— Сестрица, боюсь, наша тётушка совсем ку-ку, — вымолвил он, крутя пальцем у виска.— Несуществующие родственники, чужие сны… Есть о чём задуматься, а?
Мегами сникла. Она переводила беспомощный взгляд с меня на Юкину и всё порывалась что-то сказать, но почему-то не могла. Я же так и стоял столбом: слова этой дамы о сне заставили меня замереть.
Мне и вправду приснилось, как убивали Оку, но я относил это на счёт стресса и нервного перенапряжения, а также печали из-за кончины бедной девочки. Этот сон абсолютно ничего не значил.
Но как о нём узнала Юкина? На этот вопрос у меня не имелось ответа.
Может, она обладала какими-то сверхъестественными способностями, и на почве этого у неё поехала крыша?
Но сон казался таким реальным, таким объёмным, как будто я и вправду совершил путешествие в чужом теле и духе. Я никогда не видел ничего подобного и не был уверен в том, что это можно списать на простой стресс и нервное перенапряжение.
Конечно, Аято не убивал Оку, и то, что я видел во сне, являлось чистейшей фикцией и неправдой. Но меня интересовало, как именно Юкина смогла внушить мне эти мысли.
Я начал было говорить, намереваясь спросить её об этом, но вдруг осёкся: меня прервал ещё один участник этой мини-драмы.
Из переулка — оттуда же, откуда несколькими минутами ранее возникла Юкина, а за ней — Кенчо и Мегами, вышел высокий и красивый человек в костюме. Он держался прямо, как струна, а взгляд тёмно-карих глаз мог с успехом заморозить любого, рискнувшего смотреть на него дольше пяти секунд.
Сайко Юкио, как и всегда, моложавый, подтянутый, пугающе холодный.
— В чём опять дело? — спросил он, глядя прямо на сестру. — Юкина, мы опаздываем; мы не можем заставлять других людей ждать. Что бы тебе ни было нужно от одноклассника моей дочери, уверен, это подождёт.
Юкина покосилась на брата, затем посмотрела на меня и в отчаянии стиснула пальцы.
— Всё, что ты видел во сне, реально, — нервно прошептала она. — Моя сестра провела тебя по событиям той ночи…
— Думаю, хватит, — Юкио быстро подошёл ближе и крепко ухватил Юкину за локоть. — Немедленно в машину. Завтра же я организую тебе визит к врачу.
Он повернулся и повлёк сестру за собой. Она сначала сопротивлялась, но потом подчинилась его железной хватке и, бросив последний затравленный взгляд на меня, понуро побрела за следом.
Кенчо, усмехнувшись, поклонился мне, потом упёрся языком во внутреннюю поверхность щеки и подвигал им там в характерном пошлом жесте, который так жалуют чёрные рэперы, а затем ушёл следом за отцом и тётей.
Мегами приблизилась ко мне и обеспокоенно склонила голову набок. Она, в отличие от своих родственников, не торопилась уходить отсюда, понимая, что нельзя оставлять всё так. И сейчас, в эту самую минуту, я отчётливо понял, насколько выгодно она отличалась от своей семейки.
Да, у Мегами имелись свои заморочки и тараканы; да, она не жаловала мужчин и старалась держаться от них подальше; да, она периодически ходила к психоаналитику, чтобы вылечиться от целого сонма расстройств и тревог, но, несмотря на всё это, у неё в груди билось настоящее тёплое сердце. Она не походила ни на железобетонного деда, ни на айсбергообразного отца, ни на пофигистку-мать, ни на гадину-братца, будучи настоящей, искренней и благородной душой.
— Ты в порядке? — участливо спросила она.
— Конечно, — я пожал плечами и изобразил на лице подобие улыбки. — Твоя тётя, несмотря на её напористость, меня не страшит.
Мегами вздохнула и потупилась.
— Тётя не была такой, — медленно проговорила она, проводя пальцами по складкам юбки. — Всё как-то усугубилось с её приездом… Я не знаю, что мне делать, Фред; я очень боюсь, что Кенчо окажется прав: нашу семью преследует сумасшествие.
Я усмехнулся и помотал головой, с уверенностью проговорив:
— Ничего такого и в помине нет. Ты человек с рациональным и светлым разумом, твои отец и брат совершенно нормальны — я это признаю, хотя порой мне хочется придушить Кенчо. Да, тётя немного рехнулась; с кем не бывает. Может, она попала в секту или начиталась разных книг вроде Ошо или Гилдинга; они очень модны на западе.
