– Куда пора? – крикнула она. – Как я вообще здесь оказалась?
Сонливость моментально прошла, глаза раскрылись шире, сердце застучало чаще. Я понял всё моментально – у неё приступ.
«Не зря у меня какое-то странное чувство возникло, когда мы гуляли», – подумал я.
Я вскочил с кровати и принялся надевать на ноги носки, которые, пока я их не схватил, валялись на полу. Руки дрожали, так что вышло у меня это не очень удачно – на правой ноге пятка носка ушла в сторону.
– Мам, послушай, – начал я и выставил руки вперёд. – У… у тебя снова приступ, т-ты снова забыла последние несколько дней. Ты помнишь про свою болезнь? Ты про неё помнишь?
И вдруг мамин взгляд изменился, возбуждённость мигом прошла, и на её место встала… отрешённость. Она перестала обращать внимание как на меня, так и на мои слова. Вместо этого мама стала обходить заворожённым взглядом мою комнату. Выглядело так, будто она первый раз видит человеческую спальню в принципе.
– Да… помню, – почти шёпотом сказала она, затем продолжила чуть громче: – Но… я давно уже вылечилась, и… у меня какое-то странное чувство, – мама зажмурилась и, кажется, попыталась сконцентрироваться на своих чувствах. – Знаешь, такое чувство… безмятежности.
И тут её глаза раскрылись шире, её вновь возбуждённый взгляд направился на меня.
– Я поняла. Поняла, что это. Это… всего лишь сон…
Я глубоко вздохнул, затем тяжело выдохнул.
– Нет, мама, это не сон. Тебе просто кажется, что это сон. После приступа всегда так!
Однако мама не обратила на мои слова никакого внимания и продолжила:
– Это сон. И… я будто… сама не своя.
Наступило молчание. Через несколько секунд мама медленно перевела взгляд с пола на меня и… улыбнулась. Улыбнулась так зловеще – но при этом и завораживающе, – что я испугался не на шутку и отступил на шаг. Мурашки пробежали по всему моему телу, я начал дрожать. И вдруг произошло то, чего я никак не ожидал: мама, смеясь, накинулась на меня, вытянув руки вперёд и шевеля пальцами, будто желая меня защекотать. Я уклонился вправо – мама упала на кровать, – а затем подошёл к распахнутой двери, чтобы было куда отступать, и вновь повернулся к маме лицом.
«Что с ней такое? Мама бы себя никогда так не повела… даже в забывчивости. Я уверен», – подумал я, после чего сказал:
– Мам… ты больна, понимаешь? Тебе нужно успокоиться, я сейчас…
– Я… теряю контроль над собой, – сказал она, перебив меня. – Я держалась, крепко держалась, но сейчас мне не за что ухватиться, и чьи-то цепкие лапы утаскивают меня прямо во тьму, – она встала с постели, пошла на меня. – Я… больше не могу, хи-хи, сопротивляться, и из тьмы мне шепчут… что я могу спасти тебя. Я могу… вернуть тебя под своё крыло и спасти, но для этого… я должна убить твой образ. Я должна убить твой образ… во сне.
Её слова повергли меня в шок. Что происходит? После приступа… такого не должно происходить. Мама бы… ни за что такое не сказала.
– Мам… Т-ты… ч-чего это? Это же я, твой сын! – произнёс я.
– Мама? – произнесла она, после чего остановилась, и её рот вновь растянулся в зловещей улыбке. – Поздно мамкать, сопляк. Я её отражение в разбитом зеркале. Хочешь поиграть, Денис? Я любила играть в детстве в салки!
После этого по моей голове и по моему сердцу тут же ударила нахлынувшая волна адреналина… и я побежал. Побежал так, как не бегал никогда. Сзади раздавался зловещий смех, который с каждой секундой становился всё громче и громче.
«Она меня догонит! Я не смогу…» – пронеслось у меня в голове.
Было так страшно, что иногда хотелось просто взять и остановиться, чтобы покончить со всем этим и не испытывать больше страха. Но вместо это я переборол отчаяние в себе и все свои оставшиеся силы потратил на последний рывок в зал. Забежав в комнату, я тут же запер за собой дверь и отступил на два шага.
– Открывай, чёрт тебя дери! Открывай, тебе говорят! – кричала мать, стуча со страшной силой в дверь.
Сердце пыталось вырваться из груди, а виски пульсировали так учащенно, что, казалось, готовы были порваться.
– Ты думаешь, что сможешь избежать наказания, крысёныш? Тебе всё равно не сбежать от меня!
