В гостиной нас встретил сиплый вой другого домовика, который, казалось, сейчас рассыплется от старости. Он стоял на коленях у постамента с открытым гробом, окруженным четырьмя напольными канделябрами. В темном углу, куда едва доходил тусклый свет черных свечей, была видна фигура женщины.

— Явился… Кого с собой притащил?

Сириус скрипнул зубами и сделал шаг в сторону гроба. Я остался на месте, мною овладело какое-то оцепенение наполовину с чувством иррационального страха. Хотелось бежать из этого места куда глаза глядят. Но я всего лишь вжался в стену и наблюдал за происходящим.

— Сириус Блэк, я тебе вопрос задала!

— Это… — пытался ответить он, но голос его сначала не послушался. — Это мой друг.

— Знаю я, с кем ты водишься! Грязнокровки, магглолюбцы, мразь… Боишься в родной дом в одиночку приходить?

Сириус подошел к гробу и уставился на лицо покойника. Оно было каким-то очень умиротворенным и довольным, будто бы он наконец обрел тот покой, которого его лишали в течение жизни. Чертами он напоминал Сириуса.

— Ну что ты на него смотришь? Что смотришь? Радуешься, да? Радуешься, выродок?

Миссис Блэк вскочила и приблизилась к сыну. Это была грузная женщина неопределенного возраста весьма отталкивающей наружности.

Сириус ей не ответил. Она же продолжала говорить, иногда срываясь на крик.

— Что, доволен? Довел отца, довел? Чего он только ни делал, чтобы тебе угодить! Сириусу нужна метла — на тебе, сыночек, лучшую! Сириусу захотелось на континент — на тебе кругосветное путешествие! И где, где твоя благодарность? Он ведь даже Гриффиндор тебе простил, а ведь мог выкинуть на улицу, как собаку. Он ведь добрым был, добрым слишком был мой Орион… А ты?! А ты, мразь, подонок, что сделал?! Как отплатил за отцовскую доброту? Сбежал, опозорил нас всех! Получил наследство от такого же выродка и живет-радуется, пока отец тут ночей не спит и только пьет от горя! А теперь вот он, родной, лежит, руки сложил на груди и ждет, когда его дети придут на него посмотреть, когда…

— Прекрати, Мерлина ради, — огрызнулся Сириус, его губы тряслись. — Где Реджи?

Тут миссис Блэк только жалобно ойкнула и опустилась на ближайший стул. Послышались приглушенные рыдания.

— Нету… три недели нету его уже…

Повисла пауза, в течение которой я смотрел то на своего друга, как никогда бледного и напряженного, то на его мать, которую сотрясали рыдания, то на отца семейства, который оставил этот мир, этот дом и эту семью и был тем весьма доволен. Домовой эльф у гроба затих, прислонившись к постаменту. Сириус подошел к матери и взял ее руки в свои. Та вырвалась и встала, ее слегка покачивало.

— Не трогай меня, предатель! Твой брат… твой брат в тысячу раз лучше тебя! Он вернется, он еще обязательно вернется, он не может бросить меня… И он отомстит, он за все тебе отомстит, грязный выродок! Он убьет тебя!

— Ты бредишь, мать, — бросил Сириус, переведя взгляд на лицо своего отца.

Эта фраза будто была каким-то сигналом, по которому миссис Блэк вскочила со своего места и заорала так, что у меня дыхание перехватило.

— Дрянь, собачий сын, сволочь! Как ты смеешь так со мной разговаривать?! Я проклинаю тебя, проклинаю тот день, в который тебя родила, проклинаю тот час, когда взяла тебя на руки! Проклинаю! Да гнить тебе в Азкабане, да гореть тебе в аду, пусть тени предков терзают тебя там вечно! Проклинаю, проклинаю, проклинаю!

Мать Сириуса выкрикнула все это на одном дыхании, и теперь ее мучила одышка. Ее лицо было безумным, глаза были вытаращены и смотрели в пустоту.

Сириус сделал вид, что не слышал всего этого, но сжатые челюсти и злой взгляд выдали его гнев. Он дал мне знак идти за ним и направился к выходу. Я двинулся за другом, миссис Блэк нас не останавливала.

Сириус быстро прошел до вестибюля и застыл около лестницы.

— Ты подождешь меня здесь? Я хочу зайти в комнату брата…

— А с тобой можно?

— Подожди здесь.

