Аято отпер дверь и распахнул её передо мной. Я как гость зашёл в квартиру первым и быстро, как мог, сбросил ботинки.

— Я дома! — выкрикнул Аято, проходя за мной и закрывая дверь.

— Добро пожаловать! — из одного из помещений вышла женщина в спортивном костюме и фартуке поверх него. — О, я вижу, ты привёл гостя, сынок! Проходи и положи сумку тут; я сейчас расчищу для тебя место.

Я поклонился, покорно оставил школьную сумку и камеру в прихожей и чопорно представился:

— Фред Джонс.

— Айши Рёба, — женщина широко улыбнулась. — Ну же, иди мыть руки, Фред: по виду вы с Аято явно голодны.

Я не смог удержаться от ответной улыбки: эта дама просто излучала очарование. Она не походила на прочих японок, напоминавших сушёные селёдки: Айши Рёба была настоящей женщиной с округлой и видной фигурой, сияющими глазами и бьющей через край жизненной энергией. Её нельзя было назвать красавицей, но в ней заключалось что-то безумно привлекательное. Такой особе не нужно было никого убивать, чтобы привлечь к себе жениха: он бы и сам с радостью побежал к ней.

Аято проводил меня в ванную, предупредительно достал чистое полотенце и спокойно ждал, когда я закончу свои гигиенические процедуры. Он в чём-то походил на мать, но был начисто лишён её живости и обаяния. Что ж, ничего страшного: природа и без этого щедро одарила его.

Айши Рёба пригласила нас к столу, не став даже слушать моих вялых потуг вежливо отказаться. Она подала карри — блюдо, которое японцы почему-то трепетно любили. Отец Аято — Накаяма или, вернее, Айши Дайске — как раз вернулся с работы. Я представился ему, он вяло улыбнулся и проговорил: «Очень приятно».

Этот человек — худощавый, немного сутулый, с красивым, но несколько безвольным лицом и тщательно причёсанными на косой пробор густыми волосами — являл странный контраст со своей активной супругой. Он был молчалив, довольно вял, говорил только тогда, когда к нему обращались, и вёл себя очень скромно даже в собственном доме. Всматриваясь в его лицо, я понял, в кого в основном пошёл Аято: он унаследовал эти правильные черты. Но во внешности младшего Айши имелось то, чего его отец был лишён начисто, — железная воля.

— Итак, Фред, — Рёба, присев за стол последней, чуть наклонилась ко мне. — Насколько я помню по рассказам Аято, ты учишься на класс старше.

— Совершенно верно, Айши-сан, — я склонил голову. — В классе «3-2».

— Вот как, — мать Аято улыбнулась. — Наверное, это непросто: готовиться к поступлению в университет и одновременно возглавлять клуб.

— На самом деле, это куда лучше, чем ничего не делать, — я поднял уголки губ и втянул в себя воздух, наслаждаясь невероятным ароматом домашнего карри. — Но, думаю, у вас вообще нет с этим проблем: ваш сын ведь лучший ученик школы, его с удовольствием примет любой университет.

После этих моих слов отец Аято впервые проявил какие-либо эмоции с момента нашей встречи: он с гордостью посмотрел на своего отпрыска и приосанился.

В продолжение обеда мы вели весьма любезную беседу. Мать Аято оказалась прекрасной хозяйкой: она умудрилась весьма естественно создать лёгкую и непринуждённую атмосферу. После трапезы Аято поднялся первым и проговорил:

— Мама, Фред хотел поговорить с тобой. Я пока помою посуду; надеюсь, я вам не помешаю.

— Спасибо, сынок, — Айши Рёба улыбнулась и пододвинула свой стул поближе ко мне. — Итак, о чём ты хотел пообщаться?

Я огляделся. Аято ловко собирал тарелки со стола, а его отец, отблагодарив за еду, куда-то ретировался. Иными словами, мне ничего не мешало начать откровенный разговор.

Всегда считая себя человеком решительным, я и на этот раз не изменил себе, с места в карьер выдав:

— Мне бы хотелось обсудить дело об убийстве Такада Ёрико.

========== Глава 13. Презренный и презираемый. ==========

На долю секунды улыбка сошла с лица Айши Рёбы. Её брови поднялись, а глаза расширились: она явно не ожидала, что я подниму эту тему.

Я же молча ждал, изредка посматривая на стоявшего к нам спиной Аято: он мыл посуду в раковине, и каждое его движение было точным и чётким, как будто он действовал по заданной программе, как робот-андроид.

