Я опустил голову и глубоко вздохнул: очень жаль, что мне нельзя было ни с кем поделиться тем, что именно сейчас творилось в моей душе.

Кто-то потрепал меня по плечу, и я, вздрогнув, распрямился. Надо мной стоял Масута со своей всегдашней открытой и добродушной улыбкой.

— Я уже испугался, что ты заснул, — вымолвил он, присаживаясь на стул, стоявший впереди. — Как прошли каникулы, Фред?

— Обычно, — стараясь принять как можно более невозмутимый вид, я передёрнул плечами. — Читал комиксы, играл в компьютер, немного работал… Всего помаленьку. А у тебя как, друг?

— Всё прекрасно! — Будо широко улыбнулся и показал мне большой палец. — На одном из соревнований я выиграл поездку в Киото, и ты не представляешь, какие там мастера! Я посетил несколько додзё, и особенно меня впечатлило…

Я кивал в такт словам друга, с нежностью улыбаясь. Масута целиком и полностью отдавался своему хобби, оно было смыслом его жизни и занимало восемьдесят процентов его времени. Боевые искусства были с ним чуть ли не с рождения, поэтому он никогда не сомневался, выбирая себе будущую дорогу. Он говорил о своих планах на будущее открыто и прямо, и меня всегда восхищала в нём эта внутренняя чистота.

А вот я так не мог. И не только потому, что мои пристрастия не попадали в рамки традиционных.

Масута был великодушен и благороден; он бы принял меня, несмотря на мой любовный выбор. Но остались ли наши отношения при таких условиях прежними?

Я сомневался.

Поэтому лучше пока не распространяться о том, как глубоко я завяз в трясине своей любви.

И я принялся снова слушать восторженные рассказы своего лучшего друга, внимая каждому слову.

С Аято я пересёкся на первой перемене: он сам пришёл ко мне в аудиторию, чтобы спросить у нас всех: меня, Мегами, Масута, Куши и Кику — как мы провели выходные. Мы отошли подальше, к шкафам с учебниками, встали в круг и начали по очереди рассказывать, как у каждого из нас прошли каникулы. Все, кроме меня и Сато, уезжали куда-либо: Аято на Окинаву, Мегами — во Францию, Куша — туда же, а также ещё и в Англию — чтобы провести в Оксфорде семинар по робототехнике, Масута — в Киото. Я слушал их рассказы, и тёплое чувство поднималось у меня в груди. Быть окружённым друзьями — ну разве это не воплощение безграничного счастья?

Кто знает, возможно, я наберусь смелости признаться, Аято примет мои чувства, и мы станем жить вместе, а потом возьмём из приюта ребёнка и вырастим его в атмосфере любви, счастья и толерантности.

Но вдруг я поймал быстрый взгляд, брошенный Аято на Ямада Таро, и моё радужное настроение упало на два деления: я совсем забыл про этого идиота.

А Таро, и не подозревая о своих жутких наклонностях, преспокойно стоял у окна и беседовал с Амаи. Она время от времени хихикала, прижимая ладонь ко рту, и смотрелось это довольно мило, хотя и несколько неестественно.

Эта очаровашка серьёзно вознамерилась забрать Ямада себе, и вряд ли Аято удастся что-то сделать по этому поводу. Зная его, я понимал, что он не сможет смириться с этим легко, но выбора не было: он не мог в открытую добиваться Ямада, в отличие от Одаяки.

Скорее всего, Аято придётся отойти в сторону. Прямо в мои объятия.

Я улыбнулся своим мыслям и с нежностью посмотрел на любимого, который как раз задавал уточняющий вопрос Масута по поводу додзё в Киото.

Аято был красив, красив настолько, что просто захватывало дух. Он умудрился взять лучшее от своих родителей и прочих предков и вырос настоящим идеалом.

Были ли у него вообще недостатки? Я не замечал.

Но они должны иметься, ведь совершенство в принципе недостижимо.

Глядя на Аято, я впервые серьёзно задумался над этим вопросом. Что в нём было такого отрицательного или хотя бы сомнительного?

Я начал перебирать в уме качества его характера. Немножко холодноват — это есть. Не особо хорошо умеет выражать эмоции, чересчур сдержан… Но это нельзя назвать в полном смысле слова недостатками.

Но тогда что же получается — этот парень идеален?

Я усмехнулся. Скорее всего, проблема во мне, ведь я не могу судить его беспристрастно. Но это не важно; главное — это то, что мы обязательно будем вместе.

