========== Глава 36. Лисий коготь. ==========

Меня спасло само провидение: после слов Акане в класс вошла учительница, и я лишь развёл руками: дескать, ты же сама видишь, подруга, что начинается очередной супер-важный урок, так что, умоляю, свали отсюда в свой улей. Ториясу послушно кивнула и не торопясь пошла к двери, спрятав руки за спиной. Я проводил её взглядом и, махнув рукой, прошёл к своему месту. Отстранённо приветствуя учительницу, я думал о том, что сейчас произошло.

С одной стороны, Ториясу состояла в школьном совете, она занималась вопросами клубов, поэтому у неё и вправду могло оказаться дело ко мне, вот хотя бы по поводу закупленной плёнки. С другой же — у меня из головы не выходил тот случай, когда она вошла в кабинет, где я откровенничал с Мегами. Сколько она услышала и увидела? Могло ли это мне повредить?

С глубоким бесшумным вздохом я уселся на своё место и потёр лоб. Только этого мне не хватало: если придётся ещё разбираться с Акане, то тогда мне точно конец.

Я хорошо её знал, ведь мы учились вместе в средней школе. Тогда она была не особо хорошим человеком, но я предпочитал верить, что в каждом есть положительная искра, и если мне удастся раздуть её в верном направлении, то, возможно, всё образуется.

Вот только как это сделать?

Мне не хватало жизненного опыта и знания людей, хотя я сам порой бывал уверен в обратном. Тем не менее, несмотря на выучку дедушки-агента, я часто ошибался в оценке других, так что предсказать реакцию Акане на тот или иной мой поступок не представлялось возможным.

Впрочем, не следовало делать поспешных выводов: существовала вероятность того, что Ториясу хотела переговорить со мной сугубо по деловым темам вроде закупок плёнки или рекламы моего кружка на день открытых дверей. Или она хотела сделать свой фотопортрет. Или, может, осознала, что не смогла устоять против силы моих голубых глаз и решилась признаться в своей светлой любви.

В любом случае, глупо было зацикливаться на этом сейчас; проблемы следовало решать по мере их поступления. Когда Акане выскажет прямо, что именно ей нужно, тогда и буду думать, а сейчас лучше сконцентрироваться на уроке: как иностранец я не мог позволить себе понизить успеваемость, ведь тогда меня бы распяли.

Урок тянулся невыносимо долго, и я едва сдержал вздох облегчения, когда прозвучал сигнал к его окончанию. Небрежно записав домашнее задание, я ринулся прочь из аудитории и, миновав широкую дверь в кабинет директора, буквально влетел в помещение класса «3-1», едва разминувшись с учительницей, выходившей оттуда.

Ториясу сидела за одной из передних парт спиной к тем дверям, через которые проник я, но, когда я опёрся о её стол, на её точёном лице не отразилось ни капли удивления: она явно ждала меня.

— О чём ты хотела поговорить, Акане? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос не звучал обеспокоенно.

Ториясу улыбнулась и положила ладони на парту, словно любуясь ими. Честно говоря, она имела на то основание: руки у неё были красивыми, с длинными ровными пальцами и идеально подстриженными овальными ногтями, покрытыми прозрачным лаком. Я посмотрел сначала на них, потом на лицо Акане, силясь сохранять терпение и спокойствие.

— Вопрос, который я хотела бы обсудить, сугубо конфиденциален, — промолвила она, поправляя заколку с перьями на своих длинных волнистых волосах. — Как насчёт того, чтобы поговорить во время дня рождения Масута?

Я криво улыбнулся и протянул:

— Обсуждать что-то личное в месте, где собралась вся школа? Оригинальная идея, подруга.

Акане мягко подняла уголки губ, отчего её длинные глаза стали ещё уже, и склонила голову набок.

— Вот именно: после уроков в клубе боевых искусств будут присутствовать почти все, — ровно промолвила она. — Никто и не заметит, если мы с тобой выйдем ненадолго.

Я вздохнул и распрямил спину, прекрасно понимая, что мне предстоят ещё несколько уроков мучительного ожидания. Но ничего не поделаешь: в этой ситуации она была боссом.