Он поднялся по лестнице, тяжело и неуклюже ступая, словно ноги у него были ватные. Я остался стоять там, в плохо освещенном вестибюле старинного мрачного особняка, в который я бы никогда не попал, будь его старые хозяева в силах. О Блэках ходили мрачные легенды, вплоть до слухов о темных культах и инцесте. Глядя на окружающую меня обстановку, я бы мог и не в такое поверить. Вскоре я услышал неровные шаги и увидел фигуру миссис Блэк недалеко от себя. Я весь напрягся и был готов к тому, что она на меня сейчас просто набросится.

Мать Сириуса смотрела на меня с презрением и в то же время с какой-то странной надеждой.

— Ты грязнокровка, да?

— Нет, — ответил я хрипло.

— Из низов, значит. Я тебя раньше не видела… Ты больной какой-то, будто помрешь вот-вот. Ты его не заразишь? Если ты заразный, держись от него подальше, ладно?

Она шагнула в мою сторону, я инстинктивно попятился.

— Вам-то, плебеям, грязнокровкам, все равно, конечно. А он последний, понимаешь? — Она требовательно посмотрела на меня, ее взгляд был взглядом сумасшедшей. Я кивнул ей в ответ.

— Да ничего ты не понимаешь, вам ли понять? Пятьсот лет роду, отец в Визенгамоте, прадед — директор Хогвартса, двоюродный дед — министр… — Она махнула на меня рукой и закрыла глаза. — И в кого он такой уродился? Отец был слишком мягким с ним… добрым был очень…

Наверху послышался звук открываемой двери и быстрые шаги. Миссис Блэк, будто устыдившись нашей беседы, развернулась и поплелась обратно к гробу своего мужа, тихо бормоча что-то про заразу и доброту.

Сириус подошел ко мне, все такой же бледный и напряженный.

— Я сейчас, — сказал он и прошел в гостиную. Я ожидал нового приступа крика от матери Сириуса, но услышал лишь тихий вопрос своего друга:

— Деньги нужны?

Последовало молчание, а после такой же тихий ответ:

— На мой век хватит.

Сириус вернулся в вестибюль, и мы молча вышли на улицу. На Лондон уже опустился вечер.

— Не хочу никуда ехать, — сдавленно произнес Сириус, стоя рядом со своим мотоциклом.

— Может, пройдемся?

Сириус кивнул, и мы тихо пошли вдоль улицы. Молчание длилось долго, я решил его нарушить в надежде на то, что за разговорами другу станет легче.

— Ты нашел что-нибудь в комнате Регулуса?

— Нет… Да и что бы я мог найти? Одни книги, амулеты да свитки, и все в таком идеальном порядке, что хрен разберешься.

— Думаешь, он сбежал?

Сириус ответил не сразу.

— Я хотел бы так думать… Хотел бы верить, что он вырвался из этого дома и забил на свои дурацкие идеи о праве чистокровных и прочей ерунде.

— Но ты в это не веришь?

— Я думаю, что его убили… Пожиратели Смерти или сам Волдеморт.

— За что?

— Не знаю, просто я так думаю. Он был таким глупым, вечно носился со своими теориями, книжными знаниями, верил гаданиям, предсказаниям…

— За это не убивают…

— Понимаешь, я его знал. Он бы никогда не смог кого-то убить или пытать. Реджи из тех, кто мнит себя властителем мира и боится тараканов. Тиран-теоретик. Таким не место рядом с Волдемортом.

— Тогда он мог просто сбежать…

— Он бы никогда не бросил мать, не сказав ей ни слова. Реджи был примерным сыном, в отличие от меня.

Тут с Сириусом что-то произошло, он словно бы не мог больше дышать, а потом засмеялся, как безумный, и никак не мог остановиться. Я схватил его за плечи и потряс, но он лишь оттолкнул меня, упал на колени и продолжал смеяться. На нас стали смотреть прохожие. Я услышал от них что-то про наркоманов и полицию и решил, что лучше будет оттащить друга в ближайшую подворотню. Это далось мне нелегко. Когда мы остались одни в каком-то мрачном бетонном коридоре, ведущем с улицы во двор, Сириус перестал смеяться. Он прислонился к стене и как-то обмяк. По его лицу текли слезы. Мне вдруг захотелось обнять его, он был таким трогательным, родным и очень красивым в этот момент. Я приблизился к нему, он вцепился в мою куртку и просто повис на мне. Его сотрясали беззвучные рыдания. Мы так стояли довольно долго, пока в подворотню не зашли два парня странной внешности. Они были одеты почти как Сириус, в кожаные с множеством заклепок и молний куртки и штаны, но волосы на голове у них были покрашены в зеленый и красный цвета и торчали в разные стороны.