— Честно говоря, я и представить себе не могла, что ты захочешь поговорить именно об этом, Фред, — вымолвила мать Аято, серьёзно склонив голову. — Я могу спросить, почему ты этим заинтересовался?

Я посмотрел ей прямо в глаза. Что ж, раз уж я пришёл за откровенностью, стоило начать с себя и самому быть абсолютно искренним. Поэтому, отринув заранее придуманную легенду о проекте для клуба фотографии, я честно произнёс:

— Мне показалась несправедливой вся эта ситуация: девочку убили, а виновника так и не нашли. Мой дедушка — бывший спецагент ФБР, я многому у него научился и решил, что смогу расследовать то убийство.

Айши Рёба опустила глаза и с минуту молча размышляла. Потом, придя к какому-то выводу, она выпрямила спину и улыбнулась — не так лучезарно, как раньше, а чуть с грустью.

— Это очень благородно, Фред, — вымолвила она. — Честно говоря, мне тоже не даёт покоя эта история. Не знаю, в курсе ли ты, но один журналист додумался до того, чтобы обвинить в смерти Ёрико меня.

— Да, я знаю об этом, — кивнул я, сложив руки на коленях. — какой-то откровеннейший абсурд… И как такое дело вообще дошло до суда?

— Пресса тогда была всемогуща, — пожала плечами мать Аято. — В то время не было интернета, и мы все читали газеты. Местная «Аса но рингу» пользовалась особой популярностью: она выходила каждый день, и весь её тираж исправно раскупали. Мнение, которое выражалось на страницах этой газеты, становилось всеобщим мнением, поэтому, когда этот Сато… Но, впрочем, я забегаю вперёд.

Аято, закончив с мытьём и тщательно вытерев посуду, обошёл стол и, выдвинув стул рядом со своей матерью, сел на него.

— Да, сынок, — Айши Рёба повернулась и с нежностью посмотрела на него. — Думаю, тебе тоже стоит узнать поподробнее про эту жуткую и трагичную историю.

Она откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Я пристально смотрел на неё, ожидая, что же будет дальше, и чуть не вздрогнул от неожиданности, когда она снова начала говорить:

— Ёрико была довольно милой и застенчивой, приятной в общении и просто хорошей девочкой. В плане учёбы она звёзд c неба не хватала, но успевала сносно; учителя её не ругали. Ёрико состояла в редакции школьной газеты — она вступила туда из-за того, что происходила из семьи потомственных журналистов, но не особо интересовалась этим. Куда больше её влекло садоводство, но её мать — главный редактор газеты «Аймасэн» — настаивала на том, чтобы дочь продолжила её дело, и Ёрико послушно сделала так, как ей сказали.

Мы с ней не были подругами, но неплохо ладили. Помню, я несколько раз помогала ей с физикой и черчением — эти предметы шли у меня хорошо, в отличие от неё.

Теперь, когда я вспоминаю всё это, то понимаю: ситуация начала портиться с недели открытых уроков — специального мероприятия, когда к нам приходили люди различных профессий и рассказывали о своём жизненном выборе. Тогда я впервые увидела Сато Кейичи.

Тогда он был совсем молод и хорош собой, умел произвести впечатление и знал об этом. Он рассказывал нам о газете так увлекательно, что вдохновил многих, но не меня: я уже давно решила стать инженером.

Однако самого Сато это почему-то не устроило: он с самого начала принялся уделять мне особое внимание, задавать вопросы лично мне, явно давать авансы и пытаться флиртовать. Меня это совершенно не устраивало: у меня уже имелся человек, которого я любила. Я пыталась ненавязчиво дать понять Сато, что ему не стоит так себя вести, старалась отшучиваться или переводить общую беседу в классе на другие темы, но ничего не помогало: в течение всей недели Сато просто прохода мне не давал, а в субботу — последний день фестиваля профессий — пригласил меня на свидание. Я решительно отказалась, напомнив ему про кольцо у него на пальце. Он заявил, что это ерунда, и если его жена — единственная причина, по которой я не поддаюсь, то мне стоит забыть об этом. Я ещё раз отказала ему, и он не очень хорошо это воспринял: начал кричать на меня, что я сама не понимаю, как мне повезло… Надо сказать, тогда у меня не было никакого жизненного опыта, и я, растерявшись, просто убежала прочь. А он бросил мне вслед: «Ты ещё пожалеешь об этом, Айши Рёба!».