Младший Сайко хмыкнул и, прижав одну руку к груди, а вторую отставив в сторону, комично поклонился нам на мушкетёрский манер.
— Господа Тупой и Янки, — вымолвил он, сложив ладони в молитвенном жесте, — я просто не помню себя от восторга из-за встречи с вами! Можно автограф?
Мегами покраснела и потупилась. Масута грозно сдвинул брови у переносицы и укоризненно помотал головой. Я же, верный прозвищу «Янки», данному мне этим мелким тощим таракашкой, привык не рефлексировать, а действовать, поэтому быстро подошёл к нему, порывисто схватил за тонкое запястье и, слегка выкрутив, поволок к двери. Кенчо даже не успел испугаться: всё было проделано в одно мгновение. Толкнув створку ногой, я поддал этому мелкому негодяю разгон со словами: «Получи мой автограф!». Он со сдавленным полуписком-полустоном впечатался в противоположную стену и неловко осел на пол.
— Вот тебе один бесплатный урок от старшего товарища, ничтожество, — с нежностью в голосе произнёс я, отряхивая ладони одну о другую. — Не обижай сестру, не унижай её, тогда и не будет таких автографов. Понятно?
Не дожидаясь его ответа, я плотно закрыл дверь и вернулся к друзьям. Ни Мегами, ни Масута ничего не сказали, верные этой дурацкой японской традиции не замечать того, в реакции на что они не уверены.
Мы посмотрели несколько милых мини-фильмов, которые сняла Мегами, поболтали за огромным чаном картошки-фри, обсудили подарки для Куши, а потом разошлись.
Мы с Масута отправились домой и медленно шли вдоль солнечной дороги и переговаривались о разных мелочах. Мой дорогой друг пока отдыхал от соревнований, но это вовсе не означало, что он прекратил тренировки или хотя бы снизил свою активность. Напротив, он со своими подопечными из клуба боевых искусств начал практиковать бои с тенью на свежем воздухе: они всем коллективом уходили в традиционный садик, который был разбит напротив пристройки с печью, и до вечера отрабатывали удары.
— Нет ничего лучше физической активности вне помещения, — Масута несколько раз кивнул в такт своим словам. — Воздухообмен идёт интенсивнее, не говоря уже о вентиляции лёгких и испарениях вредных веществ с кожи. Асу Рито тоже со мной согласна — она собирает своих каждое утро, чтобы пробежаться перед занятиями. Это бодрит и укрепляет иммунитет, но лично мне кажется, что для только что очнувшегося ото сна организма это большой стресс.
— Думаю, это зависит от предпочтений каждого, — пожал плечами я, пиная мелкий камушек, одиноко лежавший на ровном асфальте. — Кто-то наиболее активен утром, кто-то — днём. А есть и такие, как Асу Рито, которые активны двадцать четыре часа в сутки.
— Это верно, — Масута усмехнулся. — Она молодец, даже её тётя это отмечает.
— Её тётя? — я вопросительно посмотрел на друга. — А, точно. Киоши Тайсо-сенсей.
— Да, — кивнул Масута. — Думаю, Асу ждёт блестящее спортивное будущее.
— Скорее всего, — согласился я. — А вот с личной жизнью плоховато. С того скандала между ней и Ямада Таро ничего не изменилось, так?
Будо помотал головой; между бровей у него залегли складки.
— До сих пор не могу этого понять, — медленно проговорил он, останавливаясь у светофора. — Асу довольно сильно задела Ямада, оскорбив и обидев его сестру… Вряд ли они когда-либо помирятся, ведь Таро до сих пор даже не разговаривает с ней. Да и вообще, все возлюбленные покинули его одна за другой; может, на нём какое-то проклятие?
========== Глава 23. Проклятие. ==========
Слова Масута заставили меня замереть прямо посреди дороги, и, если бы он не взял меня за локоть, я бы рисковал попасть под колёса проезжающих автомобилей.
Эта его фраза меня взбудоражила. Нет, я, конечно, успел заметить определённую закономерность, но, когда подобное произносит другой человек, эта информация осознаётся по-новому.
Осана Наджими, Руто Ока, Мида Рана, Асу Рито, Амаи Одаяка, Муджа Кина… Действительно, все эти дамы испытывали чувства по отношению к Ямада Таро.
