Литмир - Электронная Библиотека
A
A

- Девки, да это мужик, - сказала Валентина. Мы посмотрели друг на друга и Лидка сказала упавшим голосом:"Да ну?"

- Ножки гну! Ничего с ним не понятно, но только ясно, что он из ДС.

Сердце у Женьки екнуло и нырнуло в низ живота. ДС! Страшно запрещенная, подпольная организация "Демократия и Свобода", за одно упоминание которой можно было попасть в места более страшные, чем это. Вот это влипли!

Все трое молчали, не глядя друг на друга, боясь и не желая это показать. Страх повис в воздухе, делая запах хлорки сильнее. Казалось, что прямо сейчас кто-нибудь войдет и все раскроется. Потом Валентина решительно сказала:"Баста, утро вечера мудренее. Лид, ты как? Ничего?" Лидка кивнула головой. "Тогда - всем спать".

Они слегка помочили Лидку под краном для конспирации и повели ее в палату. Раиса и Нина Павловна вроде бы спали, но кто знает? Никому нельзя было доверять. Нина Павловна была новенькая, и, как все поначалу, молчала, шарахалась ото всех и плакала по ночам. Вряд ли она уже успела стать стукачкой, но в принципе это делается быстро. На Раису уже несколько раз грешили, но доказательств не было. К тому же несколько мероприятий с ее участием прошло удачно, например, похищение с поста сестер штрафного списка в боксы после столкновения со Скорпионихой (ах, она, небось, так и не узнает, что за оскорбление ее величества никто не был наказан! Сестры хотя и удивлялись, что список из администрации, как это обычно бывало после "бучи", так и не пришел, но были довольны: водворение в боксы дело хлопотливое и шумное).

Да, разобраться в Раисе было трудно, потому что это была особа мрачная и язвительная, не водилась ни с кем, да никто и не искал ее общества. Говорили, что она попала сюда за начальницу своего мужа, которая положила на него глаз. И якобы Раиса, быстро раскусив ситуацию, явилась к ней в кабинет, и при открытых дверях и растопыренных ушах всего коллектива так выразилась в ее адрес, что та лишилась дара речи и с тех пор так и объясняется знаками и мычанием. Бедный раисин супруг от этой передряги смылся в другой город и, вполне возможно, уже давно свил себе новое гнездышко, так как все здешние пациенты считались "недееспособными" и лишались всякого общественного и семейного положения. Так что раисину неприветливость можно было понять, хотя... у кого из обитателя больницы не было за душой своей "интересной" истории?

Забираясь под тонкое одеяло, Женька думала, что проведет ночь в мучительных раздумьях, но тут же крепко заснула и спала без свяких сновидений.

х х х

Cерафима разбудила всех, как обычно, в шесть, хлопая опухшими со сна глазами и звеня градусниками в стакане. "Подъем, засранки," - кричала она равнодушно, включая в палатах свет. Отовсюду сонно ворчали. Нина Павловна сидела на кровати и на лице ее было написано отчаяние и отвращение ко всему вокруг. Да, утро было здесь, пожалуй, самой тяжелой частью дня, и новеньким приходилось хуже всего. Правда, процедуры тоже иногда не сахар, но днем как-то легче владеть собой.

- Боже мой, ну почему, почему? - Нина Павловна никак не могла понять, зачем же больных поднимают в такую рань, если дел у них никаких нет и быть не может, а врачи приходят только к полудню. Женька cчитала, что их просто хотят уморить за целый день, чтобы засыпали пораньше. Но ведь вечер - это время отдыха после тяжелого дня, время обсуждений произошедших событий, разговоров в тесной компании или с глазу на глаз, и вообще самое лучшее время в течении больничной жизни. Так что засыпает народ все равно поздно, а что недосыпается, то ухватывается на лекциях, сидении в очередях на процедуры и тихом часе (уж тут-то все храпят железно).

Женька вскочила с кровати с ощущением чего-то нового и сразу вспомнила про Лидку. Потягиваясь, она вдруг подумала о том, что рассказывала Варька Селезнева. Мол, раньше она Лидку никогда не видела и инчего про нее не знала, но когда приходила в себя после клинической смерти в кабинете Вадима Сергеевича, то видела как во сне Лидку и всю нашу палату. Именно поэтому она поняла, благодаря чему она вернулась с небес на грешную землю, - ведь Вадим-то Сергеевич никаких мер к ее возвращению не принимал, а, напротив, сел писать отчет о ходе эксперимента с летальным исходом, и был недоволен, что пришлось его потом исправлять. И Женьке пришло в голову, что может быть потом, если все хорошо закончится, этот неизвестный мужчина будет вспоминать какие-то свои потусторонние сны, и обитатели больницы будут там фигурировать в не очень-то привлекательном виде. Тогда она сразу побежала занимать очередь в умывальную, радуясь, что, во-первых, не так давно выменяла у Верки Семенцовой из 7-й палаты резинку для волос на пачку жевачки (подарок от Оли Баскиной, которая получает посылки из дома - счастливая!), а во-вторых, под матрасом лежит чистая футболка, совсем почти новая, и недраные носки.

Когда Женька вернулась в палату, Лидка уже крутилась у зеркала, прихорашиваясь. И даже Валентина чесала свои прямые волосы, закалывая челку набок.

- Девки, - язвила Раиса, - никак на свиданку собрались? Видать, Вадика решили окрутить, или в Потрошителе вызвать симпатию?

Валентина отбрехивалась, а Женька сгорала от нетерпения обсудить положение на свежую голову. Но сейчас еще было нельзя. Хотя на зарядку в обычные дни не выгоняли, потому что сестрам было лень, все все равно должны были сидеть в рекреации и слушать бодрые передачи по радио про общественную и производственную жизнь. Потом была перекличка, и староста Дарья Вениаминовна считала всех и осматривала. Женю и Лидку она даже похвалила за внешний вид. Странно, что народ любил Дарью. Вообще-то старостами становились выбившиеся "в люди" стукачки и все ненавидели их так же, как и прочее начальство, а доводили больше, потому что это было "нижнее звено". Но Дарья не была злюкой, никогда не докладывала о неприятностях, если можно было промолчать и пользовалась авторитетом "нормальной бабы". Ее крупная фигура, прямая осанка и решительное выражение лица внушали уважение больничной обслуге и даже, видимо, начальству. Когда она отправлялась в Шишак заступаться за кого-нибудь, высоко неся свою седую голову, то часто добивалась успеха. Ходили легенды, что много лет назад, еще на свободе, Дарья могла "все" и никто не мог справиться с ней, но потом "завязала" и не сопротивлялась, даже когда ее водворили сюда и сильно обрабатывали. За долгое время "безупречного поведения" Дарья стала неотъемлемой частью больничной жизни. Могла ли она выйти отсюда? Ведь если кого-нибудь и выписывали раз в год, так это старост, или "особо отличившихся в сотрудничестве". Время от времени проносились слухи, что Дарью вот-вот выпишут. Но Женьке казалось, что та сама не стремится на волю, будучи, по каким-то причинам, вполне довольна своей судьбой.

2
{"b":"67756","o":1}