— Наверное, тебе это трудно принять. Но, знаешь, самое главное … Чему, со временем, конечно, ты сможешь научиться … Это принять действительность такой, какая она есть. И, конечно, не винить в случившемся себя. Или своего ребенка. Это самое главное правило. Ты — достоин. Понимаешь?

Саске внимательно посмотрел на Хаку. Омега, похоже, вполне оправился от того сюрприза, что подстроила им обоим судьба. В первую очередь ему. Конечно, вполне оправился. Ну, судя по сроку … А то, что бывший друг немного смутился … Саске был склонен назвать смущение Хаку «элемент неожиданности». Не желая задумываться, знал ли заранее Юкки о его приезде в Ёдзихимма и вообще, что «вывезенный новичок» — никто иной, как Учиха Саске. Да и эта небольшая речь … Про принятие действительности … Похоже, только что приятель озвучил тему одной из душещипательных бесед в этом Убежище. И, похоже, Саске еще предстоит в них поучаствовать. Ну что ж … Адаптироваться, так адаптироваться. Отведя взгляд в сторону, туда, где носились, крича, белокрылые чайки, он осторожно, незаметно помассировал грудь, ставшую очень чувствительной, и прошептал про себя, словно обращаясь к неведомым божествам:

— «Ну же, малыш … Я знаю, еще рано. Я знаю, что мне предстоит через многое пройти. Я понимаю, ты еще многого не знаешь… Но я постараюсь все тебе объяснить. Если ты дашь мне шанс».

— Добрый день, Хаку-чан. Сегодня тебе лучше? Я проверил, как там, на кухне, и распорядился немного увеличить порцию для тебя. А ты, наверное, Саске-чан? Меня предупредили, что у нас … пополнение.

Саске вынырнул из размышлений и, чуть покраснев оттого, что его застигли врасплох, посмотрел на подошедшего. Бета, как и некий Савада-сан, возглавлявший здешнюю маленькую общину. Только … если в случае со вторым, то есть главой общины, несмотря на его показную доброжелательность, помощь, небольшие глазки того то и дело бегали взад-вперед, с головой выдавая своего владельца ****, этот бета, ниже среднего роста, с глазами спелой сливы и небольшим шрамом поперек носа, просто ее излучал. Как говорится, каждой клеточкой, каждой косточкой. Потому что это было так естественно для него, он и был таким:

— Я заместитель Данзо-сама, здесь, в Ёдзихимма. Надеюсь, ты уже привык к нашей жизни здесь? Освоился? О, забыл представиться: Умино Ирука … Я уезжал на материк … по делам … как мы тут привыкли говорить … Савада-сан мне рассказал, как ты тут устроился. Но, надеюсь, хотя неделя и малый срок, чтобы привыкнуть … Ты не такой потерянный омега, каким был … Потому что … Ты должен всегда помнить самое главное, Саске-чан. Ты не один. Не только из-за своего … интересного положения … Но и потому, что у нас так принято. Мы так живем. Понимаешь?

Саске был вынужден признаться самому себе, что с самого начала воспринимал все тут в штыки. Во-первых, Юкки Хаку. Само по себе появление того, кого, подсознательно, он олицетворял с «Хостесс Лав», не располагало к доверию. Во-вторых, горячая речь бывшего друга абсолютно его не вдохновила.

Опустив голову, чтобы скрыть неприязненное выражение глаз, Саске повторил про себя текущее определение статуса Юкки-тяна. Бывший друг. Ну да, ну да … Он действительно хотел врезать омеге — от души, в лучших традициях «Акита рёку».

Ну и, в-третьих … Учиха исподлобья посмотрел на бету. Отросшая челка прикрыла заинтересованный взгляд. Дурацкая привычка! Опять же, блять … дурацкая привычка, невольно почерпнутая у одного альфы. Он сжал руки, уставился на красивый узор столешницы.

— При нашей беседе … Данзо-сама предупредил меня, что, по некоторым причинам, твое лечение не закончено. И ты не можешь говорить, Саске-чан.