========== Глава 14. Планы и провалы. ==========

После уроков Аято сразу же ушёл — ему нужно было в торговый центр для того, чтобы купить подарок отцу, который отмечал день рождения завтра, тринадцатого. Увязываться за ним мне было как-то неудобно, поэтому я направился в свой клуб и с удивлением обнаружил там Ториясу — она, скромно стоя у стенда со снимками, беседовала с Берумой и при моём появлении стрельнула глазами, а потом потупилась.

— Фред! — Берума бросилась ко мне так резко и внезапно, что я отшатнулся. — Слушай, у меня к тебе дело. Ты ведь знаешь, что Акане ушла из совета? Так вот, она бы хотела вступить к нам. Ты ведь примешь её?

Я остолбенел и медленно перевёл взгляд с раскрасневшегося лица Берумы на Ториясу, которая так и стояла поодаль, как будто её это вовсе не касалось.

Они что, серьёзно?

Просчитав про себя до десяти, я снял сумку с плеча, подошёл к столу и тяжело опустился на стул, не обращая внимания на то, что обе девочки продолжали стоять. Положив сумку рядом с собой, я провёл ладонью по лицу и вздохнул.

Что ж, необходимо пройти через это, и чем скорее, тем лучше.

— Берума, оставь нас, пожалуйста, — устало проговорил я, сжав пальцами переносицу.

Берума и Ториясу быстро переглянулись, а потом первая коротко кивнула и вышла за дверь. Едва створка закрылась за ней, я встал со стула, скрестил руки на груди и жёстко вымолвил:

— Просто удивительно, как тебе в голову пришла эта идея.

— Это не мне, — тихо ответила Ториясу. — Это Беруме… Она сочувствует мне, понимаешь?

Резко выдохнув, я застонал и прикрыл глаза ладонью. Всегда терпеть не мог такие ситуации и надеялся, что удастся их избежать, но увы: жизнь далеко не всегда складывалась так, как я возжелал. Что ж, придётся потерпеть немного, чтобы потом не зеленеть от злости.

Я поднял голову и посмотрел на Акане. Она стояла скромно, глядя куда-то мимо меня, сцепив руки впереди. Её кожа казалась фарфоровой, а тонкие черты лица складывались в весьма аристократичную картину — в общем, мало кто мог остаться равнодушным к её красоте. Она обладала довольно приятным тембром голоса и умела смягчать его так, чтобы он обволакивал собеседника. Ни один из обладателей пенисов в нашей школе не мог не покориться её чарам; любой был готов бросить весь мир к её ногам.

Но я помнил совсем другую Акане — ту самую, с которой я учился в средней школе. Она ненавидела меня, строила против меня козни и подставляла, и пусть это время уже давно прошло, я не мог забыть её злорадную усмешку.

Кроме того, не так давно она пыталась меня шантажировать, правда, безуспешно: её собственное мошенничество раскрылось, и её выставили из совета. Это проделали по-тихому и без шумихи, но слухи по школе всё равно пошли, и некоторые из них были довольно неприятными.

Но, чёрт возьми, у неё оставалась армия поклонников! Почему она не могла пойти в любой другой кружок? Пусть я и решил для себя, что простил её, это всё-таки было чересчур.

— Послушай, Акане, — начал я, прислонившись спиной к столу, — я понимаю, что сейчас твоё положение немного нестабильно, но после всего того, что ты натворила, просто не могу позволить тебе вступить в мой клуб, и очень странно, что ты сама этого не понимаешь.

Ториясу вздохнула и поправила заколку на длинных гладких волосах.

— В этом году я выпускаюсь, — вымолвила она. — Без членства в каком-либо клубе мой аттестат будет выглядеть не очень привлекательно.

— «В каком-либо клубе»! — я всплеснул руками. — Раз тебе всё равно, куда подаваться, иди к Ямазаки Цурузо, который написал тебе стихотворение, — он с удовольствием замолвит за тебя словечко перед Кизана! Или к Аканиши Рё, который пускает на тебя слюни литрами, — Амаи как раз нужны помощники. Или в художественный, или в компьютерный — их главы, в силу мужской природы, не откажут тебе! Но нет: ты пришла ко мне — к человеку, которому ты сделала уйму гадостей! Чего ты ждала, что я приму тебя с распростёртыми объятиями? Знаешь, что? Нет! Всему есть предел. Может быть, я смогу тебя простить, даже, скорее всего, уже это сделал, но видеться с тобой каждый день и постоянно общаться — уволь. Надеюсь мы поняли друг друга?