Кенчо никак не среагировал на эту эмоциональную тираду; даже головы не повернул. Он смотрел прямо на меня, нахально улыбаясь, и наверняка чувствовал себя чёртовым хозяином жизни.
Я бы с огромным удовольствием преподал ему урок, но он был младше, весил меньше, да и вообще, вокруг меня были люди, и я не мог давать волю ни словам, ни рукам. Но если бы это дело происходило не в Японии, а у меня на родине, то я отвесил бы этому слизняку пару несильных подзатыльников, а потом проводил домой и нежно посоветовал Сайко Юкио отвести сыночка в семейный центр, чтобы там специалисты вправили ему мозги.
Но увы, я находился далеко от родных Штатов, в холодной Стране Восходящего Солнца, и тут не существовало такого понятия, как «семейный центр», потому что детишки в японских семьях по умолчанию считались милыми и примерными. Если кто-то вёл себя не так, то хватало одного строгого взгляда от родителей, чтобы успокоить разошедшегося дитятю, но в данном случае это было невозможно: Сайко Юкио ставил рекорды по степени равнодушия, и он не собирался мало-мальски участвовать в воспитании младшего сына, все силы бросая на поиски дополнительных курсов и факультативов для старшей дочери.
Счастье в их доме и не ночевало…
Может, именно поэтому Кенчо и был таким? Может, мне стоило хотя бы попытаться понять мальчика и помочь ему?
— Что же вы молчите, Джонс-семпай? — младший Сайко поднял брови. — Или вы вспомнили процесс его фотографирования во всех красках?
Знаете, что? Нет. Мне не стоило ни понимать его, ни помогать ему: для этого Кенчо был абсолютнейшей гадиной. Но это не означало, что я мог срываться на него, ведь даже такие негодяи имеют свои права.
— В основном здесь представлены пейзажные работы, — сухо бросил я, указывая на стенд. — Если тебя интересуют портретные снимки, мы попросим Дафуни, и она с радостью покажет тебе альбом с ними. Если тебя интересует конкретно Айши Аято, то искать его следует в кабинете школьного совета, а не у меня в клубе.
Моя резкость вовсе не задела этого нахала: он продолжал держаться так, будто являлся хозяином всего мира. Заложив руки за спину, он ещё раз прошёлся вдоль стендов и, повернувшись ко мне, поджал губы.
В помещении клуба воцарилась гробовая тишина. Воздух, казалось, стал гуще из-за накопившегося напряжения: все мои подопечные замолчали и уставились на Кенчо, как посетители террариумов на опасную и редкую змею.
Я терпеливо ждал, скрестив руки на груди. За время моей дружбы с Мегами я успел хорошенько изучить гнилую натуру её младшего братца и понять, что он похож на опасного хищника: почуяв кровь или слабость добычи, он уже не выпустит её из своих ядовитых клычков. Так что не стоило демонстрировать, что его слова хоть как-то задевали меня, иначе от него уже не сбежать.
Несколько секунд Кенчо стоял неподвижно, а потом быстро подошёл ко мне чуть ли не вплотную. Он был высоким мальчиком для своих лет, и даже не только по японским меркам, но мне уступал на добрых полторы головы, поэтому потянул меня за форменный галстук. От неожиданности я поддался, и, когда моё ухо оказалось на уровне рта Кенчо, он прошептал:
— Опасайся человека с нечистыми руками!
И, выпустив мой галстук, он выскользнул за дверь кружка. А я так и остался стоять в полусогнутой позе, думая о том, что он хотел этим сказать.
«С нечистыми руками» — это как: в буквальном или философском смысле? И почему мне вообще стоило кого-то опасаться?
Ладно, неважно: это вряд ли вообще что-то означало. Скорее всего, этот отвратительный мальчишка просто решил позабавиться за мой счёт.
Я распрямился и повернувшись к своим товарищам, махнул рукой, призывая их не обращать внимания на Кенчо. Они все, как один, несмело и неуверенно улыбнулись в ответ и вернулись к своим делам. Вскорости к нам пожаловали двое девочек-близнецов, непременно желавших пересмотреть все фото, что у нас были, и я тут же забыл о младшем Сайко.
До самого вечера я улыбался, терпеливо разъяснял гостям, в чём состояло очарование занятий фотографией, а также почему они обязательно должны поступить сами (или отправить своих чад) в Старшую Школу Академи и конкретно — в мой кружок.
