— Опять? — всё сразу поняла Цинния. — Проклятье, что на этот раз?

— Теплица с плакун-травой, сама ещё не видела, но Браун требует от нас отчета уже через час.

— О, клизма Морганы! — Цинния закатила глаза. — Так, я заскочу переодеться, встретимся в теплице!

Ребекка кивнула и, развернувшись, отправилась к теплицам.

— Дэвиду же был назначен сеанс, и Маргариту собиралась осмотреть, вот же не задался денёк с самого утра, — доносилось ей в спину ворчание Циннии.

Затем Ребекка свернула за угол, и перестала разбирать её речь. Некоторые травы и растения проще было выращивать на месте, и по финансовым, и по целебным соображениям, и так в Мунго появилось «тепличное крыло». Из-за расположения больницы в самом сердце маггловского Лондона, директору, который был ещё до Уильяма, пришлось долго переругиваться и переписываться с Министерством, чтобы выделили требуемых специалистов по чарам расширения и невидимости.

Место получилось совершенно очаровательное, и многие из персонала больницы, целители и медсёстры приходили сюда посидеть на лавочке среди зелени. Некоторым больным даже, бывало, прописывали тут прогулки, и те помогали. Если только незадачливые пациенты не тянули руки, куда не следует. Иначе вместо выписки их вполне мог ожидать перевод в отделение укусов и отравлений.

Дробный перестук каблучков догнал Ребекку, когда та уже входила внутрь.

— Придется ограничить сюда доступ, — сердито заявила Цинния, одёргивая и расправляя халат на ходу.

Устилавшие пол камушки шуршали под её размашистыми шагами.

— Да, свободный вход — это не слишком хорошо, — согласилась Ребекка. — Кто угодно мог сделать это, даже посторонний с улицы.

— Какой ещё посторонний?! Это служебное помещение! — возмутилась Цинния.

Обе они стояли перед тем, что осталось от теплицы с плакун-травой. Угловые столбы были наклонены и выглядели так, словно их грызла стая бобров. Часть стекол отсутствовала, являя Старшим Целительницам вид на вытоптанные грядки, по которым словно табун кентавров пронесся.

— Зашёл же этот Локхарт за тобой на наш этаж?

— Ой, не напоминай о нём, — мощно, всей грудью, вздохнула Цинния.

— Ты поэтому задержалась?

— Да заглянула на минутку на Косую Аллею, к Аурелле, а этот взял и привязался. Я ему, что на работу опаздываю, а он не отстает, вцепился, как репей, жабу эту приплёл, ни разу такой не видела!

— Да, и я не видела, — пожала плечами Ребекка, поняв значение взгляда Циннии, — но вряд ли отравленный смог бы так резво вокруг тебя бегать и рассказывать, что умирает, одновременно с этим кидаясь на грудь! Не волнуйся, после пиявкуна на десять минут он три дня встать не сможет, не то, что бегать за тобой!

— Да я и не волнуюсь, — фыркнула Цинния, и поправила выбившийся локон.

— Отлично, — Ребекка достала свиток и перо, — тогда приступим, а то Браун рвёт и мечет, как будто лично всё это сажал.

Цинния лишь фыркнула ещё раз, легко присаживаясь возле грядок. Длинные пальцы её перебирали стебли травы, щупали, мяли и разглаживали пострадавшие травинки, словно взвешивали нанесённый каждой урон.

— Не более четырёх часов, — вынесла вердикт Форрест, — сок ещё остался. Потоптано... а, пиши, вся теплица, так проще будет. И тебе меньше в отчете править!

Ребекка лишь скривилась, представив, сколько теперь придется бумаг править и переписывать, особенно, если Браун опять упрется, что в Министерстве не должны ничего знать, а то, видите ли, «финансирование пострадает»! С чего он это вообще взял, Ребекка не представляла, война, слава бороде Дамблдора, уже шесть лет как закончилась, и Британия процветала.

— Так, этого нам хватит на четыре порции, если прямо сейчас всё собрать и отжать, — сказала Цинния. — Что там у нас в ближайшие три дня?

— Эмерсон и Дубич точно, Найджел — возможно, и Виктория — четыре из пяти, что зельетерапия не поможет и потребуется операция, — ответила Ребекка. — Не исключено, что прибудут ещё пациенты, например, укушенные ядовитой жабой.

У Циннии вырвалось возмущённое восклицание, затем она расхохоталась. Плакун-трава применялась как мощнейшее обезболивающее и противовоспалительное средство при операциях, когда приходилось, что называется колдовать по-живому.

— Выкрутимся, — сказала Цинния, поднимаясь с земли с охапкой сине-зеленой травы. — Свяжусь с Поппи, у них точно была пара грядок плакуна, в обед смотаюсь в Хогвартс, не откажет же она лучшей подруге! Так, теперь к отчету. Про то, что часть травы удалось спасти — включила?

— М-м-хм, — кивнула Ребекка, дописывая последнюю строчку.

— Нападавший, похоже, пытался представить всё, как дело зубов какого-то зверя, как будто тот нажрался травы и взбесился, пошел всё грызть. Неплохая попытка прикрыть себя, возможно, он где-то слышал об обезболивающих свойствах, но и только.

Цинния задумалась, взяла одну травинку и поелозила по ней пухлыми губами.

— Да, тут точно поработала магия. Если исключить версию намеренного проникновения, то остаются ходячие больные, способные колдовать (хоть мы и отбираем у них палочки, но мало ли), слышавшие о плакун-траве — те, кто перенёс операцию или готовится к ней? — и младший персонал. Но вот зачем им это, ума не приложу, вот это не включай в отчет!

Она выхватила свиток из рук Ребекки, и направилась к выходу, крикнув на ходу:

— Я к Брауну, проведи обход без меня!

*

9 декабря 1987 года, больница имени святого Мунго, Лондон

Ребекка, уставшая и мечтающая только о глотке крепкого чая, позёвывая, выдавала указания о послеоперационном уходе за Эмерсоном дежурному целителю. Сегодня дежурил Деннис, белобрысый и тощий, словно его не кормили с самого рождения. Звёзд с неба он не хватал, но дело своё знал и уж указаниям всегда следовал в точности.

— Каждый час по одному сеансу в течение первых суток, и затем...

— Помогите! Помогите! Тут человеку плохо! — раздался выкрик откуда-то из коридора

Ребекка и Деннис переглянулись и молча бросились к двери. Правда, голос кричавшего показался Ребекке смутно знакомым, но что же теперь, вспоминать, пока там человек умирает?

Сириус Блэк стоял на коленях, склонившись над лежащим на полу коридора человеком, и Ребекке на секунду показалось, что он, словно дементор, высасывает из того душу. Разумеется, это было не так, но всё же впечатление было сильным, благо совпадало с отношением Ребекки к Сириусу. Блэк становился упитаннее, здоровее и сильнее с каждым днём, и пропорционально этому возрастало её отвращение к этому отпрыску «древнейшего и благороднейшего рода». Когда Сириуса только привезли, тощего, нечёсаного, с отсутствующим взглядом, Ребекка его даже пожалела... ненадолго. Ровно до той секунды, пока Блэк не отпустил шуточку на тему того, что сменил одни стены на другие, только в тех из него сосали жизнь, а здесь сосут кровь (у него как раз брали порцию на анализ магического истощения). Сравнение Мунго с Азкабаном просто взбесило тогда Ребекку, но, увы, тут она была бессильна. Несмотря на многочисленные пожертвования, подарки, и покровительство некоторых аристократов, основным источником денег, на который существовала больница, было Министерство Магии.

Министерство же сдувало пылинки с Блэка, после той кампании в прессе, где Рита Скиттер облила всех и вся, от Министра и Верховного Чародея до последнего дементора, помоями. Скандал был столь громким, что даже Ребекка, никогда особо не интересовавшаяся ничем подобным, неоднократно о нём слышала. Это, разумеется, не добавило ей любви к Сириусу, равно как и то, что он однажды заорал на всю больницу, столкнувшись с Ребеккой в темном коридоре: «Дементор!!!» Ну да, она была в чёрном, но сравнивать целителей с дементорами?! Сравнивать с дементором её, Ребекку Каннингем, вполне ещё симпатичную ведьму слегка за тридцать?! Директор Браун же, когда Ребекка ворвалась к нему, сразу заявил, что он тут бессилен и ничем не может помочь мисс Каннингем, кроме как отстранить её от лечения Блэка. Во избежание, так сказать. Поэтому Блэк продолжал находиться в Мунго и набираться сил, продолжал отпускать свои шуточки и продолжал раздражать Ребекку своим видом.