Но Гейджу сказал, что не видел Аято… Стал бы он так говорить, если бы за считанные минуты до моего прихода к нему заглядывал искомый мной человек?
Выйдя из компьютерного клуба, закрыв дверь и погасив за собой свет, я схватился за голову. Стоило ли довериться своим инстинктам и поступить, как параноик, или, может, лучше проигнорировать голос интуиции и поискать Аято где-нибудь в другом месте?
Немного подумав, я решил, что вторая опция предпочтительнее: такое навязчивое поведение и на моей-то передовой родине могло посчитаться бестактным; что уж говорить о консервативной Японии. Гейджу имел полное право не пускать меня к себе в кружок, ведь я являлся всего-навсего таким же президентом клуба, как и он, и не имел отношения к администрации.
Обойдя весь третий этаж, а потом и первый, я для очистки совести сходил к теплицам и осмотрел всё там. Садоводы и огородники уже давно ушли, оставив после себя тщательно вымытые инструменты и инвентарь, сушившийся на плёнке, расстеленной у стены сарая, да аккуратно вскопанные грядки почти идеальной формы.
Глава этого клуба — добродушная старшеклассница по фамилии Уэкия — хотела сделать для фестиваля выставку достижений своего хозяйства. Она запланировала это уже давно, так как овощи для этой цели были уже выращены в специальной теплице. Эти гиганты нежились в идеальных условиях духоты и жары и ждали своего часа — той минуты, когда их представят гостям, пришедшим в Академи для того, чтобы насладиться плодами трудов различных кружков. Аято, насколько я помнил, собственноручно помогал вскапывать грядки, а также натаскал кирпичей для того, чтобы обложить клумбы с цветами, но сейчас его здесь не было.
Чисто для проформы я заглянул и в спортивный комплекс — он тоже пустовал в такой неурочный час.
После этого я ринулся в школу, словно за мной гналась стая чертей. Я точно знал, куда мне нужно было: всё-таки интуиция меня не обманула, и Аято находился в помещении художественного клуба — больше просто негде.
Взлетев по лестнице на второй этаж и не дав себе ни секунды на то, чтобы отдышаться, я подбежал к двери в клуб Гейджу и с силой толкнул дверь от себя. Она неожиданно легко поддалась и, резко распахнувшись, довольно громко ударилась обо что-то, стоявшее сбоку.
Я вошёл в клуб и осмотрелся.
Сам Гейджу, не обратив ни малейшего внимания на моё бесцеремонное вторжение, спокойно чистил кисти, стоя у заляпанного краской и глиной рабочего стола. Он протирал их заботливо и нежно, словно живых существ, и после обработки аккуратно клал на расстеленное рядом полотно. Запах тут стоял просто удушающий, и различить нотки аромата парфюма Аято стало просто невозможно.
— Приятель, ты тут не задохнёшься? — спросил я, невольно подаваясь назад и прикрывая рукой нижнюю часть лица.
— Я привык, — спокойно ответствовал Гейджу, не отвлекаясь от своей работы.
Он продолжал возиться с кистями, даже не удосужившись спросить меня, что я здесь забыл, а я так и стоял, как вкопанный, не зная, что и думать.
— Ты тут рисовал допоздна? — спросил я, когда затянувшееся молчание стало совсем уж некомфортным.
Гейджу ограничился лишь кивком, небрежно протирая руки какой-то ветошью.
— Дашь посмотреть? — я слегка подался вперёд.
— Нет, — бескомпромиссно ответствовал Гейджу, кидая ветошь в корзину, в которой и без того лежала уйма подобных тряпок.
— О’кей, — я склонил голову. — Я просто… Зашёл посмотреть, не появлялся ли здесь Аято… Видишь ли, его нигде нет, а у меня к нему… Э-э-э… Важное дело.
Гейджу повернулся ко мне лицом, а затем молча осмотрел всё помещение. Художественный клуб являлся одним из самых многочисленных в нашей школе, поэтому ему и отвели довольно просторную комнату. Тут было всё: и мольберты с выставленными на них неоконченными картинами, и гончарные круги, и огромные стеллажи с полками, до отказа забитыми стаканами с карандашами и кистями, баночками с краской, кучей бутылей с различными химическими составами, ватманской бумагой, свёрнутой в рулон, а также форматными листами бумаги, сложенными в специальный контейнер. Несколько полотен стояло в углу помещения; они были прислонены друг к другу.