Мегами улыбнулась и легонько коснулась рукава моей футболки в знак благодарности.
— Спасибо, Фред, — серьёзно вымолвила она. — Наверное, сами небеса послали мне таких прекрасных друзей: стоило поговорить с тобой, и всё тут же встало на свои места.
— Это мне следует благодарить бога, — помотал головой я. — Ты и Масута — настоящие лучи света в моём сыром жизненном каземате.
Усмехнувшись шутке, Мегами бросила напоследок: «Увидимся!» и поспешила в переулок — следом за своими сиятельными родичами.
Я же, проводив её глазами, двинулся туда, куда и хотел, на пути чуть не наступив на кошку, перебегавшую дорогу.
========== Глава 45. Берума. ==========
Магазин, где продавали игры и комиксы, был настоящей Меккой для старших школьников. Несмотря на то, что наши места считались провинциальными, ассортимент здесь представлялся обширный. Полки с томиками манги высились до потолка, восхищая обилием жанров и направленностей, а стенды с дисками привлекательно тянулись вдоль стен, предлагая всё, что угодно, даже для самого искушённого геймера.
Зал был довольно большим, оборудованным несколькими столами и стульями — на случай, если юным любителям современного искусства приспичит почитать прямо здесь. Расторопная девушка с нескладной фигурой, приветливой улыбкой и причёской-«конским хвостом» работала здесь столько, сколько я себя помнил.
Я направлялся сюда за игрой, но в процессе передумал и решить потешиться чтением: комиксы здесь имелись на абсолютно любой вкус, и даже полнейшие извращенцы могли найти что-нибудь для удовлетворения своих уникальных потребностей.
Поздоровавшись с девушкой-менеджером, я направился к одному из самых посещаемых стеллажей в магазине — тому, где стояли комедийные комиксы. Обычно я не особо жаловал этот жанр, но сейчас моих душевных сил попросту не хватило бы ни на что серьёзное, так что я выбрал себе два томика, уплатил за них и сел тут же, чтобы насладиться достижениями японской культуры.
Но, видимо, кошка, перебежавшая мне дорогу на пути сюда, и впрямь прочила неудачу: как только я раскрыл томик, на страницы легла чья-то тень. Надеясь, что человек просто проходил мимо, я поднял голову и обомлел: передо мной стояла Дзинкури Берума.
Она уже успела съездить домой и переодеться: вместо школьной формы на ней была яркая оранжевая кофта с надписью «Я милая рыбка» и соответствующим рисунком на груди. Джинсы с декоративными заплатками и чуть поношенные, но в целом вполне приличные кеды довершали картину.
Ни слова не говоря, Берума отодвинула стул и без приглашения села напротив меня — страшная вольность, которую истинные японцы себе никогда не позволяли. С другой стороны, с презренным иностранцем можно было и расслабиться.
— Мы можем поговорить? — спросила Берума, наклонившись вперёд и пристально посмотрев на меня своими серьёзными карими глазами.
— Да, конечно, — я закрыл томик и с сожалением отложил его. — Слушаю.
Берума оперлась локтями на стол и закусила губу.
— Ты, наверное, уже знаешь, что моя мать была близко знакома с Сато Кейичи, — начала она.
Не сдержавшись, я фыркнул. «Близко знакома» — это теперь так называется? Мне всегда казалось, что простое близкое знакомство не оставляет после себя столь ощутимого напоминания в виде ребёнка.
— Я понимаю, как это выглядит со стороны, — продолжила она, не обращая внимания на мою неоднозначную реакцию. — Мама была влюблена в этого человека, но она до сих пор на его стороне вовсе не поэтому.
— Вот как, — я откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. — То есть, у Сато Кейичи есть доказательства вины Айши Рёбы — прямые доказательства, хочу подчеркнуть, — или, может быть, он решил наконец-то покаяться?
Берума глубоко вздохнула и опустила голову.
— Доказательства есть, — мрачно ответила она, начав рыться в наплечной сумке с вязаным этническим узором. — Правда, Айши Рёба успела позаботиться о том, чтобы их стереть, но один компрометирующий её кадр остался.