И что произошло? Они все покинули его — немного по-разному, но всё же так оно и было.
Осана Наджими увлеклась другим, и они начали встречаться. Ока погибла при падении в результате несчастного случая. Мида Рана готовилась выйти замуж за нашего невзрачного библиотекаря. Асу Рито оттолкнула Таро от себя своими поступками, которые были совершенно ей не свойственны. Амаи… Амаи была отравлена. А Муджа Кина — самый недавний роман Ямада — вдруг резко оборвала их связь, ничего не объяснив, и случилось это после счастливого спасения её жизни на экскурсии.
Я опустил голову, стараясь внимать тому, что говорил Масута, но не мог: вопреки моей собственной воле мне в голову лезли совершенно ненужные мысли.
Аято пришла в голову идея свести Осана и Таниши.
Коки Рюсей начал разговоры о больнице с привидениями, и совсем незадолго до этого я подслушал их разговор с Аято в туалете. Ока решилась на эксперимент в основном из-за свидетельства Коки.
Библиотекарь Оэ был весьма дружен с Аято — я однажды видел, как наш лучший ученик помогал расставлять ему книги по категориям. Аято, пользуясь полным доверием Оэ, вполне мог свести его и Мида.
Асу написала не особо приятный текст лекции. Эти опусы проходили проверку в школьном совете, и Аято в теории мог его видеть и даже подменить.
Что же касалось Муджа…
Я наморщил лоб, вспоминая порядок вчерашних событий. Сначала закашлялась эта первоклассница, потом Сато побежала искать медсестру, затем раздался крик, я бросился по узкому выступу за скалу и застал лишь самый конец этой драмы. Аято всё это время был вне поля моего зрения, и я не знал, куда он подевался, но он уже был за скалой тогда, когда Кику позвала Муджа.
Где он был? Отправился следить за Таро и Киной, а потом…
А что потом? Столкнул Муджа, а потом её же и спас? Очень вряд ли, ведь там присутствовали и Таро, и Кику; он же не мог на их глазах швырнуть Кину с обрыва!
Значит, вся эта чушь, которая полезла мне в голову, несущественна, и мне нужно как можно быстрее об этом забыть.
Я усмехнулся и тут же подобрался, украдкой глянув на Масута, но мой дорогой друг даже не заметил эту оплошность, продолжая вдохновенно вещать про прекрасное додзё в Киото. Я же, угукнув в одну из пауз его восторженных речей, снова принялся размышлять об Аято и сложившейся ситуации.
Надо же, чересчур хорошо развитая собственная фантазия чуть не привела меня в тупик, заставив подозревать собственного любимого человека. Я чуть было не выставил его коварным убийцей и психопатичным маньяком — это его-то, самого великодушного и сочувствующего человека на земле!
Наверное, мне стоит поменьше увлекаться всей этой детективной чепухой и серьёзно задуматься о собственном будущем.
Интересно, в японские школы полиции принимают иностранцев?..
Тряхнув головой, я повернулся к Масута: самое время было вспомнить о манерах и послушать, что же мой дорогой друг хотел мне сказать.
Домой я вернулся в прекрасном настроении, хотя трагедия с Амаи время от времени тревожила мою душу. Зато родители уделяли мне больше внимания, чем когда бы то ни было, и мы добили старину Джерри Даррелла под два литра колы и четыре гавайских пиццы с дополнительным сыром.
А потом малыш Фредди отправился на боковую, и ему приснилась его свадьба с Аято — со смокингами, цветочной аркой, кольцами и длиннющим белым лимузином с красивой надписью «Молодожёны» на заднем бампере и дюжиной разноцветных воздушных шариков.
***
В среду вернулась старая добрая Секине-сенсей, и школьная жизнь пошла по накатанной. Мы писали пробные тесты и контрольные, беседовали друг с другом, занимались в клубах — словом, вели безыскусную жизнь старших школьников — ту самую, которую так любит романтизировать кинематограф.
Мысли об Амаи и её ужасной гибели всё ещё посещали меня, но уже не так часто. Жуткие картины слегка потускнели в моей памяти, и рана постепенно затягивалась. Я планировал как-нибудь зайти в христианскую церковь и помолиться за душу моей одноклассницы, чтобы ей было легко на небесах, а также очистить свою собственную душу.