Посреди высился большой стол со стульями. Вся столешница была покрыта пятнами краски и разводами от растворителя, а стулья стояли вокруг.
Помещение из-за всего этого казалось тесным, а также становилось очевидно, что спрятаться тут негде. Да, вдоль стен стояли шкафы, но сейчас их дверцы были распахнуты настежь.
— Ясно, — кивнул я. — Тогда пойду искать его дальше.
Гейджу пожал плечами и вернулся к своим кистям. Я же вышел из помещения художественного клуба; от стыда мои щёки горели, как два солнца над вигвамом.
Заглянув в кабинет школьного совета, я с удивлением обнаружил, что Аято на месте. Он стоял у окна и медленно завязывал галстук, используя стекло как зеркало.
========== Глава 9. О кошках. ==========
— Эй, приятель! — окликнул я его.
Аято обернулся и улыбнулся, мастерски подтянув узел галстука к шее.
— Фред, как удачно, что ты всё ещё здесь, — вымолвил он. — Мне совестно нагружать тебя в такой поздний час, но больше попросить просто некого.
— Я полностью в твоём распоряжении, — радостно разведя руки в стороны, произнёс я. — Но сначала скажи-ка, где ты пропадал всё это время?
Аято усмехнулся и ещё раз поправил галстук, и без того выглядевший идеально.
— Сначала я ходил в теплицы, — ответил он. — Там всё в относительном порядке, но список дел уменьшается крайне медленно, а фестиваль всё ближе и ближе. Потом проверил раздевалки: кое-кто из девочек жаловался, что кран подтекал; и так оно и оказалось. Сделал себе напоминание, чтобы завтра вызвать мастера, и желательно договориться так, чтобы он пришёл во второй половине дня. Да и девочек стоит предупредить: сам понимаешь, им будет не очень приятно, если во время переодевания к ним придёт чужой мужчина.
— Весьма разумно, — я несколько раз кивнул. — А потом? Я искал тебя по всей школе и угодьям уйму времени…
— Извини, — он очаровательно улыбнулся. — Наверное, мы разминулись: после осмотра я направился в туалет и провёл там чуть больше времени, чем рассчитывал: видимо, из-за систематических переработок мой организм дал сбой.
— Оу… — я сочувственно закусил губу. — У тебя есть таблетки или что-нибудь вроде этого?
Аято рассмеялся и подошёл ближе. Невольно я глубоко вдохнул и почувствовал, как отголоски лёгкого аромата свежести и цитрусовых обволакивают меня.
— Не волнуйся, — проговорил он. — У моей мамы в распоряжении огромная домашняя аптечка, а мои дедушка и бабушка со стороны отца — врачи, так что без помощи я точно не останусь.
Я хмыкнул, записывая полученную информацию на подкорку своего извращённого сознания, и, решив закончить эту тему, бодро выдал:
— Так с чем тебе нужно помочь?
— О, действительно, — Аято спрятал руки в карманы. — Давай сходим до теплиц; я изложу тебе пару своих мыслей, а ты их оценишь. Идёт?
Я молча кивнул, благоразумно умолчав о том, что готов бежать за ним куда угодно, хоть на край света, и Аято повёл меня за собой.
Клуб садоводства, скрывавшийся от посторонних взоров за высокой живой изгородью, занимал довольно обширные территории. Тут хватало места и для большой теплицы со стеклянными стенами, и сарая для инвентаря, и рабочего верстака, и ровных рядов грядок, и кустов, и клумб с цветами, и даже пары плодовых деревьев.
Сбоку от арочного входа стоял страшный агрегат для измельчения ветвей. Я никогда не видел его включённым, но знал, что в теории он работал.
Территория клуба освещалась уличными фонарями, стоявшими у четырёх углов живой изгороди.
От входа, который представлял собой красивую арку, увитую плющом, мы сразу направились к теплице. Аято открыл дверь и, галантно пропустив меня вперёд, вошёл внутрь и сам.
— Мне хотелось бы, чтобы завтра ты пофотографировал их, — он указал на овощи для выставки. — Мало ли что может случиться, а так — у нас есть шанс увековечить это достижение наших огородников на долгие годы. Думаю, Уэкия-семпай достойна того, чтобы о её успехах узнали следующие поколения.
