Ранки начали саднить; видимо, адреналиновая волна спала, и чувствительность кожных покровов вернулась. Я не стал рассматривать свои ступни, решив дотерпеть до дома: там всё равно была разве что пара пустяковых царапин.

Надев кеды и набросив лямки сумки на плечо, я медленно побрёл налево. Узкая, но протоптанная тропка то прихотливо петляла между редкими деревьями, то льнула чуть ли не вплотную к полю, но в итоге, обогнув посевы, подвела меня к заасфальтированному пути — тому самому, который вёл на волю из этого царства злаковых.

Я быстро поспешил вперёд, одновременно вытащив из сумки телефон и проверяя расписание автобуса. Как оказалось, везение мне изменило: нужный мне только что уехал, а следующего необходимо было ждать полчаса.

Но я решил не роптать на судьбу и, дойдя до остановочного павильона, сел на скамью. Я находился в гордом одиночестве; вокруг не было ни души. Видимо, работяги с полей уже разошлись по домам.

И мне тоже пора.

Внезапно я ощутил огромную усталость: весь этот длинный день навалился на меня, как гигантский мешок с камнями. Мне вдруг сильно захотелось оказаться в своей комнате, растянуться на матраце, который я, в пику традициям, никогда не сворачивал, уставиться на плакат со «Зверобоем» и плыть по течению. Это расследование в моральном плане оказалось намного тяжелее, чем я предполагал, и теперь мне становилось понятно, для чего будущих агентов ФБР тренировали так безбожно: для такой работы необходима огромная выдержка и практически нечеловеческая выносливость.

Но всё это проявляется постепенно. Да, сейчас я устал; ну и что с того? В конце концов, это бывало со всеми. Завтра я соберусь с новыми силами, созвонюсь со своими помощниками (кроме Мегами, которая должна была задержаться на Кюсю до утра понедельника), продумаю план и начну охотиться на убийцу.

И пусть он только попробует хоть пальцем тронуть кого-либо из семьи Айши.

Именно такие мысли роились у меня в голове, когда я вошёл в салон долгожданного автобуса, который повёз меня в родные пенаты.

========== Глава 28. Дочери, сыновья. ==========

— Фред!

Я резко открыл глаза и сел на матраце. Мне снился прекрасный сон — как Айши Аято кормил меня картошкой-фри и каждый ломтик сопровождал фразой: «Я люблю тебя». Он как раз подносил очередной кусочек к моим губам, когда эти сладкие грёзы так бесцеремонно прервали.

Осмотревшись, я увидел мать, стоявшую посреди комнаты с самым решительный выражением лица, на которое она только была способна.

— Сынок, ты собрался проваляться в кровати до понедельника? — иронично поинтересовалась она. — Сейчас два часа дня, и папа всерьёз подумывает играть в бейсбол без тебя.

— Это не бейсбол, ма, — скрипучим голосом отозвался я, с неохотой откидывая одеяло. — Это кэтчбол — он кидает мяч, я ловлю его перчаткой.

— Мне плевать, как это называется, Фредерик Роберт Джонс, — мама скрестила руки на груди. — Немедленно вставай.

— Сэр, есть, сэр, — хихикнул я, неловко понимаясь с пола и ойкая от боли в израненных ступнях. — Чёрт, забыл их обработать…

Мать подозрительно сощурилась.

— Что у тебя с ногами? — резко спросила она.

— Бегал вчера и поранился, — стараясь говорить как можно спокойнее, я поднял ногу и осмотрел ступню.

Ничего страшного — только несколько мелких порезов. Правда, они сильно болели, но я знал: стоило только их обработать, и всё придёт в норму.

— Бегал? — мама вопросительно подняла брови. — Где? По осколкам стекла или свалке металлолома?

— Это долгая история, — я опустил ногу на пол и поморщился: каждая царапина словно горела.

Мать внимательно посмотрела на меня и покачала головой.

— Я знаю, что ты человек сознательный, Фред, — тихо проговорила она. — И я тебе доверяю, но мне бы хотелось, чтобы это было взаимно. Так что когда ты будешь готов, просто подойди ко мне и смело поделись всем: знай, я всегда на твоей стороне.

