Вещей с собой, естественно, Саске взял немного, поэтому омеги, быстро управившись, снова устроились в тени. Пока Саске особо никого и не видел. Как объяснил Хаку, жизнь маленькой общины была устроена очень просто. Утром — завтрак, личное время, необходимое омегам, особенно тем, кто в положении или у кого есть дети, вечером отдых. И общественные работы. Как понял Саске, этим термином обозначалась адаптация омег, помогающая в той или иной мере привыкнуть тем, кто был вырван из привычной среды, найти новое место в мире.
— Но нам с тобой пока рано об этом думать, — улыбнулся Хаку. Саске мельком посмотрел на каштановолосого, хмыкнул. Хаку кивнул:
— Ты, как всегда. Узумаки, а по сути Учиха.
Палец снова ткнулся в блокнот, исписанный красивым почерком. Саске нахмурился. Ну да. Он не любил недосказанность. По горло хватило альфы, чью фамилию он носит. Саске порывисто отвернулся. Проклятая сентиментальность. Он хмыкал, замечая влажные глаза Юкки, а сам?
— Это «Убежище», — донесся до него голос Хаку.
— «Что?» — моментально среагировал Саске. Повернувшись, пристально посмотрел на Хаку. Поколебавшись ровно минуту, добавил:
— «Сколько таких, как я?»
Карандаш, который Хаку вертел в руках, ожидая, когда Саске закончит писать, с громким треском разломился на две части. Как зачарованный, он посмотрел на обломок, решительно выкинул м̀еньшую половину в урну.
— Не все ли равно, сколько нас, омег, вынужденных искать убежища в … Убежище. Мрачная тавтология, не находишь? Или ты, как всегда, не желаешь спросить прямо … Мол, друг мой Хаку, тебе тоже пришлось … Не сладко? Что ж … если тебя это немного утешит … мне пришлось не то что, спасаться … мне пришлось бежать прямо из-под капельницы … под угрозой выкидыша … Так что, думаю, за «Хостесс Лав» мы в расчете.
Саске сузил глаза. Медленно покачал головой, показательно ничего не написав. Просто покачал головой.
Хаку взял из стакана с соком соломинку с игривым украшением в виде соломенного бунгало, повертел в руках, вернул обратно и, отпив глоток, каким-то странным тоном пояснил:
— Дьявол мне судья, да? Ты это хочешь мне сказать? Знаю, хочешь. И, по сути, тебе на меня плевать.
Саске вздохнул. Видимо, беременность отразилась не только на его психике. Что-то для себя решив, довольно сильно еще раз ткнул пальцем:
— «Что?»
На этот раз Юкки оказался более догадлив:
— Это, как я уже сказал … Убежище. То есть «Убежище для омег, подвергшихся насилию». Здесь все, в основном, как ты понимаешь, омеги. И персонал тоже омеги. Есть, конечно, беты, и даже альфы встречаются. Ну … позже, когда обживешься, поймешь, почему. Но в первую очередь тут все сделано для того, чтобы омеги, которых привезли сюда … которых … вывезли с материка … чувствовали себя в безопасности. Потому что … нас очень много. Омег. Понимаешь? Правда. Ну, знаешь ли … из-за этой укоренившейся в обществе традиции, что омеги — собственность семьи. Поэтому те, кто стоял у истоков «Центра психологической помощи омегам, подвергшихся домашнему насилию» — это более правильное название, задумали и осуществили его создание. Более подробное описание сути «Корня», «Корня жизни».
— «Что-то еще?».
Дописав, Саске устало откинулся на плетеном стуле. Он действительно устал. И вопрос этот так, из вежливости. Он ясно видел, что Хаку, в большей степени, просто повторяет то, чему его тут научили. Одного беглого взгляда хватило, чтобы Саске услышал в половине речи Юкки-тян текстовку из брошюрки. Как там его? «Корень». Усмешка скользнула по губам. И тем не менее … Если он начинает устраивать свою жизнь с чистого листа, надо это сделать, верно? Необычный жилец, уверенно занимающий все его мысли с недавних пор, и, как иронично пришло на ум, все больше пространства, отозвался привычным теплом **.
— «Корень жизни» назван так, чтобы заставить общество признать права омег. Это только считается, что сейчас, в современном мире, все уже далеко не так, и мы, омеги, равны с альфами. Но на самом-то деле «Закон о содержании замужних омег» никто не отменял и не указывал на вопиющие противоречия!
