Мы ещё долго разговаривали о европейских планах наших друзей, и я чувствовал себя прекрасно: к счастью, Мегами встретила человека, который разделял её особые взгляды на отношения, так что теперь за этот аспект её жизни бояться не стоило. К счастью, и её отец поддерживал Кагу как будущего жениха Мегами.
Всё шло просто замечательно.
После уроков и занятий в клубе я намеревался зайти в совет (скоро у нас должна была закончиться фотобумага, и её запасы не мешало бы подновить) и так и поступил, только комната самого главного исполнительного органа школьного самоуправления оказалась пуста, вернее, почти пуста: на мой стук из-за стеллажей появилась Куроко с сумкой на плече. Она сказала, что сейчас уходит, а Аято, скорее всего, пошёл на первый этаж: он что-то говорил про клуб любителей мистики.
Я поблагодарил Куроко за информацию и побежал на первый этаж. Конечно, дело с заказом фотобумаги можно было решить и с Каменага, но она уже готовилась уходить, и я решил проявить благородство… Ну, или не совсем.
Сбежав по лестнице на первый этаж, я постучался к оккультистам. Через несколько секунд дверь приоткрылась, через щель высунулась лохматая голова Хигаку Шина. Нетерпеливо выслушав мой вопрос, он зло прошипел, что не видел Аято, и захлопнул дверь.
Отойдя на шаг назад, я пожал плечами и пошёл дальше по коридору. Из-за дверей театрального доносился какой-то надрывный монолог голосом Ямазаки Цурузо. Так, значит, здесь Аято тоже не могло быть…
Дойдя до кулинарного, я пожал плечами и побрёл дальше. Вряд ли Аято зашёл сюда; с недавних пор он старался поменьше общаться с Амаи. Наверное, Куроко ошиблась, или мы с ним разминулись.
Спрятав руки в карманы, я медленно пошёл к лестнице, но внезапно остановился: мне послышались голоса и звук шагов — такой шум могли издавать ноги только того человека, который очень торопился спуститься вниз и не думал о том, что рисковал сломать позвоночник.
— Ты уверен? — громко спросил кто-то с весьма знакомым голосом.
— Абсолютно, — Аято звучал слегка запыхавшимся, что было для него нехарактерно. — Лучше говорить потише: нас могут услышать.
Не знаю, из-за чего, но я вдруг почувствовал необходимость спрятаться. Спустившись на несколько ступеней обратно на первый этаж, я подошёл к задней двери, располагавшейся в небольшом продолжении западного коридора, и положил ладонь на ручку, но не успел выйти: Ямада Таро и Аято один за другим спрыгнули с лестницы и ринулись к комнате кулинарного клуба. Они даже не обратили на меня внимания, но я заметил, как бледны были оба.
Обождав несколько секунд, я решительно двинулся вперёд, дошёл до кружка и, толкнув дверь, прошёл внутрь.
========== Глава 15. Съедобные цветы. ==========
Кулинарный клуб являлся самым розовым помещением во всей школе — это точно. Во всяком случае, подобное было применимо к той его части, где располагалась кухня.
Под неё отводилось почти две трети комнаты. Стены были отделаны розового кафеля, а пол выложили белыми и опять-таки розовыми плитками. Кухонная система, как и шкафчики для хранения, и поверхность рабочего стола, и даже холодильник, была аналогичного цвета, и окно украшали занавески соответствующего оттенка.
Вторая часть помещения клуба называлась «чайной». Тут интерьер был меньше в стиле Барби: ламинат на полу, деревянные стеллажи с поваренными книгами вдоль стены, большой буфет с посудой. Посреди стоял обеденный стол, покрытый весёленькой клеёнкой с розовыми сердечками, вокруг высились стулья.
Кухню от чайной отделяла перегородка до потолка. В районе плиты в перегородке было вырезано окно, назначения которого я не понимал.
Обычно участники клуба готовили и тут же коллективно поедали вкусности за обеденным столом. Амаи строго-настрого запрещала готовить в чайной или есть на кухне, и потому все члены клуба сервировали стол и садились кушать строго после того, как закончат все манипуляции за плитой.
Сейчас стол был уже сервирован, правда, только на одного. Перед местом во главе стояла тарелка с остатками какого-то блюда, на полу валялись столовые приборы. Европейские — это я отметил чисто автоматически: вилка откатилась довольно далеко, практически ко входу.
