Створка вновь отъехала в сторону, и я в такт её движению широко распахнул глаза: в мою комнату вошла вовсе не Берума.

Это была Сато Кику.

— Что ж, беседуйте, — весело бросила мама, прикрывая дверь за моей гостьей.

И в комнате тут же воцарилась мёртвая тишина.

Сато выглядела очень буднично в своих джинсах и просторной клетчатой рубашке. Проникавшее через окно солнце запутывалось лучами в её чёрных волосах, придавая им сияние, отливавшее красновато-рыжим из-за хны. На губах играла обычная для неё любезная улыбка, а пальцы были сплетены впереди в типичной позе скромницы.

— Э-э-э… — запоздало вспомнив о правилах приличия, я указал ей на компьютерное кресло. — Прошу.

— Благодарю, — Кику подошла к креслу и медленно опустилась в него, осматриваясь вокруг. — А у тебя довольно уютно. Мне нравятся комнаты, которые отражают индивидуальность их хозяев.

Бросив краткое «спасибо», я сел на стул неподалёку, и Сато крутанулась в кресле так, чтобы повернуться лицом ко мне. Она наклонилась вперёд, и её улыбка стала ещё менее искренней. Я никогда раньше не замечал этого, но её лицо напоминало восковую маску: оно не выражало абсолютно никаких эмоций. Жили на нём лишь глаза, но заметить это за сильными стёклами очков в стильной красной оправе было сложно.

— Тебе, наверное, интересно, зачем я пришла, Джонс-сан, — вкрадчиво вымолвила она.

— Просто Фред, — махнул рукой я. — И, да, ты права, Кику: я бы не отказался узнать, зачем понадобился тебе.

Она поджала губы и, сложив руки на животе, откинулась на спинку кресла. Её пальцы сильно контрастировали с остальной внешностью: длинные, сильные, почти как мужские, с чуть расплющенными подушечками, как у пианиста. Пожалуй, такие ладони могли и убить, если что.

— Долгой преамбулы не будет, — вновь заговорила она. — Я знаю, ты предпочитаешь прямоту и честность; я и сама сторонница такой политики. Так что сразу к делу, Фред: я знаю, что недавно ты виделся с Сато Кейичи, и мне нужно знать подробности этой встречи.

Я изумлённо поднял брови и медленно проговорил:

— Мне казалось, ты порвала всяческие связи с отцом.

— Верно, — кивнула Кику, барабаня пальцами левой руки по тыльной стороне правой. — Но мне всё же хотелось бы выяснить о нём всё, ведь кровь, как тебе известно, гуще воды.

— Что ж, — пожал плечами я, — не вижу причин, почему бы не рассказать тебе. Сайко Юкина встретила меня у школы, пригласила к себе в машину, и там на месте водителя сидел твой отец. Они вдвоём пытались убедить меня, что убийство Такада Ёрико совершила именно Айши Рёба. У них не получилось, я ушёл, и затем…

Я осёкся. Мне совершенно не хотелось рассказывать Кику о разговоре, который я подслушал в доме Дзинкури, ведь это могло причинить ей боль. Лучше пощадить её чувства и не распространяться на эту тему.

— И затем? — Сато выжидательно склонила голову набок; её тонкие губы всё ещё изгибались в стандартной для японцев улыбке.

— Это всё, — кивнул я. — Больше я твоего отца не видел.

Формально это была правда: я лишь слышал голос Кейичи, а его лицо было скрыто от меня. Но этот ответ явно не удовлетворил Кику: она сморщила нос и покачала головой со словами:

— Я думала, мы ведём расследование вместе, Фред.

— Конечно, — я предпринял попытку улыбнуться. — Ты, я, Аято, Будо, Мегами — вот по-настоящему звёздная команда детективов. Думаю, мы даже круче, чем мой полный тёзка и его отряд из «Скуби-Ду».

— Вот именно, — Кику выпрямилась в кресле. — А партнёры по расследованию должны быть честны друг с другом. Я не могу провести взлом компьютерных баз данных, если не знаю, где искать.

Я присвистнул от неожиданности, воскликнув:

— Так ты хакер?!

— Вроде того, — Сато неопределённо махнула рукой. — Самоучка, поэтому предлагать свои услуги официально не всегда выходит. Но мы отвлеклись, Фред; ты явно рассказал мне далеко не всё, что знаешь.