— Хорошо, подруга, — я кивнул, пряча руки в карманы форменного пиджака и стараясь не показывать, как разочарован и раздосадован. — Тогда поговорим позже.

Ториясу изящно склонила голову. Я резко повернулся и поспешил прочь, стараясь выкинуть из головы и её саму, и эти чёртовы недосказанности.

Куда сподручнее было думать о Сато Кейичи и весьма непростом допросе, который нам предстоял. Мы готовились припереть к стенке настоящего преступника и довольно опасного человека, который один раз уже лишил жизни другого и мог не погнушаться сделать это ещё раз. Но его я не боялся: я считал своим долгом довести до конца то расследование, которое мы начали. Кроме того, Масута и я — мы оба были физически сильными и намного моложе Сато, и если бы он замыслил что-то нехорошее, мы бы остановили его и скрутили.

Но я всё же надеялся, что до этого не дойдёт: мне очень хотелось, чтобы наивный Масута оказался прав, и в Сато внезапно проснулась бы совесть. Но я понимал, что, скорее всего, в яблочко попала именно Кику, и Сато ни за что не станет нам помогать. Скорее всего, вначале он наврёт с три короба и снова попытается оговорить мать Аято… Наверняка мы ничего не узнаем до субботы.

Вернувшись в свою аудиторию, я сел за парту и осмотрелся. Мегами и Масута отсутствовали: первая, скорее всего, ушла в совет, чтобы вплотную заняться подготовкой ко дню открытых дверей, а второй ушёл к себе в клуб — ему нужно было убедиться, что день рождения пройдёт идеально. На парте впереди Амаи Одаяка разложила несколько альбомных листков и просила нашу пышногрудую одноклассницу по фамилии Кокона выбрать один из вариантов меню. Та мялась и не знала, за который браться. У доски беседовали Руто Ока и Хигаку Шин: она что-то говорила, а он периодически хмуро кивал. Через проход от меня Роншаку Мусуме в компании одной из своих подружек смотрела каталог косметики. Кага Куша, что было нетипично для него, не пребывал в своём научном клубе, а сидел на своём месте и с безумной скоростью что-то строчил в блокноте, низко склонившись над партой и высунув кончик языка.

Всё было так обыденно и буднично; кто бы мог подумать, что для кого-то этот обычный вторник мог стать поворотной точкой в жизни?

Мои мрачные думы прервал приход Учимару-сенсея, и, честно говоря, я впервые был так рад его видеть.

Все оставшиеся академические часы я просидел в аудитории, никуда не выходя, и занимался исключительно учёбой. Как только прозвучал звонок с последнего урока, я одним махом собрал вещи и, оставив сумку в классе и прихватив только камеру, помчался на второй этаж.

Будо любили и уважали многие, поэтому много кто из учеников школы решил прийти и поздравить его. Многие приходили и тут же уходили, взяв лишь пирожное или кусочек торта, часть же с радостью принимала радушное приглашение хозяина торжества, и вскоре в помещении клуба боевых искусств стало весьма и весьма тесно. Мне было трудно фотографировать, но всё же я старался запечатлеть наиболее интересные кадры.

Например, как Раи Мина и Мюджи Шан — одна из кружка Масута, вторая — глава музыкального — пели в один микрофон осовремененную «Балладу о луне». Или как Кизана на импровизированной сцене упала на колени и воздела руки к небу; в её глазах стояли настоящие слёзы, не специальные капли. Или как Ямазаки, горделиво приосанившись, прятал катану из фольги в ножны. Или как Мегами искренне и звонко рассмеялась какой-то шутке от Кага. Или как Хигаку Шин с кислой миной что-то втирал Аято.

Кстати, интересно, о чём они говорили…

Я опустил камеру и нахмурился, вспомнив коварные слова Кенчо о том, что у меня скоро появится соперник. Уж не Шина ли имела в виду эта мелкая гадюка?

Осторожно протиснувшись к окну и встав вблизи от Айши и Хигаку, я сделал вид, что мне срочно понадобилось фотографировать вид снаружи, и навострил уши.

— Ты можешь себе это представить? — сварливо протянул Шин, сморщив нос. — И это накануне дня открытых дверей! Она оставила всё на меня и предупредила только сегодня! С чего ей сдалась та старая больница?!