На стуле безвольным мешком сидела Амаи. Её голова была запрокинута, рот широко раскрыт, а глаза — обращены к потолку. Вокруг стола стояли Аято, Таро и сестра последнего — Ханако. Первоклассница была облачена в грязный фартук; в одной руке она держала телефон, в другой — сервировочную лопатку.
Все трое были бледны, как полотно, и смотрели на меня так, словно увидели призрака.
В помещении сильно пахло рвотой и чуть-чуть — специями.
Я непонимающе переводил взгляд с одного участника мизансцены на другого, откровенно не осознавая, что происходило. Первым пришёл в себя, что неудивительно, Аято; он чётко скомандовал мне:
— Фред, закрой за собой дверь.
Я немедля подчинился и подошёл к ним. Вблизи вид у Амаи был ещё ужаснее: лицо посинело, черты исказились, рот был полон рвотных масс. Ещё одна лужа была на полу, как раз рядом со стулом.
Аято наклонился над Одаякой и пощупал артерию на её шее. Нахмурившись, он замер, а потом, спустя несколько секунд, распрямился.
— Боюсь, мы уже ничем не можем помочь, — тихо промолвил он.
Ханако вскрикнула и, выронив на пол и лопатку, и телефон, прижала ладони к лицу. Таро сделал шаг к ней и взял её за локоть.
— Что ты хочешь этим сказать? — тихо вымолвил я, с трудом отводя взгляд с лица Амаи. — Давай вызовем службу спасения! Они…
— Уже поздно, — перебил меня Аято, подходя к окну и задёргивая занавески. — Она мертва.
Я с шумом втянул в себя воздух и покачнулся, но Аято, наблюдавший за мной, успел меня подхватить. Он выдвинут один из стульев и помог мне сесть.
— К-как м-мертва? — жалобно спросил Таро, сжимая руку сестры. — Эт-того не м-может быть…
— Может, — отрезал Аято, глядя на него. — Семпай, она умерла от отравления — это факт.
— Отравления? — пропищала Ханако, упав на колени. — О, нет, нет, нет, пожалуйста, нет! Скажите, что это неправда!
Я в шоке уставился на Аято, который ограничился тем, что холодно помотал головой.
— Но нам всё равно нужно вызвать службу спасения, — хрипло сказал я, стараясь не смотреть на Одаяку. — Так положено в… Ну, в таких случаях.
Аято закусил губу и сдвинул брови у переносицы.
— Ни в коем случае нельзя никому звонить, — отчеканил он.
— Но почему? — я с трудом встал на ноги, опираясь о стол. — Может быть, её ещё можно спасти.
— Ей уже ничем нельзя помочь, — с уверенностью в голосе произнёс Аято. — И ты понимаешь это не хуже меня, Фред. Амаи уже не спасти, но, если ты сделаешь этот звонок, Ханако тут же арестуют, ведь это она приготовила то блюдо, которое убило Одаяку.
Младшая Ямада ойкнула, икнула, а потом разрыдалась, закрыв лицо руками. Её брат опустился на колени рядом с ней и начал поглаживать её по спине, стараясь так же, как и я, не смотреть на Амаи.
— Я н-не т-травила её… — проплакала Ханако. — Я клянусь…
— Я верю тебе, — спокойно ответил Аято. — А вот полиция не поверит. Они не знают, какой ты человек, и им, собственно, всё равно. То, что их заинтересует, — вот это.
И он указал пальцем на тарелку, стоявшую перед Амаи.
Я, поборов отвращение, тоже посмотрел в ту сторону. На белом плоском блюде с розовым ободком лежала начинённая чем-то тёмным лепёшка, посыпанная солью грубого помола.
— Я не эксперт, но стопроцентно уверен, что это — причина её гибели, — вымолвил Аято, поочерёдно глядя на каждого из нас.
Ханако всхлипнула и вцепилась в брата. Её начала бить крупная дрожь, и даже успокаивавший шепот Таро не помогал.
Я тупо перевёл взгляд на Аято. У меня просто не укладывалось в голове то, что здесь происходило. Мне казалось, что всё это — какая-то глупая шутка, и Амаи сейчас встанет, улыбнётся, хлопнет в ладоши, скажет что-то вроде: «Ага, попались!».
Но потом я посмотрел на её синюшное лицо, на её остекленевшие глаза, безжизненно закатившиеся к верхним векам, на приоткрытый рот, и внезапно осознал: всё это реально. Это правда: Амаи умерла.
