Отношениях двоих. Альфа и омега …

Альфа впервые за долгое-долгое время вздохнул свободно, решив, что, рано или поздно, но он успеет разобраться со всеми затруднениями. Потом. А сейчас …

… Сейчас самое важное — это омега. Саске. Испытывая какое-то странное волнение, он наблюдал за тем, как Учиха Фугаку направился к нему, ведя Саске под руку. И только тут невольно заметил, как заботливо Фугаку-сан поддерживает под локоть своего младшего сына. Даже не догадываясь, что, если старшего сына Учиха называли «Цветок Учиха», младший был «Драгоценностью Клана». И как сузились цепкие глаза старшего альфы, когда они мимолетно встретились взглядами. Более старший, более опытный альфа и — более амбициозный. Более молодой.

Чтобы не провоцировать, Наруто снова перевел взгляд на Саске, дав себе слово, что отныне все его мысли и поступки будут связаны только с этим омегой.

Под нежные переливы бамбуковой флейты Учиха Саске вступил на невысокий помост, становясь рядом с Узумаки Наруто. Невольное волнение, природу которого Саске было трудно полностью расшифровать, отхлынуло прочь, как только он почувствовал тепло руки сильного, уверенного в себе альфа-самца. Руки, ответно слегка сжавшей его руку, после того как, помедлив, Фугаку, буквально отрывая от себя, вручил своего младшего сына будущему зятю. Немного больше уверенности — вот чего Саске недоставало! Подняв голову вверх, он улыбнулся, поймав себя на игривой мысли, что ему очень хочется скорее закончить церемонию и остаться с Наруто наедине … А когда пальцы альфы осторожно погладили его ладонь, Саске буквально затопило невероятной, прямо-таки щенячьей, беспричинной, радостью. Прерывисто вздохнув, невольно краснея от удовольствия и от мысли, что, кажется, не ему одному церемония кажется затянутой и лишней … он, продолжая смирно и чинно стоять, как и подобает такому хорошо воспитанному омеге, бросил в сторону Узумаки непередаваемо соблазнительный взгляд. Успев заметить — среди моря лиц — одно. Копия его счастливого лица. И с глазами, сияющими таким же волшебством. Итачи. Прямо взглянув на нии-сана, Саске прошептал тихонько, одними губами:

— Я посмотрел на Вас.

Тем временем вокруг импровизированного помоста, украшенного цветами, поднялся легкий шум.

Низко поклонившись чете Учиха, Наруто выпрямился, и, взяв за руки омегу, заговорил, и каждое слово было искренним и шло прямо от сердца молодого альфы:

— Я, Узумаки Наруто, сын Намикадзе Минато, клянусь беречь и защищать Вашего сына, Учиха Саске, отныне — моего супруга, перед лицом всех, здесь собравшихся, навеки и ценой своей жизни. Клянусь любить и смотреть только на него, моего возлюбленного супруга, и взамен прошу только одного: любви.

Словно та, непередаваемо яркая луна, из сентябрьской ночи, сверкнула в темных, завораживающе черных, глазах, серебром коснулась черно-белых волос, тронула затрепетавшие ресницы омеги, откликнулась искренними словами, летящими от сердца к сердцу:

— Я, Учиха Саске, сын Учиха Фугаку, клянусь склониться перед тем, кого небо даровало мне в защитники, Узумаки Наруто, отныне — моего супруга, перед лицом всех, здесь собравшихся, навеки и до последнего вздоха своей жизни. Клянусь любить и искать взглядом только его, моего возлюбленного супруга, и в ответ даю только одно: любовь.

Монах из Святого монастыря, проводивший обряд, набросил на руки молодых красную ленту, довольно крепко привязал их друг к другу. Словно символ того, что отныне они действительно принадлежат друг другу:

— От сердца к сердцу, душа к душе, мысль к мысли, чистыми помыслами, верными поступками, до последнего вздоха, пока смерть не придет за нами, следуя за ее чертог. Преодолевая невзгоды, рука об руку, словно связанные красной нитью судьбы. Вместе — и навсегда. Порознь — никогда. Я и ты. Ты и я. Вдвоем — до конца.

Закончив клятву верности практически одновременно, Наруто и Саске, не сводя друг с друга глаз, повернулись к небольшим ступенькам. Раздались подбадривающие молодых восклицания, гости, и родные принялись аплодировать. Нанятые специально ради такого важного дня музыканты продолжали выводить напевные мелодии на сякухати.