И тут я решил: довольно! Притворство и скрытность были противны моему характеру, да и к чему? Эта девица явно не из хрупких созданий, хлопавшихся в обморок при виде мыши; она сможет выдержать ту информацию, что я собирался на неё обрушить. Я решил не говорить ей лишь об одном: что Берума — её единокровная сестра. Остальное же выложил как на духу: и про сеанс у Руто Тоширо, и про беседу в машине с Роншаку Чичиэ, и про поездку в дом Дзинкури, и про подслушанный там разговор.

Всё это время Кику внимательно меня слушала и не перебивала, уставившись в пол. Она казалась расслабленной, но я почти физически ощущал волны напряжения, исходившие от неё: ей явно было неприятно слушать про Кейичи. Когда я закончил рассказ, Сато медленно подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза.

— В те времена компьютеры были распространены не так широко, — тихо вымолвила она. — Поэтому я не смогла отследить, куда он пропадал. И даже в девяностые, когда постепенно компьютеризация начала достигать даже нашей провинции, мне это не удалось. Оказывается, он путался с Дзинкури Акико…

Кику закусила губу и посмотрела в сторону. Я ничего не говорил, внезапно решив, что пол в моей комнате представлял собой весьма интересное зрелище.

— А дочь Дзинкури Акико, — вдруг снова заговорила Кику, — она ведь в твоём клубе, так? Дзинкури Берума, которая…

И тут она прервалась, с шумом втянув в себя воздух. Я в ужасе уставился на неё, молясь, чтобы она не сделала никаких предположений. Но Сато, со своей хорошо развитой логикой, смогла сделать тот самый роковой вывод. Посмотрев на меня, она едва слышно прошептала:

— Берума ведь не может быть его дочерью… Не может…

Я постарался пожать плечами и придать своему лицу бесстрастное выражение, но не смог: видимо, мои мимические мышцы не были предназначены для этого. В любом случае, Кику прочитала на моём лице всё, что хотела знать, и это её ожидаемо потрясло: она опустила голову и резко выдохнула.

Закусив губы чуть ли не до крови, я порывисто встал и тут же замер: первым моим порывом было утешить её, чтобы хоть как-то облегчить боль, которую она наверняка испытывала. Если бы она была американкой — нет вопросов, я бы подошёл и погладил её по спине, мы бы обнялись, и она бы облегчила душу, рассказав обо всём, что испытывала. Но японцы — это совершенно другой мир. Их нельзя трогать, если на то нет особой необходимости. Ты не можешь просто приобнять кого-то в знак поддержки, пожать другу руку, по-приятельски хлопнуть по плечу. Тут эти жесты будут восприняты как фамильярность, и вместо утешения и успокоения я мог принести человеку отрицательные эмоции. А я это не хотел.

Пока я мучился сомнениями, Сато успела совладать с собой. Она встала с кресла и посмотрела мне прямо в глаза. Её взгляд был прям и твёрд, как алмаз, и ни единого следа слёз — видимо, Кику не имела привычки плакать.

— Спасибо за всё, Фред, — чётко вымолвила она. — Мне было необходимо это узнать, и теперь, когда я владею этой информацией, помочь тебе в расследовании мне станет легче. Обращайся, если понадобятся услуги программиста; я хороший специалист в этой области, пусть и без диплома.

И, поклонившись мне на прощание, она вышла из комнаты.

Я некоторое время тупо стоял, уставившись на дверь, а потом, вспомнив о хороших манерах, сорвался прочь: нужно было проводить гостью до двери. К сожалению, Сато уже успела сама найти выход: я уже не застал её в прихожей.

Понуро вернувшись в комнату, я рухнул на кресло, которое несколькими минутами ранее занимала Кику. Я и представить себе не мог, что творилось в душе у бедняжки: она и так прошла через многое, и теперь непутёвый папаша продолжал портить ей кровь, пусть и издалека. Оставалось надеяться, что она не наделает глупостей. Конечно, Сато была сильной духовно — я чувствовал это, — но в менталитете японцев была заложена эта глупая установка кончать с собой чуть что.

Нужно будет обязательно поговорить с ней в понедельник и настоять на том, чтобы она обратилась к школьному психологу. Эти проблемы, которые гнездились в детстве, решались медленно и с большим трудом, но всё же за них стоило взяться, причём именно с помощью профессионала.