровь, мечтая провалиться, и понимая, что окончательно загнан. И только потому, что задуманное пошло не так! Никто в этой комбинации не сумел довести свою партию до конца, вернее, всё как раз и закончилось, но далеко не так, как он ожидал. Подняв руку, он бессознательно нащупал пальцы материнской руки, по — прежнему сжимающей его плечо и он замер, когда почувствовал ответное пожатие.

Микото, что стояла, похожая больше на сомнамбулу, чем на строгую, уверенную в себе женщину, хозяйку дома, вдруг очнулась. Осторожно выпуская Сая из своих рук, сделала несколько шагов. Ещё. И ещё. И, с силой прижимая руки к сердцу, упала на пол, застонав и вскрикнув.

-Мама!

-Микото!

Только звери способны спокойно наблюдать, как слабеет и теряет сознание та, что дала тебе жизнь. И то, определение «звериного» обличия весьма условно. Итачи бросился к госпоже Учиха. И в ту же минуту, как только её старший сын отошёл с дороги, перестал загораживать выход, Микото словно пружиной подбросило вверх:

-Сай!!! Беги!!!!!

И — с рыком, больше всего похожим на вой смертельно раненного зверя, защищающего своего детёныша, с диким, невменяемым воплем, Микото раскинула руки в разные стороны, теперь уже сама, преграждая путь.