Мама начала царапать дверь ногтями, и по моим ушам ударили неприятные, режущие слух звуки. Секунд через пять мама зловеще рассмеялась и произнесла:
– Это всего лишь вопрос времени, когда ты окажешься у меня в руках! Всего лишь вопрос времени! А когда я тебя поймаю, о-хо-хо, ты за всё заплатишь, мелкий паршивец! Да-а-а, за всё-ё-ё!
В глазах помутнело. Откуда-то – казалось, из изнанки мира – продолжали раздаваться противный скрежет и ужасный загробный крик «Открывай!».
И вдруг… всё утихло, как будто кто-то взял и выключил вообще весь звук. Я открыл глаза и обнаружил себя лежащим возле дивана. Моя голова была прислонена к нему.
– Что… что происходит? – спросил я, сам не знаю кого. – Как я… тут оказался?
Через секунду мой взгляд прояснился, а глаза расширились: ко мне вернулись воспоминания обо всех недавних событиях. Но воспоминания эти были какие-то неясные и мутные и воспроизводились в голове очень нечётко.
Я медленно поднялся с пола, подошёл к двери и приложил к ней ухо: не было слышно ничего. Тогда, немного помедлив, я слегка приоткрыл дверь и осмотрел коридор. Убедившись, что ни за дверью, ни в самом коридоре никого не было, я вышел из комнаты, осторожно приоткрыл дверь в кухню, которая находилась справа от двери в зал, убедился в том, что и за ней никого не было, и приступил к осмотру остальной части квартиры. Я проверил свою спальню, проверил соседнюю – в которой ночевала мама, – заглянул в ванную и в туалет, перелазил по всем шкафам, и когда решил для себя, что в квартире, кроме меня, никого нет, вернулся на кухню и сел за стол.
– Что за чертовщина? – прошептал я и протёр уставшие глаза рукой. – Должно же быть какое-то логическое объяснение!
После недолгих размышлений и перевариваний в голове всех недавних событий я нашёл это самое объяснение. Во время его поиска я в первую очередь опирался на ощущение того, что со вчерашним днём было что-то не так, и, взяв это за основу, решил, что его попросту не было. То есть он был… но только не в реальности, а в моей голове.
– Он мне приснился! – заключил я и рассмеялся. – Надо же! Это… чёрт, это было реально странно. Всё так… натурально было, без всяких обрезок и монтажных склеек, свойственных сну. Да ещё этот лунатизм… – Пауза. Я положил голову на стол, прикрыл уставшие глаза и продолжил с хрипом в голосе: – Да, странное явление. Очень странное, – на моём лице отразилась улыбка. – Наверное, так сходят с ума люди, действительно поверившие в свои кошмарные сны, не осознав, что этого не было в действительности, что это плод их разыгравшегося воображения. Всего лишь ничтожный пло-о-од, – прохрипел я в конце, после чего встал из-за стола, так как подумал, что такими темпами погружусь в сон прямо на кухне.
«Хотя я, скорее всего, всё равно не заснул бы, так как целая туча мыслей не позволила бы мне это сделать, – подумал я. – Ну что ж, на это у меня есть проверенное средство».
После этого я открыл холодильник и достал оттуда пачку таблеток снотворного.
Высыпав их на стол, я стал заворожённо каждую из них осматривать. Бросив в рот ту, которая понравилась больше всего, я подошёл к раковине и запил таблетку водой из-под крана.
«Нужно успокоиться, – подумал я. – Нужно просто успокоиться и спокойно заснуть. Завтра меня ждёт тяжёлый день. Настоящий, не вымышленный день. Завтра мне нужно будет ехать за мамой… снова».
Вернув пачку таблеток на место, я медленно побрёл к своей спальне. Голова гудела. Предвкушая освобождение от боли в виде лечебного сна, я начал перебирать ногами быстрее.
И тут я увидел, что дверь в ванную была приоткрыта, а за ней… светились зелёные глаза! Я с испугу отступил на пару шагов назад, после чего дверь ванной распахнулась и оттуда, вооружённая кухонным ножом, выбежала… ведьма! Это была самая настоящая ведьма, одетая в тёмно-серый, местами порванный балахон. Лицо её было изуродовано морщинами и складками, под глазами висели синие мешки, а нос был неестественно длинный и острый. Пробежав по коридору несколько метров, ведьма превратилась в мою маму, но… безумную и не менее страшную, чем ведьма, благодаря своим горящим от ярости глазам. Нож в её поднятой руке ярко блистал под лунным светом.
