Она вытащила из сумки конверт, из которого извлекла бумажный снимок, явно очень давнишний. С видом победительницы она протянула его мне.

— Фото сделано после того, как тело Такада Ёрико обнаружили дежурные, но до приезда полиции, — Берума нетерпеливо привстала с места. — Не видишь ничего интересного?

Я послушно посмотрел на снимок. Ничего особенного: чёрно-белое изображение, замахрившиеся от времени края, заломы на глянцевой поверхности кадра — всё это было ожидаемо. На фото я увидел вход в печально известный туалет; сбоку от прохода валялось ведро, которое, по-видимому, опрокинули испуганные дежурные. На первый взгляд, ничего необычного не было, но потом, приглядевшись, я обнаружил три параллельных полоски у входа. Они были тонкими и небольшими, и я бы вовсе не заметил их, если бы не искал чего-то выделяющегося. На чёрно-белом фото они смотрелись серыми, но в жизни вполне смогли быть и тёмно-красными.

— Ты имела в виду это? — спросил я, поворачивая фото к ней и тыча пальцем на полоски. — Кто-то просто тронул грязной рукой стену; и что с того? Может, один из дежурных случайно коснулся поверхности, испачканной в крови…

— Это не пятно крови, — резко перебила меня Берума. — Это след от графитовой пыли и туши.

Я удивлённо поднял брови.

— Сато-сан рассказывал, с каким трудом ему удалось сделать этот кадр, — голос Берумы от волнения срывался. — Он предъявил его в качестве улики, но вскоре пятна исчезли: Айши подтёрла их так искусно, что не осталось и следа. А ведь эта зацепка, если бы её приняли, припечатала бы Рёбу надёжно: она единственная из клуба чертёжников занималась в тот день на кульмане!

Усмехнувшись, я помотал головой и отодвинул фото от себя. Берума унаследовала от матери эту затаённую страсть, эту опасную порывистость, которая не очень хорошо сказалась на судьбе их семьи, и ей следовало успокоиться, пока она не наломала дров.

— Знаешь, подруга, перед задуманным убийством все очень любят порисовать на кульмане, — хмыкнул я. — Подумай сама: если бы ты запланировала нечто подобное, смогла бы вести себя так же, как обычно?

— Я — нет, — помотала головой Берума, сдвинув брови у переносицы. — Но я же не убийца. Эта Рёба постаралась сделать так, чтобы на неё не пало ни тени подозрения, но она не учла одного: Сато-сан был настоящей прирождённой ищейкой. Он вычислил её: именно у неё имелся и мотив, и возможность, и ресурс.

— Ресурс? — я от неожиданности широко раскрыл глаза. — Да ты бредишь, подруга! Так зарезать бедняжку Такада, чтобы отхватить голову от туловища, может только очень сильный человек, скорее всего, мужчина, но никак не школьница.

Берума села на своё место, молча заправила прядь волос за ухо и снова начала рыться в сумке. Через некоторое время она вытащила тонкую тетрадку и без единого слова протянула мне. Я с недоверием посмотрел на неё, но всё же открыл странички, ставшие от времени хрупкими.

На простой бумаге в клетку были наклеены пожелтевшие газетные вырезки. Вот третье июля восемьдесят восьмого — судя по тексту заметки, наша префектура проводила свои Олимпийские Игры в миниатюре, и в них принимали участие все старшие школы округи. Айши Рёба оказалась серебряной призёркой в дисциплине «метание ядра», что впечатляло само по себе. «Эта юная особа обошла многих мальчиков» — именно в таких выражениях репортёры и трубили в фанфары в честь местной победительницы.

Следующая вырезка представляла собой что-то вроде гимна прекрасному японскому народу. Тут прославляли студентов-первокурсников Архитектурного Университета, которые участвовали в устранении потерь, причинённых цунами. На чётком фото, датированном сентябрём девяносто первого года, я разглядел Айши Рёбу, с улыбкой несшую на плече огромное бревно.

Я поднял голову и обескураженно уставился на Беруму. Мне становилось понятно, куда именно вели эти «доказательства»: они служили цели заставить меня поверить в то, что Рёба убила Ёрико. Айши, дескать, обладала достаточной физической силой, чтобы порешить Такада.

— Берума, — я указал пальцем на тетрадь, — ты понимаешь, что это?

