Прасковья Петровна гладила по голове своего старшенького и не всерьёз пеняла Карамзину:
– Вы, любезный Николай Михайлович, такими жуткими историями Павлушу не пугайте, он у нас воспитывается на консервативных канонах, на культе монархической власти. Лучше попотчуйте нас чем-нибудь из российской истории!
Павел ходил у матери в любимчиках. Учителей она ему заказывала лучших в Москве, ежевечерне проверяла уроки. Мальчик делал явные успехи в чистописании и словесности, иностранных языках (французский знал вообще в совершенстве), любил географию и историю, с ранних лет ездил верхом, прекрасно фехтовал. Правда, позднее сам признавался, что «из светского полотёра превратиться в боевого генерала» помогло самообразование. Он много читал – и не английские романы, а капитальные труды французских просветителей и античных авторов, интересовался всеобщей историей, политэкономией и философией, политической и художественной литературой.
Прасковья Петровна тщательно подбирала и друзей для Павла:
– Ты должен всегда помнить, что рождён для великих дел, поэтому и общаться, сынок, тебе необходимо лишь с достойными сверстниками.
В число достойных попали молодой князь Пётр Вяземский и благовоспитанный студент университета Александр Тургенев. Дружбу с ними Павел Киселёв сохранит до конца дней.
В 1799 году император отправит полк отца на Кавказ, где ситуация для России складывалась далеко не блестяще. Дмитрий Иванович пробудет там до марта 1801-го. Сразу после убийства Павла I он подаст в отставку. Займётся, как и обещал, продолжением рода, станет счастливым отцом третьего сына, которого назовут Николаем в честь святого угодника, хранившего генерала в бесконечных стычках с беспокойными горцами.
Через три года высочайшим указом Александра I его превосходительство Д. И. Киселёв (уже не генерал, а по штатскому табелю о рангах – действительный статский советник) будет назначен главноприсутствующим Московской оружейной палатой. Место это тихое, но почётное – как раз для него.
Несмотря на Тильзитский мир и братские объятия с Наполеоном, страна медленно, но верно приближалась к новой войне. И когда она началась, в боевых сводках снова замелькала фамилия Киселёв. Но то был не Дмитрий Иванович, а уже его старший сын.
Восемнадцатилетний кавалергард Павел Киселёв первый раз понюхал пороху в мясорубке под Гейльсбергом, где авангард Багратиона насмерть стоял, защищая прусские редуты от лучших наполеоновских полков. Корнету Киселёву, к счастью, не довелось оказаться в гуще битвы, потому и жив остался.
Пруссия пала, и королевский двор Фридриха Вильгельма III оказался в Петербурге. На время этой спасительной эмиграции молодой красавчик Киселёв был назначен ординарцем при консорт-королеве Луизе, принцессе Мекленбург-Стрелицкой. Он вошёл в придворную среду, как нож в масло. Великолепные манеры и обходительность, знания чужих языков и умение держать свой язык за зубами сразу сделали его «своим человеком» в комнатах прусских монархов. А дружба с напарником, героем Аустерлица Алексеем Орловым, незаконнорожденным сыном графа Ф. Г. Орлова, напомнила ему заветы матери. Павел уже и сам начинал думать, что рождён для великих дел, хотя догадывался, что без протекции наверх не пробиться.
Немало помог ему в этом генерал от инфантерии Михаил Милорадович.
Павел Киселёв и Михаил Милорадович
Во время Бородинского сражения Павел Киселёв, заменив погибших начальников, некоторое время командовал эскадроном. Награждён орденом Святой Анны третьей степени. Сразу после битвы под Москвой был назначен адъютантом генерала Михаила Андреевича Милорадовича.
