— И что с того? — Берума воинственно выпятила грудь. — Да будь ты хоть миллион раз вице-президентом; мне на это плевать!
Аято издал негромкое «Ха!» и подошёл близко ко мне. Положив ладонь мне на плечо, он медленно и размеренно промолвил:
— Ваши новости устарели, Дзинкури-сан. С сегодняшнего дня я возглавляю совет.
Эта фраза произвела эффект разорвавшейся бомбы: все мы, без исключения, уставились на него, разинув рот.
— Это как? — тихо спросил я. — А как же… Мегами?
Аято повернулся ко мне и улыбнулся.
— Думаю, она сама вскорости тебе расскажет, Фред, — вымолвил он. — Это было целиком и полностью её решение.
Я склонил голову. Он ласково сжал моё плечо — я чувствовал его сильные пальцы даже через пиджак, — и тепло от этого прикосновения окутывало всё моё тело, как уютный кокон.
Чёрт возьми, как же я люблю его…
Берума отступила на шаг, потом попятилась назад и ударилась спиной о стол.
— Этого не может быть… — прошептала она, прижав ладони к щекам.
— Увы, — Аято строго посмотрел на неё. — Как президент совета я запрещаю вам травить президента вашего кружка и советую вспомнить, благодаря кому это объединение в принципе существует.
Он властно взял меня под руку и повёл за собой, а я подчинился: что тут поделаешь, когда на первый план выходит любовь?
Мы дошли до самого кабинета совета, и Аято провёл меня внутрь так естественно, как будто родился здесь.
И первым делом я увидел Мегами: она сидела на своём месте и методично доставала из ящиков тумб стола свои вещи.
— Так это правда?! — громко спросил я, подходя к ней ближе. — Ты решила уйти с поста?!
Моя подруга подняла голову и, посмотрев на меня, улыбнулась.
— После выпуска я поступаю в Сорбонну, — сообщила она, складывая документы аккуратной стопочкой и откладывая их в сторону. — Скоро мне придётся посещать там подготовительные курсы, а это означает — периодически улетать во Францию. Я просто-напросто не смогу выполнять обязанности президента. Посоветовавшись с Куроко, я решила, что Аято станет самой лучшей кандидатурой для того, чтобы занять это кресло: он ответственный, скрупулёзный и обладает нужной твёрдостью там, где надо.
— Спасибо за столь высокую оценку моих качеств, Мегами-семпай, — Аято подошёл ближе и почтительно поклонился. — Как раз твёрдость мне только что и пригодилась: участники клуба фотографии пытались сместить Фреда с его поста.
— Что?! — Мегами вскочила с кресла и, уронив на пол дорогой Паркер, прижала ладонь к груди. — Как… Почему?
— В последнее время мне пришлось немного манкировать своими обязанностями, — пожал плечами я. — Сама знаешь: расследование, все дела… В общем, они сказали, чтобы я убирался, а они посадят во главу кружка кого-нибудь поактивнее.
Аято цокнул языком и покачал головой.
— Фред, почему ты не расскажешь всё, как есть? — тихо спросил он. — Не нужно щадить мои чувства; я куда сильнее, чем кажется.
Мегами медленно перевела взгляд с меня на него.
— В чём дело? — она подалась вперёд.
— Всё из-за меня, — Аято развёл руками. — Во всяком случае, Дзинкури-сан привела как причину именно это: ей не понравилось, что Фред дружит со мной.
Глаза Мегами удивлённо расширились. Она отошла назад и медленно опустилась на кресло со словами:
— Ей промыли мозги — Сато постарался. Страшно подумать, что я была такой же.
Аято склонил голову и повернулся ко мне.
— Не волнуйся, Фред, — вымолвил он. — Я лично возьму на себя контроль за этой ситуацией и не позволю…
— Погоди, приятель, — я положил ладонь ему на локоть. — Не нужно. Если они не хотят видеть меня президентом, к чему их заставлять? Я уйду, и проблема будет решена.
Мегами рывком вскочила с кресла и, обойдя стол, схватила меня за плечи.
— Это несправедливо, — чётко произнесла она, глядя мне в глаза. — Ты не сделал ничего плохого; напротив, ты учредил клуб фотографии, ты научил их всему, что знал сам. Они не имеют права тебя смещать!
— Вот именно, — вторил ей Аято. — Если у них хватит дерзости продолжить так себя вести…
Я поднял руку, и он тут же замолчал.
