Акане вздохнула ещё раз и поёжилась, словно ей стало холодно.
— Что-то в этом роде я и ожидала, — тихо проговорила она. — Извини, что побеспокоила.
Она тихо развернулась и вышла, оставив меня одного. Как только дверь за ней закрылась, я обошёл стол и бессильно опустился на сиденье стула. Меня обуяли сомнения: не слишком ли резко я с ней обошёлся? Ведь ей и вправду пришлось нелегко, особенно недавно, когда её афера провалилась. Исключение из школьного совета, особенно в выпускной год — это катастрофа, даже несмотря на то, что всё было обставлено как её собственное решение.
С другой стороны, она осознанно пошла на мошенничество и получила за это весьма суровое наказание. Ей ещё повезло, что дело получилось замять до того, как об этом бы узнали, и полицию не привлекли. Сумку смогли вернуть, выручить деньги назад, и экскурсия была спасена: Аято утряс все вопросы, и поездку назначили на двадцать шестое мая. Если бы ему это не удалось, Ториясу не смогла избежать позора, потому что неминуемо посыпались бы вопросы.
Иными словами, она ещё легко отделалась.
Конечно, каждый искал себе местечко потеплее, и Акане просто хотела как можно скорее устроиться в какой-нибудь кружок, чтобы это попало в её выпускной табель, но мне всё равно становилось непонятно, почему она выбрала именно мой. Да, Берума её подруга, но никто и ничто не мешало им общаться даже при условии членства в разных клубах.
Через минуту дверь распахнулась, и все мои ребята вошли в помещение кружка, весело болтая о чём-то. Берума выглядела расслабленной и даже улыбалась; она ни словом не обмолвилась о той ситуации с Акане, чем я был безумно рад: Берума только-только начала отходить от ужасного происшествия в её жизни, и это хрупкое равновесие было легко нарушить. И я явно не хотел становиться тем, кто бы, пусть и нечаянно, расстроил бы её ещё больше.
Мы провели весьма продуктивный день и распрощались друг с другом в полшестого вечера. Я направился в торговый центр, так как мне срочно понадобились карандаши, и я, боже упаси, вовсе не планировал «случайно» встретиться там с Аято. Карандаши я успешно купил, потом побродил по широким светлым коридорам Шисута-Молла, но так никого и не обнаружил, если не считать Сома Рику и его дружка-второклассника, которые сидели в кофейне и о чём-то с интересом разговаривали.
Слегка разочарованный, я пошёл домой, надеясь, что завтрашний день окажется куда более интересным и плодотворным в плане общения с Аято.
***
Суеверие — это странная штука. Некоторые говорят, что оно наше наследие от полудиких предков, веривших в то, что всё вокруг имеет душу. Зачастую даже самые умные и развитые из наших современников страдали этим, и я сам был свидетелем разговора между двумя учителями, в котором одна из них упоминала, что нельзя дарить свечи, так как это плохая примета — к несчастью.
Все эти предубеждения разнились в зависимости от страны рождения и воспитания каждого. Например, тут, в Японии, боялись числа «четыре» и рваных сандалий, а у нас, в мире белых людей, — чёрных кошек и «тринадцати».
Потому день тринадцатого мая, выпавший на вторник, здесь, на востоке, никого ничуть не смущал: всё было как обычно и без приключений.
День прошёл абсолютно ровно: никаких сколько-нибудь выдающихся или запоминающихся событий. Работа школьных клубов, наконец, вошла в проторенную колею после фестиваля и каникул: все праздничные декорации были разобраны и аккуратно разложены в кладовых или в помещениях кружков, и тут не обошлось без помощи Аято и его маниакальной страсти к чистоте и порядку. Он обладал настоящим талантом к систематизации и оборудовал кладовые открытыми стеллажами и прозрачными контейнерами — так каждый, кто заходил туда, прекрасно знал, что где искать.
Газонная травка, украшавшая школьные угодья, вновь поднялась и зазеленела, а клуб садоводов наконец-то восстановил количество своих цветов.
В общем, рутина вновь вернулась под крышу Старшей Школы Академи, и я бы не сказал, что это было так уж плохо.
Акане сегодня не заходила в наш клуб. За весь день я видел её только однажды — когда она стояла у аудитории класса «2-2» и о чём-то беседовала с Берумой. Ни та, ни другая больше не пытались заговорить со мной насчёт просьбы о членстве в клубе фотографии.