Саске вскинулся, но голос Ируки был так ласков и, главное, искренен. Он покосился на немного потрепанный блокнот и уверенно кивнул. Зачем писать очевидное? Ирука немного помолчал, что-то прикинул в уме и, что-то же решив, принялся объяснять, стараясь не повышать голос и говорить как можно мягче:

— Думаю, тут дело во времени, — он подкрепил слова доброжелательной улыбкой и Хаку, внимательно слушавший, неожиданно тоже заулыбался в ответ, чем совершенно обескуражил Саске, — говорят, ты уже начал делать ошеломительные успехи, когда … когда был вынужден уехать. Но, если ты принимаешь решение, ты вполне можешь отвечать как за его последствия, так и справиться с тем, что оно собой олицетворяет. А значит, тебе нечего бояться и не из-за чего переживать. Особенно здесь. А мы поможем тебе.

Тонкие брови Саске непроизвольно взлетели вверх. Сказать, что он удивлен? Сказать, что этот невзрачный бета парой слов разбил панцирь, в который Узумаки-бывший Учиха — сам себя запрятал?

Да бросьте.

Тем не менее, в таких простых словах добродушного беты было что-то такое … то ли обескураживающе-приветливое, то ли невероятно одобрительное … То ли все вместе … Но неожиданно он почувствовал, что все слова, сказанные ему этим улыбчивым, милым бетой … И даже пафосно-философская речь Хаку! Искренни. И им можно доверять. Попробовать. Что бы они ни оставили за порогом маленькой общины в Ёдзихимма. Или это то, что Данзо-сенсей назвал «начать с чистого листа»?

Пальцы Юкки робко-робко дотронулись до его живота. Осторожно, бережно, испуганно, ласково очерчивая только одним омегам видимую округлость. Саске напрягся было, даже дернулся в сторону Хаку, но поймал наполненный невероятной добротой взгляд Умино-сана и, замерев, все-таки не стал отталкивать того.

Потом Умино-сан уехал, так как, как он сказал, будучи заместителем главы «Корня», он должен был контролировать работу практически во всех его филиалах, а Саске еще долго не мог осознать, что его не просто приняли таким, какой он есть, но и одной только фразой дали надежду.

Чтобы иметь то, что никогда не имел, надо делать то, что никогда не делал.

То ли день был такой насыщенный, то ли Саске, и в самом деле, вымотался, но, после того, как уехал Умино Ирука, он вяло попрощался с Хаку и прошел в свою комнату. Где вытащил футон и уснул, наверное, еще в процессе укладывания бренного тела в горизонтальное положение …

А потом начались сны.

— Я не хотел тебе зла! Я все время искал способ …

— Сука, — перебил его Наруто свистящим шепотом. И только тогда Саске сообразил, что взгляд Наруто стал безразличным. Пустым. Каким-то странным. Вообще никаким. Прежде чем чувство самосохранения пришло на помощь омеге, Наруто рыкнул и вцепился в метку изо всех сил, погружая чуть удлинившиеся когти едва ли не полностью, одновременно подцепляя кожу и дергая на себя. Пытаясь напрочь вырвать с тела омеги свидетельство их связи.

Последнее время сны становились все тревожнее и тревожнее. Менялись только картинки. Саске тогда тихо вставал и уходил на террасу. Садился прямо на нагретые за день доски пола, пахнущие морской солью, солнцем и древесными нотами, с едва слышным вплетением сандала и ванили, и долго-долго сидел так, всматриваясь вдаль. Сидел, расслабленно опираясь спиной о стенку, и слушал, как, словно живое существо, вдали печально вздыхает океан. Наблюдал за сиянием звезд и краешком лунной дорожки, виднеющейся там, за линией горизонта и, чуть жмурясь, подставлял лицо навстречу холодному ветру, настойчиво пробирающемуся под тонкую ночную рубашку …

… Навстречу холодному, северному ветру с океана, что заставлял его крепче обнимать колени, стучать зубами и мелко дрожать, пока бренное тело окончательно не просило неразумного хозяина уйти обратно в тепло … Потому что ему …

… Ему не хотелось тревожить Хаку. Правда. Все же, несмотря на многие вскрывшиеся обстоятельства, как бы вначале он на него ни разозлился и не продолжал злиться … Все же это был его друг. Бывший, но … друг.

… Друг. Враг. Опасность. Неясные, черные тени мелькнули, словно наяву, пытаясь задушить, утянуть омегу за собой. Саске вскинулся вверх, словно пытаясь отбросить от себя все то зло, что обрушилось на него. Взмахнув руками, судорожно сглотнув, он не сразу обнаружил, что сидит, с силой сжав похолодевшими пальцами горло, а чуть в стороне, в ногах — скомканное одеяло, отброшенное во время борьбы не понятно, с кем.