Саске перестал улыбаться. В ушах, словно наяву, раздался голос Данзо-сенсея … «Ты хорошо знаешь наши законы, Узумаки Саске?»
В полном замешательстве снова взял в руки скромный проспект. И речь Хаку, так смешно смахивающая на выученный урок, вдруг обрела другой смысл. Перестала смешить, если точнее. Кто может запретить эти воспоминания?! Мизинец правой руки гладил витиеватое название брошюры, а он … Он вспомнил свою практически истерику, когда изучал правила поступления в университет Кайоко.
… Для зачисления в группу, Вам необходимо предоставить письменное разрешение от отца/дяди/старшего брата или иного опекуна, назначенного государством, заверенное нотариусом и зарегистрированное в Мэрии, согласно параграфу 1.1 Закона, определяющего Ваши права в обществе, как омеги. Обращаем Ваше внимание, что Правило распределения в группу, касается только бюджетного места. Если Вы желаете пройти обучение на платной основе, ознакомьтесь со следующими расценками …
Воспоминания оказались неожиданно такими свежими, словно все случилось только что. Вот прямо сейчас. Но прямо сейчас он не в своей уютной омежьей комнате. Под, как оказалось, условной защитой родительских стен. Когда ты до последнего не веришь в серьезность происходящего. Но, как бы там ни было, родной дом долгое время служил защитой ему, Саске. А сейчас ты и рад бы вернуться туда … Но не можешь. По многим, многим причинам. Поэтому ты и не в особняке Учиха. А черте-где. Сидишь в тени, отбрасываемой кипарисами, отпиваешь маленькими глоточками ячменный напиток *** … смотришь на океан … а сердце разбито. Как и у его собеседника, по-видимому. Омега искоса посмотрел на резко замолчавшего Юкки. Тот, не замечая ничего, машинально крутил в руках небольшую шаровидную шишку. Подавив усмешку, Саске уставился на гладкий красно-коричневый ромбик на своей ладони. Он уже и не помнил, когда успел подобрать этот фрагмент. Когда его ногти методично отколупали кусок коры дерева. Видимо, он нервничал не меньше, чем его собеседник. Или как назвал себя Хаку?
Наставник.
Он грустно хмыкнул. Возможно, что-то все же в этой странной, островной, иерархии, есть. Если ты начинаешь помогать тому, кому не намного, но хуже, чем тебе, потому что этот кто-то просто-напросто новичок … ты испытываешь облегчение. Не слишком сильное, но все же. Так может … Есть своя правда во всем этом? Свой резон? Для того, чтобы … Как он думал … Собрать по кусочкам хотя бы подобие себя прежнего. С сухим щелчком маленькая заноза вонзилась под ноготь большого пальца. Саске едва сдержался, так невероятно захотелось … выругаться. Искренне. От всего сердца. Даже не из-за этой занозы. А потому … В первую очередь потому, что впервые с того момента, как в кабинете Данзо он сделал над собой усилие и, послав к черту гордость, попросил помощи, внутри снова зашевелилось то самое, забытое чувство. Когда он выполнял приказы и искренне считал, что Наруто — жертва его ошибок. И не видел ничего дальше своего носа … Вообще ничего не видел. Но сейчас … когда он твердо уверен, что все, что сделано — сделано, в первую очередь, уже и не ради себя … Неприятное чувство непоправимости сделанного и неправильности усилилось.
Да почему с ним это произошло и происходит?! С ним или … с ними?!
Почему, Наруто? Почему мы до этого дошли?!
Он зло оскалился, с каким-то ожесточением впиваясь в пострадавший палец. Тщательно вытаскивая невинную занозу так, будто это — операция по поимке опасного преступника. Прикусив деревяшку, он выплюнул занозу, тотчас зализав выступившую капельку крови. Посмотрел на закат и с силой прикусил губу, загоняя все эти чувства куда подальше. Напоминая себе, что, в любом случае, каким бы сентиментальным он вдруг ни сделался … ни одного слова альфы стереть из памяти он не может. Ни одного поступка. А значит … Все пути отрезаны. Так или иначе.
В смятенные мысли ворвался голос Хаку. Каштановолосый омега снова заговорил и продолжил что-то с жаром объяснять:
