«Что же она там делает?» – мысленно спросил я себя, и перед глазами предстала картина: мама, слегка покачиваясь, стоит посередине комнаты и бездумно смотрит куда-то во тьму. От этой мысли меня обдало холодом.
«Не может же она вообще ничего не делать», – подумал я… и тут мысли начали расплываться.
Переживания о том, что мать в любую минуту может ворваться сюда и убить меня, растворились в густом тумане забвения. Откуда-то издалека раздалось странное эхо: «…дё-ё-ё-ё-ём, придё-ё-ё-ё-ём!».
Стоп! Взбудоражив туман, я заставил его немного развеяться, после чего поднял голову и раскрыл глаза.
«Нет… я не могу сейчас… уснуть. Только не здесь… – мысленно сказал я. – Что же с этими таблетками, чёрт возьми?! Я же… пил их раньше, причём в большем количестве, но даже тогда они не были такими… такими сильными».
Но все эти вопросы через секунду начали тонуть всё в том же густом тумане, и я понял, что нужно спешить. Осознание этого немного взбодрило меня, однако я понимал, что этой энергии надолго мне не хватит.
Поднявшись с пола, я осторожно повернул замок, приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Дверь зала действительно была полураскрыта, и, сделав шаг из кухни, я заглянул в его тёмные недра, однако из-за непроглядного мрака кроме тёмных силуэтов мебели я ничего не увидел. Протерев уставшие глаза, я на носочках двинулся к концу коридора. Пол в коридоре скрипел куда громче, чем пол на кухне, так что ступать мне приходилось с особой осторожностью, чтобы не выдать себя. Включать фонарик, я, понятное дело, не рискнул, так что мне пришлось вытянуть руки вперёд, чтобы не врезаться во что-нибудь ненароком почти в кромешной темноте. Всякий раз в ужасе останавливаясь после каждого громкого скрипа, я шёл к двери в ванную комнату, которая находилась как раз в конце этого небольшого коридора, и вскоре до неё добрался. Коснувшись её руками и прощупав, чтобы убедиться, что это именно она («а что это ещё могло быть?» – подумал я), я повернул голову, посмотрел на приоткрытую дверь моей спальни, а затем через несколько секунд повернулся и посмотрел сквозь раскрытую дверь на мамину комнату. Я мешкал, потому что в моей голове зародился новый план: запереться в маминой комнате и всю её обыскать. Моя спальня была уже изучена, и идти в неё в этом плане было бессмысленно… однако тут была одна проблема: я не знал, смогу ли в действительности запереться в той комнате. Точнее, не помнил. Моя голова сейчас, казалось, представляла собой большой арбуз на подпорках, который не желал копошиться в себе и что-то там вспоминать. Моей внутренней энергии хватило только на составление этого плана, однако на его обработку – нет.
Несколько секунд я постоял на месте, переводя взгляд от одной комнаты к другой, затем всё же решился идти в мамину.
«Нет времени… на… глупости», – подумал я и вошёл в комнату.
Мамина спальня внешне походила на комнату подростка, которой раньше и являлась: на огромном старом шкафу стояла запылённая магнитола, а на стене возле широкой кровати, размещённой прямо перед шкафом, висели слегка помятые постеры современных рок-звёзд. Ну, почти современных. Чуть правее от шкафа в углу разместился письменный стол, на котором раньше, скорее всего, были разбросаны учебники и тетрадки, однако сейчас на столе не было ничего и столешницы в нём были пусты. Здесь раньше жил сын моей тёти, который погиб в автокатастрофе, ведя машину в нетрезвом виде. Это случилось где-то года три тому назад, и ему в это время было вроде двадцать два… или двадцать три? Да, двадцать три года! Печально всё это. Печально и трагично. Вообще, сразу, как только сюда переехал, я почувствовал… что с этой квартирой что-то не так. Это… странное ощущение, но… в этом месте ты чувствуешь себя не так, как в остальных местах. Особенно ощущается всё это, когда ты начинаешь копошиться в прошлом. Квартира уже не раз мне рассказывала истории своих бывших хозяев, после которых здесь всё осталось практически нетронутым. То же самое было и с этой комнатой: в ней с момента своего переезда сюда я ничего не переставлял, да и заходил я в неё обычно только тогда, когда проводил уборку.
Закрыв за собой дверь и повернув замок, я сделал шаг назад и стал смотреть на дверь так, будто видел её впервые. Сон чуть отступил, и странная и навязчивая мысль проскользнула в моё сознание.
– Дверь… она открывается в коридор, – прошептал я через секунду. – И подпереть я её ничем не смогу.
В коридор во всей квартире открывались только следующие двери: туалета, кухни, ванной и этой комнаты. Я никогда не помечал в своей памяти такие вещи, так как они обычно запоминаются механически. К сожалению, механическая память меня сейчас подвела.
Простояв в раздумьях ещё несколько секунд, я всё же решил не отходить от своего плана. Я приоткрыл дверь, чтобы получить возможность в случае чего, не мешкая, перебежать в свою спальню, после чего развернулся и начал обыскивать комнату. Начать я решил с левого дальнего угла, то есть с рабочего стола. Добравшись до него на цыпочках, я оглядел его поверхность. Уборку я не особо жаловал, так что в некоторых местах стола были видны небольшие кучки пыли… но больше на нём не было абсолютно ничего. Нагнувшись, я практически бесшумно начал осматривать столешницы. И тут… перед моими глазами начали раскрываться чёрные розы. Я почувствовал, что начинаю лететь куда-то… Туда, где круглый год лето, где за окном виднеются поля тюльпанов различных цветов и оттенков. Я вздохнул полной грудью, и в тот же миг ветерок пронёсся над полем и колыхнул прекрасные цветы. Всё было великолепно, всё…
Я схватился за край стола… и розы перед глазами начали таять, а вместе с ними и прекрасный мираж. В следующий миг голову пронзила боль, и, положив руки на виски, я медленно опустился на пол.
– Как же… больно! – прошептал я, и тут из моих уст вырвалось то, что я вовсе не хотел произносить: – За… что? За что вы меня мучаете?
Комната и мрак, окутавший её, мне не ответили. Глубоко вздохнув и выдохнув, я задумался над тем, что сказал.
«Что это значит? Глупость какая-то. Просто вырвалось», – подумал я.
Когда боль немного отступила, я поднялся с пола, огляделся и пошёл к шкафу. Также не найдя там ничего, я осмотрел небольшой шкафчик возле подоконника, а затем и сам подоконник. После того как и с ними было покончено, я включил фонарик-«жук» и начал осматривать все тёмные углы комнаты, в которые могло моё второе «я» спрятать телефон. Нагнувшись, я посветил под столом, и, не найдя там ничего, перевёл луч света на зону под кроватью. Я увидел одну интересную вещицу, которую заметил только сейчас, – хотя мог заметить её сразу, при заходе в комнату. Справа от кровати стояла, прислонённая к стене, большая мамина сумка, с которой она приехала в город. Подойдя к кровати с другой стороны, я сел на пол, положил голову на кровать и раскрыл сумку. В первом, самом главном и объёмном отделении было много всякого барахла вроде косметички, но открыв второй, боковой отдел, который был немного меньше первого, я обнаружил то, что надеялся здесь найти в последнюю очередь, – стопку «Детских дневников», как их называла мама.
– Что они здесь делают? – прошептал я, взяв самую первую из стопки тетрадь и осмотрев её со всех сторон. – Она что, таскает это старьё с собой?
Все тетрадки в стопке, как и та, что я держал, были на сорок восемь листов, в клеточку. Обложки их были шершавыми, разноцветными, но без рисунков. Открыв тетрадь, что держал в руках, я начал читать текст, в котором целиком и полностью рассказывалось обо мне, а точнее, о моём детстве и взрослении. Мама вела дневники до того момента, как мне исполнилось восемь лет, а потом перестала. Как минимум раз в полгода я видел, как она украдкой читает дневники у себя в спальне.
Сразу, как только я прочитал первое предложение, меня втянуло в омут воспоминаний, и я уже не мог остановиться. Я читал ещё и ещё, не замечая, как быстро летают прочитанные листки у меня перед глазами. Весь текст дневников был в основном наполнен комичными ситуациями, виновником которых был маленький я, хотя там были и грустные моменты. Общее у всех новелл было одно: все они были пропитаны чем-то добрым, согревающим мою душу, и это «что-то» заманило меня к себе и стало укутывать меня в мягкую простыню и поить ароматным чаем. Глаза мои начали медленно закрываться.