— Всё нормально, ребята, — проговорил я. — Серьёзно, нормально. Я думаю, мне тоже нужно чуть-чуть отдохнуть, так что я поступлю так, как они хотят.
Я развернулся и вышел за двери кабинета школьного совета. Мегами позвала меня, но я не обратил внимания. Дойдя до клуба фотографии, я вошёл внутрь в когда-то столь любимое и ценимое мною помещение.
Участники клуба стояли кругом напротив двери; они что-то бурно обсуждали и как по команде замолчали, стоило им только увидеть меня.
Я же, молча поставив школьную сумку на пол, медленно стянул с плеча повязку главы клуба и бросил её на пол.
Улыбнувшись ребятам, я тихо вымолвил: «Удачи вам!», взял сумку и пошёл прочь, не забыв прикрыть за собой дверь.
На душе у меня было погано: я не хотел уходить с поста президента, но понимал, что выбора у меня не было. Если они не хотели видеть меня во главе клуба, то зачем? К чему всё это? Если мы больше не являлись друзьями, то совместное времяпрепровождение теряло всякий смысл. Чувство собственного достоинства просто не позволяло мне продолжать возглавлять кружок, как ни в чём не бывало; лучше уж просто уйти с гордо поднятой головой, чем каждый день проводить в компании людей, которые затаили против меня зло.
А ведь я считал их друзьями…
Быстро сбежав по лестнице, я сменил обувь и с силой захлопнул дверцу шкафчика, выместив на неё свою злость. Мне не хотелось ни минуты оставаться в Академи, и я вылетел за ворота, с каждой минутой ускоряя шаг.
До дома я добрался за рекордное время и, открыв дверь квартиры своим ключом, с раздражением скинул уличные кеды и швырнул сумку на пол.
— Эй! — мама выглянула из кухни и улыбнулась. — Что, нет настроения?
— Вроде того, — кисло заметил я. — А что насчёт тебя? Почему ты не на работе?
— Пришла пора отчитываться перед Большим Братом, — мама пожала плечами. — Так что собирайся, Фредерик Роберт Джонс: мы едем домой, пусть и ненадолго.
Я широко улыбнулся, почувствовав, как огромный булыжник упал у меня с души: наконец-то пришла та самая пора.
Каждые четырнадцать месяцев все дипломатические работники США, работавшие за границей, должны были приезжать на родину и докладывать начальству о том, что было наработано за год. Круговерть последних событий как-то замела меня, и я не заметил, как пришло это время.
Что ж, отлично: мне это полезно. Посижу дома, послушаю прекрасную американскую речь, отвыкну от поклонов, навещу бабушек и дедушек, особенно Танжерин…
Я направился в свою комнату, насвистывая гимн США. Да, я буду скучать по Аято, но время пролетит быстро. Кроме того, на дворе двадцать первый век, и мы вполне можем общаться через компьютерные программы.
Моё настроение магическим образом исправилось, и даже моё изгнание из клуба фотографии уже не казалось мне таким уж трагичным. Впереди меня ждала поездка домой — в полном смысле этого слова, — и я был готов вернуться туда, где и было моё место.
Комментарий к Глава 54. Бомба.
На этом заканчивается первая часть фанфика.
Мы ненадолго прощаемся с героями и встретимся с ними снова уже совсем скоро - в феврале, после каникул.
========== Часть II. Глава 1. В объятиях дяди Сэма. ==========
Апрель считался самым красивым из месяцев в Японии, и было даже жаль, что часть его я пропустил: в Америке не цвело сакур.
Но я не унывал: родная земля дала мне свой целительный эффект, и теперь, отдыхая в гостях у бабушки и дедушки в Мэпл Крике, я чувствовал себя по-настоящему обновлённым. Здесь, на другом конце планеты от Японии и всего, что с ней связывалось, волнения, тревожившие меня, казались не такими значительными.
В начале апреля шли весенние каникулы, поэтому хождения в походы и наслаждение Стеф Квон, её «девочками» и маршмеллоу продолжались. Я честно сказал крошке с корейскими корнями, что играю за другую команду, но она с таинственной улыбкой ответствовала: «У тебя просто не было подходящей девушки, Фредди». В общем, она продолжила подсовывать мне свои груди и испытывала от этого куда больше удовольствия, чем я.