Первый день открытых дверей закончился в восемь часов вечера, и я, весьма кстати вспомнив, как манкировал в последнее время своими обязанностями, отпустил своих ребят, чтобы убраться в помещении клуба самому.
Я не любил наводить порядок, но готов был признать, что эти донельзя скучные действия успокаивали, помогали приводить нервы в норму, а также упорядочивать мысли. Думая о том, как буду допрашивать Сато в субботу, я отметил про себя, что неплохо бы вооружиться маломощным электрошокером или даже простеньким перочинным ножом, ведь этот человек был опасен.
Покончив с уборкой, я вышел в коридор и осмотрелся. Кага Куша нёс в кладовую довольно тяжёлую на вид коробку, активно разговаривая сам с собой и деловито делая паузы для ответов. Сначала мне показалось, что он общался по телефону с помощью наушника, но потом, подойдя ближе, я понял, что это не так: наш интеллектуал и вправду беседовал со своим внутренним голосом.
Ну и что; кто я, в конце концов, такой, чтобы судить его?
— Как прошла демонстрация своих талантов, приятель? — спросил я, застыв в проёме кладовой. — Много было охотников до того, чтобы стать твоими адептами?
Вздрогнув от неожиданности, Куша обернулся и, увидев меня, просиял.
— Несколько человек пришло, — вымолвил он, стягивая с рук плотные чёрные перчатки, скатывая их в тугой комок и пряча в карман белого халата. — В основном их интересовала кибернетика — ну, знаешь, как и всех детей.
Я сильно сомневался, что всех детей увлекала робототехника, но решил промолчать на это. Куша с улыбкой начал было рассказывать, как показал гостям Франсуа, но потом сам себя оборвал на полуслове и воззрился на меня, склонив голову набок.
— Ты хотел о чём-то поговорить, Фред? — проницательно спросил он, медленно сняв очки и начав протирать их о рукав.
— Да нет, — я пожал плечами. — Хотя… Да.
А почему бы не спросить совета у него? Коэффициент интеллекта этого человека зашкаливал за двести; если кто и мог мне помочь с рациональной точки зрения, то это он. Да, ему не хватало навыков общения с людьми, но это ничего: я просто хотел узнать его мнение.
— Я слушаю, — Кага снова надел очки и посмотрел на меня.
— В общем, дело такое, — я вошёл в кладовую и закрыл за собой дверь. — Представь себе такую ситуацию: у одного человека есть секрет.
— Это нормально, — Куша хрустнул пальцами, заставив меня поморщиться. — У каждого человека есть секрет, даже у меня.
— Но всё не так просто, — я почесал затылок. — Об этом секрете не должен был никто знать, однако некая особа пронюхала про него и начала шантажировать этого парня. Так вот, мой вопрос: что бы ты сделал на его месте?
Кага поджал губы и поднял глаза к потолку. Он начал раскачиваться на стопах с пятки на пальцы и обратно, одновременно напевая вполголоса какую-то песню. Я не стал ему мешать, прекрасно понимая, что так гении думают.
Через полминуты Куша замер и снова посмотрел на меня.
— Твоя формулировка вопроса не совсем верна, — мягко заметил он. — Я бы плюнул на всё и ушёл из школы, сдав экзамены экстерном, а потом поступил в вуз, чтобы получить второе высшее, так как первое у меня уже есть — Массачусетский Университет… Но я отвлёкся. Фред, ты не я, в позитивном ключе не я. Я могу изобрести сотню гаджетов, роботов, революционных микросхем и химических соединений, но у меня нет того, что есть у тебя. Извини, если мои комментарии покажутся тебе бестактными; я вовсе не имею целью тебя задеть, поэтому скажу: несмотря на то, что ты иностранец, у тебя прекрасно получается сходиться с другими людьми. Ты обладаешь обаянием и харизмой, и поэтому тебе лучше всего использовать совершенно другой метод, чем тот, к которому прибегнул бы я. Тебе лучше просто поговорить с ней и решить всё миром.
Я потупился и закусил губу. Чисто с логической позиции всё было верно: Куша и вправду за два последних года едва ли перемолвился с кем-то парой слов, и только недавно — под влиянием Аято — ситуация начала меняться. Я же мог наладить контакт с другим человеком и любил это делать, но в данном случае моей противницей выступала та, кто по какой-то причине держал на меня зло.
