Сбрасываю скорость и вертикально опускаюсь под кроны.

— Всем по шишке-малышке, презент из небесных сфер, — когда Хищник успел надрать полную горсть прошлогодних шишек? Теперь разбрасывает их, поштучно каждому из землян. Ривер ловит свою и скептически начинает её подбрасывать, явно прицеливаясь в чей-то умный лоб:

— Сладкий, ты решил зайти и что-то мне вернуть?

Мари тем временем, дурачась, тыкает своей шишкой в шишку Фёдора. Странно видеть немолодую женщину, ведущую себя так по-детски и такую весёлую в сложившейся ситуации, тем более что двое других выглядят мрачновато.

— Долго стоять на месте нельзя, здесь всё живое и шевелится, — сообщает мужчина.

— У растений свои темпоральные ритмы и фазы, они в другом потоке времени по сравнению с нами, — отвечаю и смотрю на Доктора. — Я правильно им объяснила?

— За умную сойдёшь, — мрачно буркает он, тыкая отвёрткой во все стороны подряд. Несовершенная система, мои датчики быстрее. Ривер, приподняв бровь и изогнув губы в ироничной усмешке, продолжает сверлить мужа взглядом. Наконец, говорит:

— Манипулятор верни.

— Угу, — и даже не думает пряжку расстегнуть.

Придётся влезть в их разговор, а то надоедает смотреть, как они топчутся на месте в пределах двух-трёх де-леров, словно магнедоны в брачном танце, чтобы не стоять неподвижно, и ругаются. Чем быстрее всё выясним, тем быстрее отсюда уйдём.

— Ривер, твоё устройство временно соединено с ТАРДИС, чтобы прослушивать их, — задираю фоторецептор. Не говорить же, «мы вас на прослушку поставили, когда рыжие сосны увидели», — обидится насмерть.

— Кого, деревья? — скептически отзывается она. — У нас уже есть один такой прослушиватель.

— Не деревья, но долго объяснять, — отмахивается Хищник и ворует вопрос прямо у меня с микрофона: — Какой такой прослушиватель?

Всё такой же скептический кивок на веселящуюся Мари.

— Вот.

Доктор внезапно хватает мой фоторецептор и поворачивает на себя. Наглец!

— Я же тебе говорил, такие люди бывают.

Даю очень лёгкое напряжение на верхнюю треть корпуса. Хищник вскрикивает и отдёргивает руку, но тут же как ни в чём не бывало разворачивается, подлетает к Мари и хватает её ладони:

— Что, что они говорят?

Женщина становится несколько растерянной:

— Mais**... Я... Боюсь, вы все не вполне правильно меня поняли...

— Нет, — жадно отзывается Хищник, учуявший то ли информацию, то ли угрозу моего гадкого смешка в спину, — нет, просто говори. Говори, что чувствуешь.

— Ну... Им весело. Le printemps***, всё расцветает, даже корни поют... Но это ведь и так понятно.

— Нет, нет, непонятно! Как ты их слышишь? Когда ты начала их слышать?

Мари вовсе сбита с толку от такого напора. Мне бы тоже было не по себе, если бы перед самым моим фоторецептором щёлкали такие зубищи и горели такие глазищи. Кстати, симптомы глазищ и знание биологии галлифрейцев наводят на мысль, что кое-кому надо проверить эндокринную систему. А то на дисбаланс йода похоже, земляне бы сказали, базедову болезнь — там тоже нервы шалят и глазки навыкате, как у космодесанта при жёсткой посадке.

Женщина растерянно начинает оправдываться:

— Я... У нас в поместье было много роз. И я в детстве думала, что слышу их голоса. Но ведь это просто детская фантазия...

— Действительно, Доктор, — замечает Фёдор, — это ты уже перегибаешь.

Хищник резко выпрямляется, разворачивается и рявкает на нас троих:

— Люди!.. — да это открытое оскорбление, поставить меня в один ряд с двуногим планктоном! Я тебе это припомню, гад. — Вечно вы не видите очевидных вещей, а увидев, старательно закрываете на них глаза до тех пор, пока и впрямь не перестанете их видеть! Ребёнок-медиум, слышащий голоса деревьев, понимающий язык цветов, сам себя насильно выпихивает обратно в ваш глупый скучный мир, лишь бы не оторваться от пудингомозглого большинства! Вот ты, — тычок пальцем в Фёдора, — что ты чувствуешь в этом лесу?

— Ну как сказать... Меня в походах пару раз дикие звери скрадывали. Ночью, в темноте, у костра сидишь, и вдруг так люто делается, сам не понимаешь, отчего. А с утра в траве, метрах в двух от костра, след примят, как будто кто-то тачку прокатил. И следы на влажном грунте. Медвежьи. Вот и тут так же.

— А ты, Ривер?

— Если честно, — она ёжится, окидывая быстрым внимательным взглядом окружающие нас деревья, — мне тут тоже не по себе.

— ТМД?