Внезапно, когда Наруто шагнул первый, лента развязалась и алой змейкой скользнула вниз. Старшее поколение разом ахнуло. Плохая примета! Плохая примета!! Беспокойным, тревожным эхом заметалось среди гостей, испуганно отражаясь в перепуганных глазах Учиха Микото и Фуума Широ. На секунду замерев, Наруто наклонился, и, подняв проклятый кусок шелка, как можно уверенней снова обмотал их с Саске руки, чувствуя, как тот помогает ему … Чтобы все успокоились! Оглядевшись, так, чтобы поймать взгляд каждого присутствующего, Наруто твердо произнес:

— Говорите, плохая примета? Ха! Вы плохо знаете нас с Саске! Плохим приметам в нашем доме лучше не появляться!

И, наклоняясь к уху того:

— Правда?

Если у Саске и были какие-то возражения … или страхи, то не тогда. Не тогда, когда, словно решив подкрепить свой эмоциональный порыв действием, Наруто, продолжая удерживать импровизированную «связь», умудрился подхватить омегу на руки. И, ни разу не споткнувшись, торжественно прошел со своей драгоценной ношей к хорошо знакомому Саске «Mitsubishi». Да и позднее, в ресторане, в самом конце такого долгого, поистине незабываемого дня, наполненного хлопотами, волнением и предвкушением, времени задуматься, стоит или нет верить в приметы, не было.

Праздничные т̀осты, казалось, были бесконечны, от желающих пожелать чете Узумаки любви и терпения, не было отбоя. Так что в конечном итоге все конкурсы, шутки, музыка и смех гостей, речи, песни, уместились в пару слов: все это и есть счастье. Правда, Саске больше всего запомнилось самое главное действо во всей этой суете — когда он вдвоем с Наруто разрезал праздничный торт, под одобрительные возгласы многочисленной родни и друзей.

— Первое наше общее дело, — гордо сообщил Наруто Саске часом позже.

Молодые покинули шумное сборище, чуть смущаясь откровенным шуткам, чтобы, наконец, уединиться. И в этом плане «Господин Узумаки» пообещал своему юному супругу некий сюрприз. Поэтому они уже довольно долго ехали по затихающему городу. Алая «Mitsubishi», словно чувствуя хороший настрой хозяина, довольно урчала мотором и слушалась руля «с первого поворота ключа зажигания».

Саске, снова впав в меланхолию, но изо всех сил скрывая это, уже привычно сжал сотовый. Жалея, что прочел sms-ку. Когда ненадолго улизнул в туалетные комнаты. Вроде привести себя в порядок. Понимая, что по-другому никак.

Проклятый, проклятый Каидзоэ-сан!

— «Новые инструкции ты получишь позже. Смотри, не перетрудись в брачную ночь! Ты мне нужен! Изволь быть бодр и сообразителен!»

Сообразив, что Наруто что-то сказал, Саске поспешно буквально насильно отлепил пальцы от белоснежного корпуса мобильника, и с самой обворожительной улыбкой повернулся к Наруто:

—То есть?

Не заметив подвоха, Наруто с азартом доложил:

— Я говорю, что какими мудрыми были те, кто придумал все эти брачные церемонии! Вот, например, наш свадебный торт. Ведь реально его разрезание вдвоем считается первым общим делом новоиспеченных супругов.

Саске неожиданно вспомнил это кулинарное творение одного безумно дорогого и популярного мастера, которого, объединившись, Микото-сан и Широ-сан, нашли через десятые руки и цены за его услуги были настолько заоблачные, что даже Фугаку-сан удивился. Однако довод: «Но, дорогая, у Итачи такого не было», не прокатил. Саске хотел, было, сообщить, как ему было жаль уничтожать подобную красоту, но тут машина в очередной раз свернула, и он забыл о, в общем-то, давно съеденном «бисквитно-безейном» шедевре.

Сверкнув в лучах заката, «Mitsubishi» въехала на довольно широкую аллею, вдоль которой кем-то заботливо были расположены фонарики с зажженными свечами. Что оказалось очень своевременно, если учитывать, что солнце, еще когда молодожены выехали за пределы города, скрылось за горизонтом и стало ощутимо темнее. Ночь вступала в свои законные права … Проехав по аллее, машина остановилась, и Саске невольно вскрикнул от неожиданности. Чуть впереди, в окружении буйного цветения сакуры и глициний, живым водопадом спускающихся на землю, стоял небольшой, одноэтажный дом. Раздвинутые сёдзи небольшой террасы, идущей вдоль всего дома, словно радовались приезду хозяев и приглашали их войти внутрь. Но даже не это заставило омегу застыть в восхищении.