— Это подборка фактов, — девочка упрямо нагнула голову. — Теперь ты видишь, что…

— Я вижу, что это — работа опасного маньяка, — перебил её я. — Посмотри, сколько твой папаша уже успел нашпионить: тут есть даже информация за девяносто первый — год, когда Рёба уже окончила школу! Ты что, сама не осознаёшь, насколько он выжил из ума?! Он изо всех сил старается подогнать факты под свои дикие теории, не заботясь о том, что может разрушить жизнь других людей! Физически сильных на свете много, но он привязался именно к Рёбе, и я думаю, тебе понятно, почему: Сато — настоящий злодей в этой истории, и никто больше!

Берума ахнула и как-то обмякла; бледность вдруг покрыла её лицо.

— М-мой… П-папаша? — прошелестела она.

Я чуть не завыл, вовремя прикрыв себе рот рукой. Чёрт возьми, как я мог? Как у меня только язык повернулся сказать это прямо ей в лицо?!

— Так значит… — Берума схватилась за край столешницы с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

— Слушай, подруга, — я встал со своего места, обошёл стол и занял место рядом с ней. — Не обращай на это внимания: я ляпнул какую-то глупость. Сама понимаешь: трагедия, которая произошла сегодня…

Берума прервала мои излияния, подняв руку.

— Я давно подозревала, — мрачно проговорила она. — Мне всегда казалось… А теперь вышло, что так и есть.

Я растерянно прочистил горло и покосился на неё. Она грустно смотрела вниз, но плакать и не думала: видимо, она и вправду давно подозревала, что такое возможно, и не хотела в это верить.

— В любом случае, это неважно, — Берума вдруг распрямилась и снова посмотрела на меня. — В городе вновь начались убийства, и виновник снова из рода Айши — той самой проклятой ветви, которая несёт всем боль и печаль.

Я чуть отодвинулся вместе со стулом и глубоко вздохнул. Ну почему она так ненавидела Аято? Насколько мне помнилось, он не делал никому ничего, кроме добра.

— Тебе не кажется, что ты слишком предубеждена? — вполголоса спросил я.

— Нет, — отрезала она, сжав руку в кулак. — Неужели ты сам не видишь? Этот Айши с лёгкостью подмял под себя всю школу. Внезапно Сайко Мегами, которая его терпеть не могла, внезапно теперь говорит о нём как о своей правой руке! Кага Куша вдруг начал вести активную социальную жизнь: он принял в свой клуб девочку, которую ему привёл кто? Верно, опять Айши. Кага также помог с олимпиадой одному первокласснику — по подначке того же своего нового лучшего друга из проклятого рода.

Берума задрала подбородок; глаза её засверкали.

— Я пока не знаю, в кого именно он влюблён, — продолжила она, — но Ока, по-видимому, как-то мешала ему, вот он и убил её. Она пошла в тот треклятый госпиталь после того, как Коки Рюсей — мой одноклассник — рассказал членам клуба мистики, что якобы проходил тест на храбрость в старой больнице и видел там световые аномалии. Я знаю этого Коки очень хорошо: он трус, каких поискать, и никогда бы не пошёл в такое место добровольно. Но я видела, как на одной из перемен он разговаривал с Айши, хотя раньше, до того момента, они и словом не перемолвились. Теперь понимаешь, Фред? Всё случилось так: сначала Ока начала интересоваться старым госпиталем, потом Айши подговорил Коки подтвердить слух о призраках, чтобы подтолкнуть Оку принять решение побыстрее сходить туда. Сам же Айши активно набирает себе положительные очки, вкладывая в свою репутацию максимум. Отличник, активист, член школьного совета — да кто на него подумает?! Никто! На это он и рассчитывал!

Я покачал головой, медленно встал со стула и тихо спросил:

— Ты сама-то себя слышишь, подруга?

Берума посмотрела на меня как-то жалобно и закусила нижнюю губу. От былой воинственности не осталось и следа: она вся как-то сникла.

— Я просто хотела поддержать мать, — едва слышно произнесла она, опустив голову. — Не зря ведь столько людей верят в то, что именно Айши Рёба убийца… Сато-сан рассказывал об этом так складно, и я… Я думала, ты будешь заодно со мной, поэтому так обрадовалась, когда случайно набрела на тебя здесь! А теперь выясняется, что ты на стороне Айши…