— Дефолианты, а лучше жёсткий гербицид, с воздуха. Потом, как немного подсохнет, напалм — и забетонировать, подвести транспортные пути...

— ...Достаточно!!! Спросил, блин, далека на свою голову... А почему вот ей, — снова тычок пальцем в Мари, — не страшно? Вот почему? Тебе? Не страшно там, где нервничают взрослый мужик, идеальный убийца и суперсолдат?

Ривер слегка наклоняет голову и спрашивает, скорее подыгрывая Доктору, чем из реальной необходимости задать вопрос:

— Ну, почему?

— Да потому, что вам всем мозги нужно вправлять. Потому что вам нужен Доктор, — звучит крайне многозначительно и патетично. То есть настолько, что я не удерживаюсь, тем более что он меня оскорбил:

— А тебе нужен психотерапевт.

— Что? — Хищник аж проседает. Фёдор и Мари просто удивлённо глядят на нас, а вот в глазах Ривер проступает сильная заинтересованность дальнейшим развитием беседы.

— Психотерапевт, — повторяю.

— З-зачем?

— Поправить самооценку.

Земляне ещё тупят, а у Ривер начинают непроизвольно подёргиваться уголки губ. Доктор ещё больше вытаращивается. Придётся объяснить подробнее.

— Ты слишком эмоционально напираешь на то, что ты нам нужен. Это не из-за того, чтобы доказать нам, что ты действительно необходим в данной ситуации — мы это и так знаем, иначе бы тебя не позвали. Но ты пытаешься себе доказать то же самое, — и повторяю: — Тебе нужен психотерапевт.

Эффект немного не тот, на который я рассчитывала. То есть по Хищнику мой залп пришёлся в «яблочко», теперь он пытается вдохнуть кислороду. Но земная парочка отчего-то глядит на меня укоризненно, а Ривер, всё ещё стараясь задавить улыбку, произносит:

— ТМД, ну это было слишком жестоко. Приличной девушке нельзя так бить по мужскому достоинству.

— Он тоже жестоко напомнил мне, что меня изгнали, поставив в один ряд с землянами, — перевожу фоторецептор на Доктора. — Мы зря тратим время. Говори дальше о медиуме.

— Да ты меня с мысли сбила! — тут же срывается он на негатив и возмущённо взмахивает руками, словно рёбрами обеих ладоней хочет рассечь что-то в воздухе перед собой. — Не могу я рядом с этим далеком адекватно думать!

Ривер закрывает глаза, и хотя не теряет улыбки, но как-то странно и неуловимо меняет позу на более хищную, а её рука многозначительно ложится на кобуру. Шумный вдох сквозь зубы, и на резком выдохе:

— Так, оба, прекратили свару.

Это действует отрезвляюще. Неважно, что у неё там — альфа-мезонный бластер, компактный дезинтегратор материи, дистанционная электромухобойка или пригоршня «Джелли бэби». Мне проверять на своей шкурке не хочется, Хищнику наверняка тоже. А Мари делает пару шагов к врагу всей моей жизни и, глядя в лицо, решительно говорит:

— Что я должна делать, Доктор?

Меньше всего я хотела услышать именно эту фразу. Насколько могу исходить из опыта других спутников, содержащегося в информационных архивах по ненавистному Повелителю Времени, после этого вопроса кто-нибудь угробится с вероятностью, превышающей пятьдесят процентов. И это будет не обязательно спросивший.

— Короче. Попытайся с ними заговорить. Так, как ты это делала в детстве. Найди того, с кем тебе хочется поговорить, и сделай это.

Мари оглядывается по сторонам, потом подходит к одной из сосен и прижимается к ней всем телом, улыбаясь весело и кротко. Однако я обращаю внимание, что её ладони установлены на максимально противоположных сторонах ствола, как два электрода; она даже несколько раз совершенно безотчётно поправляет положение рук, прежде чем уткнуться в смолистую шероховатую поверхность ещё и лбом. И так замирает. Неужели действительно какой-то род телепатии... нет, эмпатии! Мама-радиация, это эмпатический контакт! Не такой, как у далеков, но это он! Здесь и сейчас мы — я, Хищник, Ривер, Фёдор — воспринимаем лес разумом, и он нам подсказывает, что мыслящая ботва может быть опасна. А Мари — эмоциями, и принимает на себя весеннюю радость растений. Конечно, чего ей при таком раскладе бояться? Вот что сходу уловил Доктор. Вообще, мне тоже известно, что изредка среди землян рождаются особи с расширенными способностями мозга, но, как правило, это идёт в ущерб или остальному мышлению, как у Мари, или, что хуже, здоровью. «Слышащую» дуру ещё можно потерпеть, а вот умирающую от мучительной опухоли мозга пришлось бы эвтаназировать. Хотя у землян пока ещё нет эвтаназии по медицинским показаниям — и это к лучшему, потому что с их уродским отсталым менталитетом она тут же превратится в средство для сведения счётов и добычи индивидуального богатства.