Улыбнувшись, я с трудом сдержал вздох умиления: всё-таки моя семья — самая лучшая, и они искренне старались помочь. Я знал, что меня примут в любом случае, но пока был не готов делиться тем, что влюбился в парня, потому что наверняка родители в один голос стали бы утверждать, что это всего лишь фаза. По ощущениям же это было не так.

«Фаза» — это когда в детской творческой группе ещё в Вашингтоне я «женился» на девчонке по имени Эллис, и мы постоянно ходили, держась за руки. «Фаза» — это мокрые и неумелые поцелуи с Хейди Николс на каникулах в Мичигане. «Фаза» — это Стеф Квон и её «девочки», наконец.

То, что я ощущал к Айши, было куда глубже, куда глобальнее, куда существеннее, и дело заключалось не только в бунте гормонов молодого тела и желании поэкспериментировать. Нет, сэр, тут всё происходило по-другому: мне было жизненно важно, чтобы он был счастлив, чтобы он улыбался, чтобы у него в душе царила гармония. Да, физически меня влекло к нему, влекло с такой силой, что порой мне даже становилось страшно, но на первый план выходило стремление не к сексуальной близости, а к духовной.

Но сначала я хотел окончательно разобраться в себе, а уже потом выходить на откровенный разговор с родителями, поэтому, сделав шаг вперёд и обняв мать, быстро проговорил:

— Всё в порядке, ма, уверяю тебя: тебе не о чем беспокоиться.

— Хорошо, если так, — мама потрепала меня по волосам. — Но знай: мы всегда рядом.

Отстранившись и погладив меня по щеке, мать вышла из комнаты. Я же, резко выдохнув и потянувшись, начал озираться в поисках полотенца. Вчера, быстро приняв душ, я небрежно забросил его в угол комнаты и тут же рухнул на матрац, отрубившись полностью. Сегодня же мне пришлось сполна расплатиться за неаккуратность: полотенце, сырым комом лежавшее на полу, не успело высохнуть и теперь довольно неприятно отдавало тряпкой.

Но эта мелочь не могла выбить меня из колеи или заставить отступиться от принципов природного оптимизма, который, судя по гороскопам, был свойственен Львам.

Придя к этому выводу, я довольно хмыкнул и скользнул в ванную. После омовения и обработки израненных ступней я вытерся пижамой и забросил как её, так и полотенце в стиральную машину, щедро сыпанул стирального порошка, от души налил кондиционера для белья и запустил цикл.

Облачившись в махровый купальный халат, я скользнул обратно в комнату и быстро переоделся. Планов на сегодня у меня не было, но я твёрдо решил, что займусь делом Такада, а уж каким именно образом — подумаю на досуге.

Я как раз проводил расчёской по волосам и думал, к кому обращусь, когда раздался стук в дверь, и мама, не дождавшись ответа, отодвинула створку в сторону и вошла в комнату.

— К тебе пришла подруга, — вымолвила она, шаловливо подмигнув. — И кто бы мог подумать, что дети так быстро растут…

— Мэм, жениться я пока точно не собираюсь, — в тон ей произнёс я, откладывая расчёску и одёргивая чуть задравшуюся тёмную футболку. — Что за подруга?

— Понятия не имею, — пожала плечами мать, заправляя светлую прядь за ухо. — Какая-то девочка в очках.

«Берума!» — подумал я. Чёрт побери, это плохо. Скорее всего, её мать или Сато, пусть у них не получилось меня догнать, всё же заметили белую кожу и светлые волосы. А в этом чёртовом городе представителей европеоидной расы не так много, чтобы у них был выбор, вот они и сложили два и два, придя к единственно возможному выводу.

Что ж, раз меня поймали на горячем, оставалось только хранить лицо и по стараться максимально щадяще объяснить Беруме, что именно я забыл у неё дома, да ещё и в её отсутствие.

— Так что? — мама сложила руки на груди. — Пригласить её сюда?

— Валяй, — я усмехнулся. — Мне уже самому интересно, что это за оказия.

Мать подмигнула мне, вышла за дверь и через несколько секунд до меня донёсся её звучный голос: «Проходи, милая, и не обращай внимания на бардак в его комнате — так наш сын самовыражается».

Я пригладил волосы рукой и повернулся в сторону входа, пытаясь на ходу сочинить причину, по которой я подслушивал у дверей дома Дзинкури, а потом умчался в лес, даже не потрудившись дать объяснения.