Сегодня был день рождения отца Аято, поэтому мой любимый человек сразу же после уроков поспешил домой, обещав передать Айши Дайске мои поздравления.
А вскоре я и сам последовал за ним, потому что дел у моего кружка пока не предвиделось. Вскоре я планировал совещание по поводу того, как будем документировать экскурсию в конце месяца, но пока об этом можно было не беспокоиться.
Скучный день для меня окончился таким же скучным вечером дома, который, правда, сменился куда более интересным сном с участием Аято.
И потому в среду я направился в школу в преотличном расположении духа.
В нашем классе царила спокойная обстановка, если не считать Амаи, которая, казалось, приклеилась к Ямада Таро намертво. Она перечисляла ему все блюда, которые собиралась приготовить сегодня в своём клубе, почти к каждому прибавляя эпитет «твоё любимое».
— Твоя сестра сказала, что хочет сделать мне сюрприз, поэтому сегодня я попросила всех остальных уйти: мне очень интересно узнать, что же это будет, — ворковала Одаяка, заправляя прядку волос за ухо. — Знаешь, Ханако оказалась такой талантливой, что я и сама не понимаю, как я могла сомневаться в ней! Например, вчера она делала омлет для супа и просто идеально его приготовила…
Я поморщился и отвернулся к окну, стараясь хотя бы мысленно отгородиться от этих нежностей. Человек, не знавший Амаи и увидевший это, мог бы подумать, что она самая добрая девочка во Вселенной, однако это было совершенно не так. За хорошеньким фасадом скрывалась не самая приятная натура. Я бы не назвал Одаяку совсем уж злобной или подлой; скорее, она была абсолютной эгоисткой. Сейчас Ханако была ей нужна для того, чтобы укрепить благосклонность Таро, поэтому Амаи делала всё, чтобы младшей Ямада было комфортно, при этом с лёгкостью принося в жертву тех, кто мешал этому, к примеру, того же Цубурая.
Оставалось надеяться, что она повзрослеет и научится быть чуть более великодушной.
Учитель спешно вошёл в класс, и это послужило сигналом для нас всех: мы разошлись по местам и встали у парт, приготовившись со звонком на урок низко поклониться.
Мне не удалось увидеться с Аято с утра, поэтому я едва досидел уроки до обеденного перерыва. Как только Мацуока-сенсей отпустила нас, я первым ринулся из аудитории к лестнице и в одно мгновение оказался у кафетерия. Набрав подносов для всей нашей компании, я встал в очередь и попытался сосредоточиться на выборе обеда. Аято подошёл чуть позже. Он поблагодарил меня за поднос, улыбнувшись так очаровательно, что моё сердце совершило кульбит. Чуть позже к нам присоединились Сато и Кага, Масута и Мегами, и мы все вместе заняли столик в углу.
Ямада больше с нами не обедал — теперь ему и его сестре готовила сама Амаи. Честно говоря, я считал, что это к лучшему, ведь тюфяк-Таро почти не участвовал в беседах, лишь улыбался и кивал, что невероятно раздражало и портило аппетит.
За столом Мегами поделилась подробностями своей поездки во Францию, и Куша обронил, что ему удастся периодически ездить в Сорбонну и читать там лекции, чтобы они могли видеться.
— Мы обязательно посетим Лувр, Версаль и исторический музей в Даноже, — вымолвил он, подняв в воздух палец и не обратив внимания на очки, съехавшие почти на кончик носа. — Мы пройдём по узким старым улочкам Марселя, чтобы ощутить дух места, где родился граф Монте-Кристо.
— А ещё Льежский музей, — вставил Масута, подцепив палочками кусочек лосося. — Он же тоже во Франции?
— Нет, он в Бельгии, — тут же отреагировал Аято, помешивая свой суп. — Но название весьма походит на французское, так что твоя ошибка неудивительна.
— Вам нужно обязательно заехать и в Бельгию тоже, — Сато весело посмотрела на Мегами и Кушу. — Я сама планирую как-нибудь там побывать, поэтому просмотрела уйму видео об этой стране. Там чисто, а архитектура просто поражает своей простотой и вместе с тем элегантностью.