Поэт и писатель Фёдор Глинка (его романс «Вот мчится тройка почтовая» и прочие произведения будет распевать вся Россия), оставил словесный портрет генерала Милорадовича во время боя:
«Вот он, на прекрасной, прыгающей лошади, сидит свободно и весело. Лошадь оседлана богато: чепрак залит золотом, украшен орденскими звёздами. Он сам одет щёгольски, в блестящем генеральском мундире; на шее кресты (и сколько крестов!), на груди звёзды, на шпаге горит крупный алмаз… Средний рост, ширина в плечах, грудь высокая, холмистая, черты лица, обличающие происхождение сербское: вот приметы генерала приятной наружности, тогда ещё в средних летах. Довольно большой сербский нос не портил лица его, продолговато-круглого, весёлого, открытого… Улыбка скрашивала губы узкие, даже поджатые. У иных это означает скупость, в нём могло означать какую-то внутреннюю силу, потому что щедрость его доходила до расточительности. Высокий султан волновался на высокой шляпе. Он, казалось, оделся на званый пир! Бодрый, говорливый (таков он всегда бывал в сражении), он разъезжал на поле смерти, как в своём домашнем парке; спокойно набивал трубку, дружески разговаривал с солдатами… Пули сшибали султан с его шляпы, ранили и били под ним лошадей; он переменял лошадь, закуривал трубку, поправлял свои кресты…»
Суворов называл его лучшим учеником. Кутузов после Бородино обнял его со словами: «Ты всю Россию, считай, спас!» Двадцать с лишним лет генерал Милорадович провел в боях. Более пятидесяти сражений – больше, чем у Наполеона! Всегда впереди, на коне, в парадном мундире со всеми орденами – и ни разу не ранен. Он был кавалером высших наград России и всех европейских держав – редчайший случай в истории! И такого человека выстрелом в спину убил 14 декабря 1825 года отставной поручик Каховский. Сегодня имя подлого убийцы мы знаем из школьных учебников, а того, кто спас Россию двести лет назад, практически забыли.
По словам самого Киселёва, он с сожалением покинул Кавалергардский полк. Ламентировал матери в письме, успевшей уехать из горящей Москвы:
– Единственно, надеялся я при генерале с блестящей репутацией изучать войну. Но после Бородинской баталии мы занимаемся совсем не боевыми делами: составляем всякие списки да пишем регулярные доклады…
Эти доклады и сыграли, наверное, главную роль в его жизни – спасибо родительскому воспитанию, учителям да друзьям, литературно одарённым. Милорадович был в полном восторге от обстоятельности и точности в письменных изложениях нового адъютанта. И в один из дней, когда в действующую армию прибыл император, он отправил Киселёва с докладом в ставку. Александр I оценил манеры и способности бывшего кавалергарда и… назначил его своим флигель-адъютантом.
Если кто не знает, это – высокое штаб-офицерское звание. Флигель-адъютанты безотлучно находятся при государе-императоре и носят особый мундир с аксельбантами и эполетами. А главный знак принадлежности к свите Его Императорского Величества – царский вензель Е. И. В. на погонах. Это дорогого стоит.
Главная и единственная обязанность флигель-адъютанта – передавать штабные команды на фланги. С этими поручениями придворный адъютант Киселёв справлялся чётко и быстро, Е. И. В. было довольно. Ему и в голову не могло прийти, что император просто узнал в бравом штабс-капитане того, кто вместе с Алексеем Орловым ночью стоял на часах у спальни Луизы Прусской, жены короля Фридриха Вильгельма III.
В ту ночь Алексей вдруг вытянулся во фрунт, когда какой-то высокий незнакомец в чёрной накидке подошёл к дверям. Киселёв автоматически сделал так же. Через час, заслышав тяжелые шаги, оба отвернулись к окну. Павел не стал спрашивать у Орлова, кто это был. И друг смолчал.
То молчание оказалось золотым. Оба потом получат графские титулы, генеральские погоны и высокие должности. Прав был Михаил Милорадович, повторяя своему бывшему адъютанту: «Ни о ком не скажешься – в раю окажешься».
Павел Киселёв эту истину, как и всю службу при государе-императоре, понял правильно. Он успешно выполнит ещё целый ряд важных и пикантных поручений Александра I.
Павел Киселёв и Александр I
Консорт-королева Луиза Прусская умрёт от сердечной недостаточности в 1810 году. Император Александр будет занят в тот год другими делами и другими женщинами. Но когда русская армия войдет в Европу, он навестит дом короля Фридриха Вильгельма III, обнимет его по-братски и ахнет от красоты Луизиной дочки, шестнадцатилетней принцессы Фридерики Шарлотты. Упускать из рук такое маленькое чудо он никак не захотел и тут же организовал помолвку принцессы со своим младшим братом Николаем.
