- Почему вы молчите, Женья? Ви не говорить мне правда! Ви тоже! Ви молчите - я не понимать, я только чувствовать! Что у вас в руке? - вдруг выпалил он, вглядываясь Женьке в глаза, - Что у вас там?

Женька медленно вытащила из кармана руку и медленно разжала кулак, в котором все это время сжимала синюю пуговицу. Потомак уставился на нее с оторопелым видом.

- Обыкновенная пуговица, - сказала Женька бесстрасстным голосом.

- Обыкновенный пуговица? Ви говорить, обыкновенный пуговица! - Алекс хотел дотронуться до пуговицы, но потом отдернул руку и поднялся, чтобы опять расхаживать по кабинету. - Нет, я не знать ничего. Я не понимать ничего. Я только чувствовать, что даже самый обыкновенный пуговица у вас имеет огромный энергия. Я не понимать, но я помогать.

Придя к какому-то решению, Алекс внезапно успокоился и уселся прямо на стол перед Женькой. Она уже убрала пуговицу обратно в карман и с облегчением видела, что загорелое лицо снова стало оживленным и привычным.

- Я могу помогать, Женья, - говорил он, будто убеждая ее бежать прямо сейчас же, из этого занавешенного синим кабинета. - Есть такая программа по кооперации, я могу настаивать! Только не говорите нет, Женья, только не говорите нет! - и Женька только качала головой от удивления - неужели он думает, что здесь хоть что-то зависит от ее "да" и "нет"?

Но Алекс все смотрел умоляющими глазами:

- Это тяжело понимать, Женья, все это так быстро. Но у меня нет больше времья, завтра - мой последний день. Я вам помогу. Я знаю, никто не хотеть быть здесь, никто.

Пришла Дарья и забрала Женьку обратно в отделение, и весь день как-то незаметно скатился к концу, а Женька как будто спала на ходу, и все сжимала свою синюю пуговицу в кармане, и все повторяла про себя: никто не хотеть быть здесь, никто.

х х х

Назавтра Дарья объявила все процедуры, и девчонки решили, что мистер Потомак придет вечером, но он явился перед самым тихим часом. У него был очевидно усталый и грустный вид, а оттого, что он пытался шутить и улыбаться, как раньше, делалось еще грустнее. Все притихли и старались смириться с этим прощанием; сказки быстро заканчиваются, закончилась и сказка про заморского принца. Уходя, Алекс задержался поговорить с Дарьей, будто убеждал ее в чем-то, а когда Дарью позвали к телефону, остался ждать с напряженным лицом. Приглаженный сегодня тоже был невеселый и даже не казался таким уж идеальным манекеном.

Вернувшись после телефонного разговора, Дарья сразу стала прощаться. Видно было, что она торопилась, и, пожелав собеседникам удач и встреч в будущем, поспешила по делам, оставив Потомака с неразрешенным вопросом в глазах.

Перед тем, как спуститься вниз, Дарья заглянула во вторую палату.

- Овсянникова, ты знаешь на втором этаже бывшую рентгеновскую комнату? От лифта налево? Зайди туда через десять минут.

Оттого, что Дарья не дала никаких других указаний - приодеться, или взять бумаги, девчонки решили, что ей дадут задание по-хозяйству.

- Скажи, что не имеют права лишать тихого часа, - проворчала Раиса, раздеваясь. - Даже собственный распорядок дня - и то нарушают!

- А может, там будут девчонки из второго отделения, - предположила Лидка, снимая заколки и потряхивая белыми волосами. - Так ты спроси, Женюша, как там у них с иностранцами, и вообще.

Женька была рада поработать в этот тихий час. Мысли об Алексе, хотя и неяркие, расплывчатые, витали над ней с утра, не давали расслабиться. Не принимая всерьез его слов, Женька все же задумывалась над своей собственной реакцией на вчерашее и размышляла, хотела бы она сейчас каких-то серьезных перемен в своей жизни, или нет. "Никто не хотеть быть здесь" - это ясно, но привычка к больничному распорядку, относительная безопасность и страх неизвестности затягивали, как болото.

Подходя к бывшему рентгеновскому кабинету, Женька подумала, что вот сегодня Алекс уедет, все пойдет по-старому, и ведь никто особенно не огорчится - эта неделя посещений была хоть и интересной, но напряженной, и народ будет не прочь отдохнуть, погрузившись в тишину больничных будней.

В бывшем рентгеновском оказалось сумрачно из-за составленной беспорядочно старой мебели и черных кожанных занавесок, перегораживающих пространство. В глубине слышался дарьин голос, и еще один - от которого у Женьки замерло сердце.

Дарьин собеседник говорил удивительно напористо и даже сердито:

- Я очень уважаю ваше мнение, Дарья Витальевна, но сказать ей все равно надо. Никто не может решать, только она сама.

Женька прошла между сломанными шкафами, отодвинула тяжелую занавеску, и увидела Дарью и Димку, стоящих у окна. Они так запросто разговаривали! Прямо как старые знакомые! Но Женька все равно побоялась подойти к Димке поближе, и остановилась, прижимая руки к груди.

Дарья махнула рукой:

- Говори, пожалуйста, все, что считаешь нужным, только не долго. - И повернулась к окну, оперевшись руками о подоконник. Странно, окно это выходило не во двор, а наружу, но было не закрашено, и взгляду открывалось большое нескошенное поле под серыми осенними тучами.

Женька молча посмотрела на Димку - взволнованного, с красными пятнами на скулах. Он порывисто шагнул вперед:

- Женя, здравствуй! Все это выходит так нелепо, так спешно, но мы должны торопиться. Я... За эти два месяца я подготовил тебе документы на выписку... Мы могли бы жить вместе... если ты захочешь... И все уже готово, но... ты должна знать... Теперь это не единственный способ тебе отсюда выйти. Этот мистер Потомак - он получил разрешение забрать тебя в свою клинику. Он еще пока не знает, но бумага подписана... Наверное, это даже лучше! Ты подумай сейчас, ладно? Только ты как следует подумай!

Теперь Димка смотрел не на Женьку, а в сторону, лицо у него скривилось, как от боли. Он быстро шагнул за груды мебели и там двигался неуклюже, за все задевая.

Женька продолжала стоять в недоумении. Выписка, Потомак, все кружилось в голове. Неужели она может здесь чего-то решать? Уж сколько времени - да, пожалуй, и всю жизнь - кто-то всегда решал за нее!

Дарья повернулась, притянула Женьку крепкой сухой ладонью к окну.

- Не волнуйся, Женя, подумай. Конечно, Дима - очень славный мальчик. За эти два месяца я познакомилась с ним поближе... Он проделал действительно огромную работу... Тебе даже и не представить, а я-то уж знаю, что это такое - документы на выписку. Даже со связями и средствами его отца - это тяжеленный труд, часто и неподъемный. Видно, он и правда... очень привязан к тебе. Я могу пожелать вам только счастья, и я думаю, оно у вас будет. Но, заботясь прежде всего о тебе... он считает, что никогда не сможет дать тебе всего того, что могут там - за границей, и первую очередь - настоящей безопасности. Впрочем... Дима, ты действительно считаешь, что там она будет в безопасности?